Последняя из дома Романовых - Радзинский Эдвард Станиславович - Страница 8

Граф посмотрел на молчащего Рибаса и кратко спросил:

– Где она?

Рибас не удивился – он будто ждал этого вопроса.

– Думаю, в Рагузе. По последним слухам…

– Мне уже не нужны слухи, Осип Михайлович, коли есть человек, который это знает точно.

– Кто этот человек, Ваше сиятельство?

– Его зовут сэр Монтегю. Он сейчас скачет в коляске по дороге в Венецию.

Рибас молча поднялся.

Действующие лица: Рибас

Рибас скакал на коне по дороге, ведущей в Венецию. Солнце садилось, спала жара, дул свежий ветер с моря. Маленький городок со старым собором дремал на горе в заходящем солнце. Но Рибасу было не до красот – он гнал, гнал коня по дороге. «Как интересно… – размышлял Рибас. – Он сделал вид, что слышит об этой женщине впервые. а о ней, почитай, полгода пишут во всех газетах, говорят во всех салонах. Конечно, знал… Более того, предполагал, что она к нему обратится. а к кому ж ей еще обратиться? Он самый могущественный и самый опальный. В его распоряжении – флот и немыслимые суммы денег… Он может ради прихоти потопить фрегат… И притом ему запрещено то, что дозволено всякому, – вернуться на родину. Говорят, есть приказ: задержать его на границе, коли он без дозволения императрицы…»

Рибас вгляделся: далеко-далеко по дороге ехала карета. Рибас пришпорил коня.

«Итак, он знал, – продолжал размышлять Рибас. – а следовательно, план имел. Часть первую плана он сегодня высказал: проведать, где она, с ней связаться. Для чего? Он решил-де проверить: не задумали ли его опорочить перед императрицей?.. Ну, если он действительно этого боится, ему как раз опасно с ней встречаться…

Нет, на самом деле этот человек никого не боится – ни Бога, ни черта… Уж не взыграло ли ретивое: одну императрицу он на трон уже посадил?.. Ох, Рибас, будь осторожен: ты должен понять всю игру, прежде чем в ней участвовать».

Карета сэра Эдуарда Монтегю мчалась в Венецию. Далеко по дороге показался всадник. Всадник приближался.

– По-моему, нас догоняют, сэр, – сказал лакей с запяток

– И по-моему, тоже: нас догоняют, – невозмутимо ответили из кареты.

Рибас поравнялся с коляской.

– Остановитесь, милорд! У меня поручение от Его сиятельства графа Орлова!

Монтегю не отвечал и внимательно разглядывал Рибаса из окна кареты. Некоторое время они ехали рядом молча. Рибас тяжело дышал, но продолжал гнать вперед лошадь.

– К сожалению, я не имею возможности остановиться, мой молодой друг, – наконец произнес Монтегю из окна кареты, – ибо спешу в Венецию… Но я готов выслушать вас по пути. – И вечная издевательская улыбка появилась на лице англичанина.

– Граф приказал узнать, милорд, где находится автор послания, которое вы соизволили передать?

– Вы, кажется, в России иностранец, господин… – И он вопросительно посмотрел на всадника.

– Рибас.

– Сейчас много иностранцев, господин Рибас, на русской службе. Им граф может приказывать. А я пока не имею чести…

И Монтегю скомандовал:

– Вперед!

Форейтор ударил по лошадям, карета понеслась по дороге. Рибас тоже пришпорил лошадь, продолжая беседовать с англичанином.

– Мне необходимо, милорд… – Он задыхался. – Я не могу вернуться без сведений.

– Какое интересное положение: вы не можете вернуться без сведений. А я не могу их вам дать. Как же нам быть, милейший?

Рибас улыбнулся. И выхватил пистолет. Коляска становилась.

– Посмотрите назад, – улыбнулся англичанин. С запяток на Рибаса смотрело дуло пистолета. Рибас расхохотался:

– Значит, остается проверить, кто выстрелит первым. Если я – умрете вы, если одновременно – умрем мы оба, и лишь в третьем случае умру один я. Так как у меня нет иного выхода, я вынужден буду это проверить. Но у вас – то есть: всего одно слово. И вы спасаете, по крайней мере, одного из нас… Я не шучу, милорд. После некоторого молчания из коляски ответили:

– Вы далеко пойдете, господин Рибас… Она – в Рагузе. И коляска покатила по дороге.

После демонстрации Чесменского боя перед восхищенными жителями Ливорно Орлов уехал в Пизу. Ливорно давно ему наскучил, и великолепный граф жил в Пизе в восхитительном палаццо Нерви. В кабинете граф беседовал с Рибасом.

– На обратном пути я завернул в Ливорно, – докладывал Рибас, – и проверил сообщение англичанина. Дело в том, что в Ливорно находится сейчас наш давний друг – рагузский сенатор Реджина. Сенатор подтвердил: сия женщина действительно сейчас в Рагузе.

Рагуза (ныне Дубровник) – маленькое государство на Адриатическом море, подобное Венеции. «Свободные дети свободной матери Рагузы» торговали по всему свету. Рагуза издавна находилась под протекторатом турок. В 1772 году граф Орлов со своей эскадрой вошел в воды республики и потребовал отказа от турецкого протектората. Боясь турок, сенат не согласился. Орлов заявил, что будет бомбардировать древний город. Испуганный сенат отправил депутацию в Петербург. Екатерина послов не приняла, но бомбардировку отменила…

– В Рагузу, – продолжал Рибас, – ее привел случай. Вместе с польским воеводой князем Радзивиллом она плыла из Венеции в Турцию к султану, с каковым имела намерение соединиться. Но сильные ветра отнесли ее в рагузскую гавань… Нынче по причине нашего мира с Турцией вновь отправиться к султану ей никак невозможно. И она обитает в Рагузе. Хотя рагузский сенат, напуганный вами, Ваше сиятельство, делает все возможное, чтобы она оттуда убралась. Страх сената столь велик, что сенаторы даже отписали в Петербург о появлении сей женщины.

– Вот так! – захохотал Орлов. – Значит, уже и в Петербурге о ней знают. Мы узнаем последние… Зачем держу вас на службе?

– Из Петербурга ответили, что нет никакой надобности обращать внимание на побродяжку…

– Узнаю благодушие графа Панина!

Христенек ввел в залу жизнерадостного толстого господина в мундире майора.

– Тучков второй, – представился майор.

– Значит, видел ее в Венеции? – спросил Орлов.

– Точно так, Ваше сиятельство. Она жила в доме самого французского посла.

– Ну, как же без французов-то обойтись? – усмехнулся Орлов.

– Сей посол оказывал ей знаки внимания, почитай, как царствующей особе. С ней общались сам польский князь Карл Радзивилл и граф Потоцкий. Много с ней понаехало поляков. Все с усищами, саблями гремят. Скоро, говорят, будем с нашей принцессой Всероссийской на Москве, как с царевичем Дмитрием. И другие пакостные слова, повторять не хочу.

– И не надо повторять… ты лучше про дело рассказывай.

– Познакомился я там с двумя поляками: с Черномским и Доманским. Усищи у них…

– Ну, про усищи ты уже говорил.

– Садился я с ними в карты играть…

– Все проиграл? – усмехнулся Орлов. Майор вздохнул:

– Там был еще француз маркиз де Марин, ох злой до карт мужчина. Он при ней служит. Обобрал он меня дочиста. И вот тут она и вошла… Вошла… за ней гофмаршал идет, потому что она еще и герцогиней будет.

– Подожди, – прервал Христенек, – ты же говорил, что ее кличут принцессой Всероссийской.

– Это по происхождению тайному она вроде бы принцесса Всероссийская, а по жениху – замуж она готовится – она еще и герцогиня. Поляки кричат мне: целуй-де ручку у своей законной повелительницы, а я только плюнул… Тьфу – вот вам и весь мой ответ.

Он замолчал.

– И все? – усмехнулся Орлов.

– И все, Ваше сиятельство. Спасибо ноги унес, а то б зарубили.

– Ну что ж, ответил хорошо. Узнал мало, вот что плохо, – мрачно сказал Орлов. – Ну, и как она… с лица?

– Худого не скажу… Красавица. Волосы темные, глазищи горят… И ни на секунду не присядет, все движется, все бежит…

– Понравилась? – усмехнулся Орлов.

– Только в оба и гляди, а то обольстит, – засмеялся майор, – но худа уж больно, пышности в теле никакой…

После ухода майора Орлов сказал:

– Чую, получим мы еще одного Пугачева в юбке, пока граф Панин благодушествует…