Праведник. История о Рауле Валленберге, пропавшем герое Холокоста - Бирман Джон - Страница 41

27 июня посол Родионов, возглавлявший тогда скандинавский отдел МИДа СССР, вызвал к себе посла Швеции Сульмана и пожаловался ему на «отдельные заметки» в шведской прессе, сообщавшие о том, что Валленберга видели живым в русских тюрьмах после 1947 года. Эта информация, как утверждал Родионов, была «вся придумана», после чего он добавил: «Министерство иностранных дел требует, чтобы все сказанное мной было передано матери г-на Рауля Валленберга г-же фон Дардель, которая обратилась к Председателю Совета министров Хрущеву с запросом относительно судьбы ее сына. В то же время Советский Союз надеется, что Швеция… займет позицию, которая исключила бы в будущем использование этого вопроса в целях отравления советско-шведских отношений».

Однако в это время шведов подобные, лишь слегка завуалированные угрозы более не пугали. 18 июля в заявленном ими письменном меморандуме они отвергли предположение, будто их действия основывались на сфабрикованных или непроверенных газетных статьях; напротив, они исходили из первоисточника, т.е. из свидетельских показаний, данных бывшими заключенными тюрьмы во Владимире. «Естественно, — заявлялось в меморандуме, — Министерство иностранных дел придает большое значение столь подробным свидетельским показаниям. В то же время министерство не считает, что они сделаны с очевидным намерением распространения заведомо ложных сведений. Вряд ли можно их приписать также ошибкам в именах или дефектам памяти».

Что же касается предупреждения Советского Союза, что Швеция своими действиями может надолго отравить ее нынешние отношения с Советским Союзом, следует разъяснить, что действия эти мотивированы только одним — пролить свет на судьбу Валленберга. «Установление истины, если оно произойдет, устранит серьезный раздражитель, препятствующий развитию отношений между нашими странами». В начале 1960 года шведское правительство вновь привлекло к рассмотрению дела Валленберга двух судей Верховного суда — Рагнара Юлленсвэрда и Пера Сатессона. 25 апреля, проанализировав все поступившие к тому времени показания, судьи представили совместный доклад, в котором утверждалось, что они удовлетворены «качеством протоколов, которые составлены с большой тщательностью и не дают повода для предположений, будто показания свидетелей сделаны под влиянием наводящих вопросов или в обстоятельствах, которые могли бы повлиять на их содержание. Заявления свидетелей содержат большое количество сведений, истинность которых была проверена и которые не противоречат, а дополняют друг друга… Согласно нашему мнению, настоящее расследование позволяет, в соответствии со шведским законом (хотя результаты расследования все же не могут считаться полностью доказанными), с высокой степенью достоверности допустить, что Валленберг был жив, по крайней мере, в начале 1950-х годов, будучи тогда заключен во Владимирскую тюрьму».

ГЛАВА 15

Следующее звено в цепи открытий явилось самым сенсационным из всех до того времени сделанных, хотя оно станет достоянием общественности Швеции — казалось, единственной страны в мире, граждан которой судьба Валленберга еще волновала, — только через четыре с половиной года.

В январе 1961 года профессор Нанна Сварц, известный специалист из Каролинской больницы [63], отправилась в Москву, как и много раз до этого, на научную медицинскую конференцию. На конференции она встречалась с несколькими видными советскими коллегами, в том числе с профессором Александром Мясниковым. Коллеги встречались и прежде, не только в Москве, и довольно часто обсуждали вопросы, зачастую сугубо специального характера, на немецком языке.

27 января в кабинете у Мясникова профессор Сварц и принимавший ее хозяин обсуждали ход конференции, различные направления исследований и прочие медицинские темы. Затем профессор Сварц направила разговор в другое русло:

Профессор Сварц была ошеломлена этим известием. Она понимала, что находится на пороге разрешения тайны, беспокоившей и тревожившей ее страну в течение шестнадцати лет. Она могла освободить человека, давно уже ставшего для ее страны легендой, и поэтому заметно разволновалась. Как свидетельствует ее рассказ о происшедшем шведским правительственным чиновникам, профессор Мясников попросил ее подождать в том же кабинете, пока он не приведет одного своего коллегу для консультаций. Через некоторое время он вернулся с русским ученым (имя этого человека так и не было названо), который остался в кабинете, в то время как Мясников из него вышел.

Д-р Сварц упомянула, что она лично знает заместителя министра иностранных дел Семенова, с которым познакомилась во время его приезда в Швецию. Ее русский коллега посоветовал ей обратиться прямо к нему. «Я далее спросила коллегу, не считает ли он возможным, чтобы я как лечащий врач могла увезти с собой Валленберга домой. Он не исключал — «если он по-прежнему жив» — возможности передачи больного мне, но сказал, что сначала я должна обговорить все с Семеновым». Д-р Сварц поспешила обратно в свою гостиницу, узнала, связавшись с посольством, номер телефона Семенова и позвонила ему, но секретарь ответила, что Семенов находится за границей. В тот вечер на конференции давался банкет. Отыскав на нем своего советского коллегу, посоветовавшего ей обратиться к Семенову, д-р Сварц, спросила его: если Семенов находится за границей, уместно ли будет обратиться к нему в письменной форме? Коллега посчитал, что это было бы самым лучшим выходом из положения. «Коллега сказал мне, что после того, как я ушла от них, они обсудили положение вместе… (и) оба пришли к одному и тому же выводу, что возможная передача упомянутого лица должна производиться по дипломатическим каналам…»

Через несколько дней после возвращения в Стокгольм д-р Сварц позвонила домой премьер-министру Таге Эрландеру, которого она хорошо знала. Как только тот услышал от нее рассказ о том, что произошло в Москве, он тут же попросил ее приехать к нему в резиденцию и вызвал одновременно министра иностранных дел Ундена.