Острие кунты. Путь русского мистика - Беляев Илья Дмитриевич - Страница 36

Тоша работал с людьми куда более тонко, на то он и мастер. Скажем, однажды он налил две чашки чая своим знакомым и сказал: "Если вы выпьете этот чай, ваша жизнь изменится". Один из гостей не притронулся к чашке, и, действительно, его жизнь осталась прежней. Другой же выпил чашку до дна. Это был Джон.

Тоша далеко не со всеми и не всегда делился своими "штучками". Многого, несмотря на мои просьбы, он мне не открывал. На вопрос "почему" он неизменно отрубал: "Рано". Со временем, тем не менее, мне стало ясно, что магические трюки, несмотря на всю их привлекательность и ощущение силы, вовсе не являются необходимостью. Главным чудом, которое с нами произошло, было то, что мы смогли поверить в человека. Человеком этим был Тоша. Это оказалось сложнее, чем поверить в Бога. Наша вера в Тошу и сделала возможными все прочие чудеса. Путь к ней был для меня труднее, чем для Сережи и Джона. Я обладал более сильным чувством эго, и швырнуть его к Тошиным ногам оказалось делом нелегким.

Без этой жертвы, однако, никакое обучение было невозможным. Долгими часами я просиживал рядом с Тошей в молчании, стремясь постичь тайну внутренней работы с сознанием. Как-то один из новых членов группы долго наблюдал за нами и, наконец, воскликнул:

Что вы делаете? Я чувствую, что вы что-то делаете!

Философствуем, - ответил я.

Хороший ответ, - обронил Тоша.

Разбираться с принципами магии было все же делом очень полезным. Нам стали понятны некоторые из тех скрытых психических механизмов, которые позволяют управлять материальным миром непосредственно, используя для этого силу своей веры и воли. И все-таки высшим путем являлось то, что Тоша называл "естественной магией". Это означает жить так, чтобы вся твоя жизнь стала одним непрекращающимся чудом, и тогда никакие талисманы и бумажки не нужны. Жизнь, в сущности, и есть непрерывное магическое шоу, места на которое давно заказаны, билеты раскуплены, и все, что остается делать, - это смотреть, как разворачивается волшебный спектакль.

Глава 22

Взгляни, как спокойна суть вещей.

К "концу марта 1980 года мы уже прожили у Нели три месяца, и, похоже, пора было менять место жительства. Через Нану стало известно, что органы знают о нашем существовании, игра становилась рискованной. Основная группа к этому времени состояла из четырнадцати человек, общее же число людей, принимавших участие в Тошином предприятии, приближалось к двадцати. По городу поползли слухи, один диковиннее другого.

Нелина квартира уже не могла вместить всех людей и походила на гудящий пчелиный улей. Народ продолжал прибывать, и некоторых приходилось выводить чуть ли не силой. Мы стали задыхаться. Нужно было уезжать, но куда?

Случилось так, что в то время я читал армянский цикл Мандельштама и наобум предложил Тоше поехать в Армению. Тоша неожиданно согласился, и мы начали готовиться к поездке. Жить в Армении, где никто из нас ни разу еще не был, мы собирались палаточным лагерем. Тоша провел изрядную часть своей жизни в палатке и отлично знал, что может понадобиться. В течение недели мы распродали у кого что было, раздобыли спальники, палатки, запаслись консервами, крупами и прочими необходимыми для лагерной жизни вещами. Неля сдала свою квартиру знакомым, были куплены билеты на поезд, можно было уезжать.

За день до отъезда я отправился погулять по Ленинграду. Когда мы вернемся и вернемся ли вообще, я не знал. Бесцельно бродя по улицам города, где прошла вся моя жизнь, я пытался представить себе, что может произойти с нашей группой дальше. Несмотря на все то невероятное, что произошло за последние месяцы, мое сердце не было свободно от сомнений. Главный вопрос кто такой Тоша - оставался для меня без ответа. Был ли он большим духовным мастером или просто человеком силы, превратившим нас в подопытных кроликов, - в этом я так до конца и не разобрался. Безусловно, он знал и мог несоизмеримо больше нас всех, но достаточно ли этого для того, чтобы безоговорочно вручать ему свои жизни? Имел ли он на нас право?

Впрочем, подобные понятия, так же, как и модальные глаголы, имели к личности начальника самое отдаленное отношение. Тоша во всем руководствовался Дисой, и каждый его следующий шаг был непредсказуем... У меня не было ответа на мучившие меня вопросы, слишком мало прошло еще времени. И, однако же, я был счастлив, что мы уезжаем. Неизвестность будущего окрыляла меня, и я чувствовал, что мое путешествие в невероятное только начинается. Настроение в нашей команде было таким же. Всем казалось, что мы только-только начали жить.

Прогулка привела меня на Невский, в Катькин садик. Усевшись на скамейку, я заметил странного вида старуху. Одета она была до такой степени эксцентрично, что было ясно, что она безумна. На ней было какое-то невероятное платье девятнадцатого века, на голове - шляпка с цветами и седые взбитые букли. На голых ногах старухи были клоунские туфли.

Приблизившись к огромной статуе Екатерины I в центре сада, бабуся сняла туфли, босиком взошла на газон перед пьедесталом, встала на колени и стала молиться. После этого она сошла с газона, обулась и принялась обходить стоявшие по периметру сада скамейки. День был весенним и воскресным, на скамейках сидело много народа. Старуха подходила к каждому из сидящих, проделывала какую-то манипуляцию и затем переходила к следующему человеку.

Таким образом, все сидевшие на скамейках люди оказались как бы в очереди. Когда старуха приблизилась ко мне, я заметил в ее руках мешочек. Бабка внимательно посмотрела на меня, достала из мешочка камешек, кинула его мне через плечо и тихо сказала: "Будет, все будет". Затем перешла к следующей скамейке.

Когда я вернулся на квартиру, дверь открыла Неля, и по ее лицу я понял, что произошло что-то неладное. "Тошу арестовали", - сказала она, и голос ее задрожал. Выяснилось, что во время моей прогулки на Петра Лаврова подъехала черная "Волга", и двое сотрудников госбезопасности довольно вежливо попросили Тошу проехать с ними. Это еще не означало ареста, Тошу могли просто взять на беседу. Так оно и оказалось. К вечеру он вернулся, уставший и бледный, и сказал, что ему предложили работу. Мы застыли в ожидании его следующей фразы, но Тоша более не распространялся. "Нужно уезжать", коротко заключил он. На следующий день мы уехали в Армению.