Тайна неудачного выстрела - Биргер Алексей Борисович - Страница 9

Фантик сделала полный оборот перед нами, чтобы лишний раз продемонстрировать великолепие своего наряда. При этом не упустив случая показать, насколько легко ей даются любые вращения на носочке одной ноги и другие сложные фигуры. Что было неудивительно: Фантик занималась фигурным катанием лет, по-моему, с пяти, и даже теперь, когда её родители в основном жили при своём питомнике («на ферме», как они говорили), её мама находила время и силы, чтобы три раза в неделю возить её в ближайший город с большим ледовым дворцом и хорошей секцией фигурного катания для детей.

— Потрясающе! — сказала моя мама. — И где вы купили такую красоту?

— Это моя мама сама сшила! — гордо сообщила Фантик.

— Не может быть! — стали изумляться все взрослые.

— Верно, сама, — кивнула тётя Катя. — Но это было нетрудно. Покрой довольно прост, главное было — подходящий материал найти…

— Мама сшила мне это для выступлений на районных соревнованиях, по итогам которых кого-то обещали перевести в группу повышенной сложности, кого-то оставить в прежней, а кого-то вообще отчислить! — сообщила Фантик, вдоволь насладившаяся произведённым эффектом и севшая за стол. — А потом мы решили, что это может быть и роскошное праздничное платье, настоящее бальное!

— И как ты выступила? — поинтересовался отец.

— Третье место, — сообщила Фантик. — Могла и на первое выйти. Первое, второе и третье места закончили с минимальной разницей. Мне просто самую чуточку не повезло.

— Но в любом случае, ты выступила достаточно удачно, чтобы перейти в группу повышенной сложности? — спросила мама.

— Разумеется, — ответила Фантик. И самоуверенно добавила. — Но в этом-то я заранее не сомневалась!

Взрослые опять рассмеялись, и мы приступили к праздничному ужину.

Я, Ванька и Фантик больше молчали — лишь изредка перешёптывались между собой, а вообще предпочитали наворачивать за обе щеки и прислушиваться к разговорам взрослых.

— Так вот, — рассказывал дядя Серёжа, — я и решил взять в аренду кусок леса рядом с нашим питомником. Все равно лес стоит бесхозный, и шурует в нём кто ни попадя, а так бы хоть я за ним следил. И взамен срубленного дерева обязательно сажал бы новое, как это во всём мире принято. Но тут пошли такие согласования, волокита, канцелярщина… В общем, из-за такой мелочи я все выше и выше поднимался, и кончилось тем, что записался на приём к министру. Потому что каждый чиновник тебе в карман глядит, — дядя Серёжа выразительно потёр друг о друга большой и указательный пальцы, — и чтобы разорвать этот заколдованный круг бесконечных согласований, надо или такие деньги иметь, которых у меня не водится, либо подниматься до самого верха. А про Угрюмого все говорят, что он мужик дельный и порядочный…

— Совершенно верно, — кивнул отец.

— Вот я и подумал, что если уж у него ничего не добьюсь, то махну на все рукой. Хватит, надоело стены лбом прошибать!

— А для чего вам нужен этот участок леса? — спросила мама.

— Новая идея у нас родилась, — объяснил дядя Серёжа. — Делать сборные срубы для банек и жилых домов. Так, чтобы люди могли выбрать то, что им подходит, по объёмам и по цене, а мы бы привозили на место и собирали за один день… Сделать разом по десятку срубов каждого вида про запас — и потом только пополнять эти запасы, по мере надобности. Такого количества на год хватило бы, потому что народ сейчас живёт небогато, в наших окрестностях дай Бог пять банек обновили за прошедшие годы. И лесу такая вырубка была бы не во вред, а на пользу, мы бы только проредили его, очистив для молодых деревьев путь к свету и воздуху. А сейчас ведь лес рубят безобразно, сплошняком, кому не лень… Жалко. Лес хороший — и сосна, и осина, словом, всё, что для баньки надо. Был бы я хозяином — всем безобразиям заслон поставил бы. Конечно, с местными мужичками и дачниками повоевать бы пришлось, но нам не привыкать.

— Разве пушнина вам даёт недостаточно? — поинтересовалась мама.

— Ну, как сказать… — дядя Серёжа задумался. — Заключены у нас договоры с несколькими ателье, так они пользуются тем, что всем живые деньги нужны, и если вы думаете, что они платят за меха хоть треть того, сколько стоит готовая шуба, то вы ошибаетесь. А ведь зверя выходить надо, выкормить правильно, чтобы мех был хороший. Это, я вам скажу… — он покачал головой. — У меня образование есть, и я все по науке делаю, так что, не бахвалясь могу сказать: мех очень качественный. Но приезжали тут итальянцы, охали, качеством восхищались, давайте, говорят, договор заключать на эксклюзивные поставки, мы, говорят, чуть ли не самая крупная пушная фирма в Европе. Сунулись мы туда-сюда — так столько, оказывается, надо рогаток преодолеть, чтобы получить лицензию на право экспорта пушнины, и потом такие налоги платить с международных сделок, что на том все пока и заглохло… Нет, жаловаться грех, мы не бедствуем, и наше дело нас кормит, но хотелось бы поосновательней на земле закрепиться.

— Вот и поговоришь с министром, когда он тут будет, — сказал отец.

— Не знаю… — дядя Серёжа покачал головой. — Нескладно как-то получается… Ещё подумает, что я за ним шпионил, специально в гости к вам напросился, чтобы с ним поговорить… Ему ведь отдохнуть спокойно хочется. Разозлится, что ему нигде покоя не дают… И к тому же вся эта суета вокруг него… На лишнего человека, тем более с делом к министру, охрана будет коситься с таким подозрением, что мне легче будет на пулемёт грудью кинуться, чем к нему подойти! Нет уж, постараюсь держаться подальше.

Отец, вроде, хотел что-то сказать на это, но промолчал.

— Что это за рыба? — шёпотом спросила у меня Фантик, беря на хлеб ещё два ломтика рыбы домашнего засола.

— Форель, — ответил я. — Чуть к северу отсюда есть несколько рек, в которых она водится. Отец всегда делает запасы, он её отлично засаливает, но на всю зиму нам ещё ни разу не хватило.

— Вполне вас понимаю! — сказала Фантик. — Она такая нежная и вкусная! Я сама могла бы съесть тонну в один присест…

— Обопьёшься потом, — практично заметил мой брат. — После солёной рыбы знаешь как пить хочется?

— Соков полно, — ответила Фантик.

— Эх ты! — мой братец поглядел на неё с лёгким презрением. — Соки тут не помогут. Горячий несладкий чай — вот то, что надо!

— Не беспокойся, я это знаю! — буркнула сразу надувшаяся Фантик.

— А если знаешь, то чего мелешь чепуху про соки? — спросил мой «вежливый» братец. С ним вообще случалось, что он, как говорится, рубил сплеча. Но не дай Бог было задеть его самого! Он был очень обидчив и мог впасть в такой приступ ярости, что бросался на обидчика с кулаками и молотил его, словно ветряная мельница — при этом ни возраст, ни сила противника роли для него не играли. У нас было несколько случаев, когда он вот так бросался на ребят постарше не только его самого, но и меня. Если обидчик был слишком рослый и сильный, Ванька молотил его руками и ногами, зажмурив глаза! И, надо сказать, даже ребята тринадцати-четырнадцати лет боялись с ним связываться. Ведь если «малявка» поставит тебе синяк под глазом, тебя потом засмеют и задразнят так, что хоть топись! И даже если вздуешь потом малявку — от вечных насмешек всё равно не избавишься. Надо сказать, я даже чуть-чуть завидовал буйному характеру моего брата, потому что сам я никогда не терял головы и не мог броситься в бой с таким неистовством, как будто тебе всё нипочём. А иногда это могло бы помочь выпутаться из трудной ситуации.

Но тут я сам разозлился на него.

— Тц! — прицыкнул я. — Думай, что говоришь! С гостями так не разговаривают!

— А с девочками — тем более! — шепнула Фантик краем рта, смешно скривив для этого губы, да ещё и ладошкой прикрывшись, чтобы взрослые не слышали нашей перепалки.

Ванька насупился, но промолчал. Он ненавидел признавать, что был не прав, но тут ему крыть было нечем. Правда, он взглянул на меня и Фантика так, что у меня, хорошо знавшего моего братца, сердце ёкнуло. Ой, отыграется он на нас, подумалось мне, за то, что мы вздумали учить его хорошим манерам! Все эти дни надо быть начеку, потому что какую пакость он придумает в ответ — этого предсказать невозможно!