Божий молот - Бир Грег - Страница 86

Дородный рыбак в свитере с высоким воротом с трудом перекинул сходни к отверстию.

— Мы улетаем! — сказала Франсин помолодевшим голосом.

В полном молчании, один за другим пассажиры прошли по шаткому трапу. Рыбак и женщина помогали им. Каждый исчезал внутри глыбы. Когда пришла очередь Гордонов, Артур преодолел сходни первым, потом помог Франсин перевести сына; перегнувшись над мостиком, он крепко держал жену за руку.

— О, Боже, — сказала Франсин дрожащим голосом, когда они начали спуск по крутой и узкой винтовой лестнице.

— Не бойся, мамочка, — подбадривал Марти. Он улыбнулся Артуру и пошёл впереди отца.

Пройдя футов тридцать, они оказались перед полуовальным входом в круглую комнату с тремя дверьми на противоположной стороне. Стены, жёлтые, как персик, и ровное тёплое освещение действовали успокаивающе. Когда все двадцать человек собрались в комнате, к ним присоединилась молодая женщина. Рыбак и другие члены команды остались на судне. Полуовальный люк тихо захлопнулся. Несколько человек приглушённо застонали; один мужчина, с виду лет на десять моложе Артура, упал на колени и молитвенно сложил руки.

— Мы внутри космического корабля, — сказала молодая женщина. — Дальше расположены жилые отсеки. Через некоторое время, может, через несколько часов, мы покинем Землю. Кое-кто из вас уже догадывался об этом. Остальным следует набраться терпения и не бояться.

Артур схватил жену и сына за руки и закрыл глаза, сам не понимая, испуган он, возбуждён или подавлен горем. Если они уже на борту и вся работа, проделанная им и другими завершена, то это означает только одно: конец близок.

Возможно, его семья выживет. Но никогда уже им не суждено вдохнуть свежий морской воздух или погреться под тёплыми лучами солнца. Перед закрытыми глазами Артура мелькали лица: родственники, друзья, сослуживцы. Харри — такой, каким он был до болезни. Артур вспомнил об Итаке Файнман. Интересно, она тоже полетит в космос? Скорее всего, нет. На кораблях очень мало места, особенно теперь, когда ковчеги Чарлстона и Сиэтла уничтожены. Только для жизнеспособной популяции — не больше.

А все остальные…

Сосед молился громко, страстно, его лицо исказило выражением абсолютной сосредоточенности. Артуру стоило большого труда удержаться и не упасть на колени рядом с ним.

Ранним утром группа из десяти человек брела по тропе Фор-Майл-Трейл — Эдвард и Бетси среди них. Они шли в тени хвойных рощ, где острый сосновый запах разлился в воздухе. Подъем на первом участке не представлял трудностей, тропа постепенно поднималась вверх к бурному потоку реки Сентинел-Крик, пробившей себе русло в двухстах футах над долиной.

К одиннадцати часам они повернули на круто поднимающуюся тропу, которая утыкалась в гранитные скалы возле Сентинел-Рока.

Эдвард остановился, переводя дыхание. Он присел и с восхищением посмотрел на Бетси, одетую в походные шорты.

— Удобная обувь, — заметила Бетси, упираясь стройной ногой в выступ, чтобы перешнуровать туристские ботинки.

Он посмотрел вниз, на уже пройденный путь, и покачал головой. К полудню они стянули с себя свитера и завязали их вокруг бёдер. Группа остановилась набрать воды. Десять человек разбрелись на милю и выглядели как козы на искусственной горе в зоопарке. Один парень забрался на несколько футов выше Эдварда. У смельчака хватило сил ударить себя в грудь и издать победный клич, передразнивая Тарзана; потом он засмеялся и помахал рукой.

— Провалиться мне сквозь землю, если он не псих, — прокомментировала Бетси.

Весёлое настроение не покидало их, пока они стояли на Юньон-Пойнте и обозревали долину, облокотясь на металлические перила. Дым почти рассеялся, воздух становился все теплее и теплее по мере того, как туристы поднимались.

— Может, остановиться здесь, — предложила Бетси. — Отсюда отличный вид.

— Вперёд! — Эдвард состроил решительную мину и показал на цель. — Ещё один переход.

В час дня они преодолели серию нескончаемых виражей, поднимающихся по голому гранитному склону, и остановились, чтобы поближе рассмотреть заросли толокнянки. Потом двинулись по почти горизонтальной, а потому вполне приемлемой тропке к Глесьер-Пойнту.

Минелли и его спутница Инес уже успели поставить палатки среди деревьев, растущих позади асфальтированной дорожки, ведущей к ограждённой террасе. Они помахали Эдварду и жестами пригласили присоединиться к завтраку.

— Мы хотим посмотреть на долину! — крикнул Эдвард в ответ. — Подойдём позже.

Оперевшись на перила нижней террасы, они впитывали в себя долину от края до края и горы, вздымающиеся за ней. Пение птиц перемежалось с шёпотом ветерка.

— Какое спокойствие! Можно подумать, ему ничто не угрожает… — проговорила Бетси.

Эдвард пытался представить себе отца, который стоял на этом самом месте больше двадцати лет назад и гримасничал перед женой, старавшейся заснять его полароидом. Тогда они приехали сюда на машине, а часом позже уже возвращались домой — заканчивались последние счастливые дни его детства, дни, когда Эдвард чувствовал, что может быть счастливым.

Он взял Бетси за руку и улыбнулся ей.

— Лучший вид в мире.

— Места для почётных гостей, — согласилась Бетси, щурясь от яркого солнца. Несколько минут они, обнявшись, стояли у края обрыва, а потом повернулись и пошли к Минелли и Инес.

День тянулся медленно, лениво. Минелли удалось купить батон салями, а Инес вышла из палатки с большим куском чеддера.

— Ещё несколько дней назад у нас была целая головка, — сказала она. — Не спрашивайте, как она нам досталась. — Она смеялась одновременно и грубоватым, и по-детски милым смехом.

Минелли раздал банки с пивом, тёплым, но, тем не менее, освежающим, и они медленно принялись за еду, изредка обмениваясь незначительными фразами, вслушиваясь в щебетание птиц и шорох листьев. Когда завтрак закончился, Эдвард расстелил на траве спальный мешок и предложил Бетси вздремнуть. Подъем на вершину не слишком измотал его, но солнце припекало, воздух пьянил, большие жирные пчелы жужжали, кружась над ними. Они были сыты, а пиво навеяло на Эдварда дремоту.

Бетси легла рядом, положив голову на его локоть.

— Ты счастлив? — спросила она.

Эдвард открыл глаза и увидел белые облака на фоне ярко-синего неба.

— Да, — сказал он. — Счастлив.

— Я тоже.

В нескольких ярдах туристы распевали песни, слышались мелодии шестидесятых и семидесятых годов. Голоса плыли по колеблющемуся тёплому воздуху и таяли в шуме ветра и жужжании пчёл.

Уолтер Сэмшоу праздновал своё семидесятишестилетие на борту корабля. «Дискаверер» кружил в нескольких километрах от того места, где учёные обнаружили необычно большую концентрацию кислорода, поднимавшегося на поверхность. Пузырьки не показывались уже три дня.

Корабельный кок испёк двухметровый именинный пирог в форме морского змея, или сельдяного короля, как настаивал Чао, который несколько раз видел сельдяного короля и ни разу — морского змея.

В пять часов торт был торжественно разрезан под парусиновым навесом, натянутым над кормой. Куски змея подавались на лучшей корабельной посуде, впридачу все члены экипажа и учёные получили по стакану шампанского, а вахтенние — безалкогольный пунш.

Сенд без слов поднял свой стакан, чествуя юбиляра. Уолт улыбнулся и откусил кусочек пирога. Вкус тёмной сахарной глазури, приготовленной особым способом, показался ему знакомым. Сэмшоу старался вспомнить, где он мог пробовать такое блюдо, как вдруг океан озарился ядовитым сине-зелёным светом, так что даже яркие солнечные лучи поблекли.

Сэмшоу вспомнил молодость, Четвёртое июля, когда он стоял на пляже Кейп-Кода в ожидании праздничного салюта, стрелял из ракетницы в волны прибоя и наблюдал, как зелёные огоньки бесшумно разрываются в глубине.

Команда, сбежавшаяся на корму, молчала. Кое-кто недоуменно переглядывался, не понимая, в чём дело.

Быстро следуя одна за другой, новые вспышки осветили океан от края до края.