Бомба мгновенного действия - Джейсон Стюарт - Страница 21

– Место Испепеляющей Смерти! – в ужасе выдохнула она.

– Место чего? – и Бучер еще пристальнее вгляделся в бедуина и его несчастных животных. Все трое до безобразия распухли, идти они были почти не в состоянии, а открытые участки тела и шкура были усеяны гнойными язвами размером с серебряный доллар. Лицо бедуина казалось одной сплошной огромной язвой, а различить его черты было невозможно.

– Бог мой! – с отвращением пробормотал Бучер, остановившись вместе с Караминой, пытаясь сбросить с себя охватившее его оцепенение и недоумевая, где и как бедуин-кочевник мог подвергнуться столь сильному атомному облучению в пустыне. Бучеру было совершенно ясно, что именно оно – причина заболевания.

Как только до его сознания дошло это, он вспомнил о статьях, в которых описывались сходные случаи радиационного облучения – одну статью он прочел в Рено, в "Алмазной Тиаре", а вторую – в аэропорту Мехико. В обеих речь шла о людях, умерших по той же самой причине – двоих на юге Техаса и троих – на побережье в Манзанилло. Читая тогда эти статьи, он пытался что-то припомнить, но память словно бы противилась ему. И вот сейчас она услужливо пришла ему на помощь, и Бучер отчетливо вспомнил, как директор "Белой Шляпы" сказал ему на одном из инструктажей несколько месяцев назад:

– Агентство Пентагона по атомной безопасности всегда гордилось надежной охраной своей базы в Манзано под Альбукерке, штат Нью-Мексико, где за четырьмя рядами ограждений с усиленной системой электронной сигнализации и под круглосуточным наблюдением десятков часовых складированы тысячи единиц списанного ядерного оружия. И тем не менее, в январе 1971 года двоим молодым мексиканцам, перешедшим нелегально границу, удалось проникнуть через систему охраны. Задержали их уже на самой территории базы. На допросах они одинаково показали – причем твердо держались этого, – будто думали, что здесь расположено богатое ранчо, где они могут получить работу и пропитание. На вопрос, каким образом они сумели проникнуть на территорию базы, они ответили, что просто вошли на нее. Их, разумеется, депортировали назад, в Мексику, и лишь много позже, когда они уже скрылись у себя в стране, стало известно, что они являлись членами международной шпионской организации.

Все еще глядя на обреченного бедуина и двух его верблюдов, Бучер обратился к Карамине:

– Где находится это Место Испепеляющей Смерти? – Он еще только формулировал вопрос, а в голове у него уже начала обретать очертания другая мысль – мысль настолько неожиданно новая, что она потрясла воображение.

– Где – не знаю. Этого не знает никто, известно лишь, что где-то к северу от Багдада, чуть южнее турецкой границы.

Обожженный бедуин теперь спорил о чем-то со стоящим у главных ворот огромным охранником, пытаясь войти в караван-сарай.

– Разве иракское правительство не может ничего предпринять?

– Бучер, я же говорила тебе, что в Ираке дела обстоят иначе. Почти все дела. Правительство считает, что бедуины – это самая низшая, презренная раса, а до сегодняшнего дня Испепеляющая Смерть поражала исключительно бедуинов. Поэтому правительству на все это решительно наплевать. Брат пытался узнать хоть что-нибудь об этом Месте Испепеляющей Смерти. Он работал с молодой проституткой по имени Абела Майдан в городке Амадийя, она там действовала как наш тайный агент, но выяснила она что-либо или нет, мне неизвестно. – Карамина посмотрела на Бучера сквозь тонкую вуаль, скрывавшую ее лицо, и нерешительно спросила: – Это важно?

– Тише, – оборвал ее Бучер. Он с трудом различал нечленораздельную хрипящую дикцию обреченного на мучительную смерть бедуина, начавшего протестовать, поскольку охранник ни в какую не пропускал его в караван-сарай. Бучер едва разбирал слова из-за шума, поднятого посетителями караван-сарая по ту сторону ворот, но все-таки два раза он явственно расслышал "...в краю гор, восточнее Амадийи..."

– Карамина!

– Да, Бучер? – откликнулась она, встревоженная его резкой отрывистой интонацией.

– Где находится Амадийя?

– Это городок у самой границы с Турцией, аборигены живут там точно так же, как и тысячу лет назад.

– А проститутка, с которой работал твой брат, та самая Абела Майдан, сообщала она ему что-нибудь, не знаешь?

– Ничего, но она первой обратила его внимание на Место Испепеляющей Смерти.

Бучер хотел было что-то сказать, как вдруг, бросив взгляд на главные ворота караван-сарая поверх голов кутил, сидящих со скрещенными ногами прямо на полу, он увидел цветущую с двойным подбородком физиономию Джонни Просетти.

– Карамина, можешь ты соблазнить мужчину? Или хотя бы притвориться, что соблазняешь?

– Что, что?

– Ты ведь прекрасно слышала меня.

Она прыснула с девической непосредственностью, и через тонкую ткань вуали обозначилась озорная улыбка.

– Хочешь, чтобы я соблазнила тебя? Боже! А я уж начала было думать, ты никогда не попросишь.

– Я хочу, чтобы ты притворилась, будто соблазняешь Джонни Просетти, и вывела этого ублюдка сюда.

– Джонни Просетти в караван-сарае?

– Вон, смотри, – Бучер показал пальцем. – Видишь того высокого типа в балахоне, как у меня? Стоит у вертела, на котором козы поджариваются. Подожди, он сейчас опять обернется. Это и есть Просетти.

– Да, – тихо ответила сразу посерьезневшая Карамина. – Вижу. И ты хочешь, чтобы я выманила его сюда.

– Приведи его вон туда, – сказал Бучер, опять показывая пальцем, но в этот раз уже на стену метрах в сорока от главного входа. Одна из тусклых лампочек, освещающих верхнюю часть стены караван-сарая, мерцала как раз над этим местом. – Сумеешь?

– Может, хочешь пари? – живо улыбнулась Карамина. Из-под длинной накидки, наброшенной поверх костюма танцующей гурии, она извлекла свой немецкий пистолет-пулемет, протянув его Бучеру. – Подержи у себя, хорошо? Если мне придется разрешить ему дать волю рукам, чтобы заманить сюда, не хочу, чтобы он обнаружил у меня пистолет.

Спустя десять минут Бучер, стоящий в темноте за пределами освещаемого лампочкой круга, увидел, как Карамина вышла из караван-сарая в сопровождении отдувающегося Джонни Просетти.

– Но нам нужно спешить, – говорила по-арабски Карамина, обернувшись к нему. – Отец скоро закончит свои дела там, в караван-сарае, и строго накажет меня, если узнает, что я пошалила с мужчиной.

– Радость моя, – засмеялся Просетти, отвечая ей по-английски. – Ни слова не понимаю из того, что ты говоришь, но если тебе нужно, чтобы тебя загарпунили по-быстрому, то я как раз тот самый мужчина.

Проведя Просетти к тому месту, на которое ей указывал Бучер, Карамина остановилась и обернулась, сделав вид, что готова упасть в объятия Просетти, как вдруг из темноты выступил человек и уперся в его спину дулом пистолета-пулемета.

Просетти резко обернулся.

– Какого черта тебе надо, недоумок бородатый? – в сердцах прорычал он.

– Здорово, Джонни, старина. Давненько не виделись.

Просетти вздрогнул и пригляделся – голос бородатого был знаком, но не его лицо.

– Я спрашиваю, какого черта тебе нужно? – рявкнул он.

– Мне нужен ты, старина, – зловеще хищные нотки зазвучали в голосе Бучера. – Жирный Витторио утверждает, что объявил контракт с наградой в двадцать пять тысяч тому, кто прихлопнет тебя. И вот я здесь по этому самому контракту, – и тут Бучер снял со своего лица бороду, ниспадавшую ему на грудь.

– Бучер-Беспощадный!!! – От страха налитые кровью глаза Джонни Просетти округлились, а дыхание стало прерывистым.

– Точно, старина. Он самый, Бучер-Беспощадный. Свою последнюю жертву ты облил бензином и поджег. Просто так, развлечения ради. Пришло время расплаты. – Бучер протянул пистолет-пулемет Карамине. – Ты говорила, что хочешь прошить этого сукина сына очередью тоже просто так, удовольствия ради, милашка. Что ж, валяй. Сровняй его с землей.

– Не-ет! – вскрикнул Просетти, взметнув в мольбе руки. – Этот контракт Жирного – блеф! Липа! – Он пожирал глазами красивую девушку, с которой только что рассчитывал поразвлечься, и от мрачного решительного выражения на ее лице его обуял такой неописуемый страх, что он утратил всякий контроль над собой.