За небесной рекой - Бир Грег - Страница 26

— Понимаю… — кивнул Кавасита. — Мне не нужна религия. Я хочу найти свое место в этом мире.

— Скажите, чем вам представляется… эта вселенная? — поинтересовался Ямамура.

Анна заерзала на подушке и сосредоточилась на чашке с чаем.

— Даже не знаю…

— Хорошо, ну а чем она виделась вам до того, как ваша замечательная жизнь… перешла в иное качество?

— Безбрежное законченное целое, подчиненное законам кармы, в котором порою проявляется действие… — Кавасита замешкался, но тут же вскинул руку и закончил фразу: — Духа, объемлющего собою все.

— Вы верите в перерождение душ?

Кавасита кивнул.

— Так от одной спички или свечи зажигается другая. Передача импульса.

— Значит, вы были куда утонченнее множества ваших современников. Я говорю о двадцатом столетии. А верили ли вы в то, что ваша нынешняя карма определяется прошлыми воплощениями?

— Да.

— Стало быть, вы допускали и передачу личностных особенностей?

— Нет, я считаю иначе, — ответил Кавасита. — Карма не требует подобной преемственности.

— Скажите, а верите ли вы в карму сейчас?

Кавасита покачал головой.

— Не знаю. Меня терзают сомненья…

Ямамура повернулся к Анне.

— Я нисколько не сомневаюсь в том, что прогулка по саду доставит вам ни с чем не сравнимое наслаждение. Моя жена, Айко, возьмет на себя роль провожатого. Есио и мне придется обсудить множество вещей, и для этого нам придется перейти на японский. Пожалуйста, только не обижайтесь.

В тот же момент в комнату вошла уже виденная ими женщина. Она поклонилась и жестом пригласила Анну следовать за ней.

— Каким образом Ямамура-сан помогает своим клиентам? — спросила Анна, как только они вышли на мощеную камнем дорожку, петлявшую по изысканному саду.

Айко загадочно улыбнулась и покачала головой.

— Точно не знаю, — ответила она на хорошем английском. — Я куда сильнее его привязана к своей роли. Когда мы вместе, он изображает из себя древнего жреца. Большую же часть работы он выполняет в мое отсутствие — в чем она состоит, я не знаю. Полагаю, он создает для людей, многие из которых не имеют к Японии никакого отношения, своеобразные миры веры. Вероятно, в этом же нуждается и ваш спутник, не так ли?

— Не знаю. Возможно, он просто хочет поговорить с соотечественником.

— Может, и так.

Они вошли под своды ажурной беседки, из которой открывался прекрасный вид на искусственно созданный водопад, и легко перекусили маринованными овощами и сырой рыбой. Заметив бродивших по кустарнику гусей, Анна тут же стала кормить их рыбой и особым печеньем. Сама же она есть рыбу не отважилась, хотя и нашла ее вкус достаточно приятным.

— Я привыкла к пище, прошедшей тепловую обработку, — сказала она.

— Естественно. Вы уж простите меня за бестактность, но мне бы хотелось спросить вас о Есио-сане. Вы позволите задать вам такой вопрос?

— Разумеется, — ответила Анна.

— Я разрываюсь между двумя временами — сейчас и тогда — подобно духу, сошедшему с шелковой ширмы. Это часть моей роли, и я не могу не принять ее. Ему же должно быть в тысячу раз тяжелее. Как он справляется с таким напряжением?

— Очень даже легко, — хмыкнула Анна.

— Приятно слышать. Японцы — крепкий народ. Что до современников Есио, то все они, в некотором роде, находились между двумя мирами…

— В каком смысле?

— Позвольте рассказать вам одну сказку, которая пользуется популярностью и поныне. Это история Таро Урасимы. Вы позволите мне начать?

Анна согласно кивнула. Спутница совершенно очаровала ее своими манерами. С ней Анне было хорошо и покойно.

— Есио очень похож на Рип Ван Винкля, но еще больше он походит на мальчика-рыбака Урасима Таро — мы произносим имена именно в таком порядке. Полторы тысячи лет тому назад Таро отправился на промысел и поймал священную морскую черепаху. Поняв это, мальчик выпустил ее. Морской Царь Дракон решил отблагодарить его и послал к Таро свою прекрасную дочь, которая привела мальчика во дворец своего отца. Так дочь Царя Дракона обручилась с Таро. Вначале мальчик был очень счастлив, но в один прекрасный день вспомнил о людях, оставшихся на берегу, и решил вернуться домой. Невеста просила Таро не уходить, но он был непреклонен. Тогда она дала ему маленькую шкатулку и со слезами на глазах умоляла мальчика всегда хранить ее при себе, но никогда не открывать. Когда мальчик вернулся в родную рыбацкую деревушку Суминое, он не смог узнать ее. И лес, и дома стали другими. Он наткнулся на ветхого старика и спросил его, где находится семья Урасима. Вместо ответа старик повел его на заброшенное кладбище. Там Таро увидел могилы своих родителей и свою собственную могилу. Все считали его утонувшим в море. Прошло же с той поры целых четыре столетия. Таро решил, что кто-то сыграл над ним злую шутку. Он открыл шкатулку, подаренную ему дочерью Морского Правителя, и тут же всю округу затянуло туманом, словно в шкатулке хранились облака, собиравшиеся десять тысяч летних дней. Не успел Таро опомниться, как волосы его поседели, кожа сморщилась, зубы повываливались, а сам он превратился в горсть праха. Этот прах можно найти в бетоне и камне новой Японии. Дух Урасима Таро и его греховное сомненье преследуют нас и поныне, ибо мы, подобно ему, живем между двумя мирами. В этом смысле Есио ничем не отличается от нас. В его времена понять что-либо было почти невозможно. Если же он ищет ответов, он должен помнить: его народ походил на Таро, попавшего в новый мир, — он не понимал, как ему следует себя вести.

Анна принялась рассматривать свои пальцы, чувствуя, что еще немного, и она заплачет. Нет, конечно же, она не станет говорить этого Есио. Все так просто и так сложно. Слишком сложно. Она вновь подняла глаза на Айко.

— Если вы сомневаетесь в том, что Есио похож на Урасима Таро, вспомните об одной незначительной детали… Четыреста лет назад он покинул огромный стальной корабль, после чего его никто не видел, верно? Вы не помните, как назывался этот корабль?

Анна на мгновенье задумалась.

— "Хири ", — сказала она.

— Верно. Это название переводится, как «Небесный Дракон».

Анна кивнула.

— Так… Теперь позвольте мне познакомить вас с нашими садами. Мой муж не любит, когда я вмешиваюсь в его дела, поэтому я вернусь к исполнению собственных обязанностей.

С улыбкой посмотрев на Анну, она взяла ее за руку.

Двумя часами позже отдохнувшая и умудренная созерцанием красот традиционного сада Анна вернулась в главные покои дома, откуда ее проводили в комнатку, где до сих пор находились Ямамура и Кавасита. Айко тут же исчезла.

Между сидящими мужчинами лежали три клинка — один короткий и два длинных. Они казались очень старыми, но не в силу своей изношенности или хрупкости, а единственно по причине филигранной отделки. На рукояти короткого меча было вырезано изображение лобстера. Ямамура кивнул Анне, севшей возле мужчин. Кавасита был погружен в глубокие раздумья.

— Полагаю, мы пришли к определенным решениям, — сказал Ямамура. — Есио отказался от самоубийства, и я согласился с ним, хотя это и не отвечает исполняемой мною роли.

— Слава Богу, — вырвалось у Анны, не отрывавшей глаз от короткого меча.

— И еще, — добавил Кавасита, — нам не следует здесь оставаться. Как я и полагал, мне нет здесь места. Даже Кюсю это уже не Япония. Этот остров предназначен для историков и туристов — для развлечений, но не для жизни.

— Я не тот человек, который мог бы ответить на вопросы Каваситы, — сказал Ямамура, глядя в сторону сада камней. — На Земле нет такого человека, который мог бы помочь ему. Он заинтересовался перфидизийцами. Ему хочется понять, что это за существа.

— Да, все верно, — кивнул Кавасита.

— Я думаю… — Ямамура поджал губы. — Если это и божества, то божества-слуги. Эдакие лакеи…

— О чем это вы? — изумилась Анна.

Ямамура покачал головой и смущенно заулыбался.

— Простите мне эту глупость, — сказал он со вздохом. — Что я могу знать о подобных вещах? Как видите, я не зря отказался от платы. Я ни на что не ответил и ничего не решил.