Как рыть могилу - Биой Касарес Адольфо - Страница 2

– Вот так взять и воткнуть нож – чтобы брызнула старушечья кровь…

– Сомневаюсь, что ты отличишь старушечью кровь от цыплячьей; но не беспокойся; крови не будет. Когда она заснет, надо найти палку…

– Ударить ее палкой по голове? Я не могу.

– Как это не могу? Ударить палкой – значит ударить палкой, а по столу или по голове, тебе не все равно? Или старуха, или мы. Или старуха купит свой дом…

– Ясно, ясно, но я тебя не узнаю. Откуда такая свирепость…

Не к месту улыбнувшись, Хулия заявила:

– Женщина должна защищать свой очаг.

– Сегодня ты свирепа, как волчица.

– Если понадобится, я буду защищать его, как волчица. Среди твоих друзей есть счастливые браки? Среди моих нет. Сказать тебе правду? Все определяют условия жизни. В таком городе, как Буэнос-Айрес, люди все время возбуждены, кругом столько соблазнов. Если же нет денег, то все еще хуже. А здесь нам с тобой, Рауль, ничего не грозит, потому что нам никогда не скучно вместе. Объяснить мой план?

По дороге проехала машина. Наверху слышались шаги.

– Нет, – сказал Аревало. – Я ничего не хочу себе представлять. Иначе мне станет ее жаль и я не смогу… Приказывай, я буду выполнять.

– Хорошо. Закрой все – двери, окна, жалюзи.

Рауль Аревало закрыл окна, опустил жалюзи, один за другим закрепил шпингалеты, подтянул обе створки входной двери, толкнул задвижку, повернул ключ, наложил тяжелый железный засов.

Они поговорили о том, какая тишина вдруг настала в доме, о том, что будет, если появится посетитель, о том, нет ли у них другого выхода и смогут ли они быть счастливы с преступлением на совести.

– Где грабли? – спросила Хулия.

– В подвале, с инструментами.

– Пойдем в подвал. Дадим сеньоре время, пусть заснет покрепче, а ты пока постолярничай. Сделай для грабель новую ручку, только покороче.

Точно прилежный работник, Аревало принялся за дело. Но потом все же спросил:

– А это для чего?

– Не спрашивай, если не хочешь ничего себе представлять. Теперь прибей на конце перпендикулярную планку пошире, чем железный брус грабель.

Пока Аревало работал, Хулия перебирала дрова и подбрасывала поленья в огонь.

– Сеньора уже искупалась, – сказал Аревало.

Сжимая в руке толстое полено, похожее на булаву, Хулия ответила:

– Не важно. Не жадничай. Теперь мы богаты. Хочу, чтобы у нас была горячая вода.

И потом, после паузы, объявила:

– Я оставлю тебя на минутку. Схожу к себе и вернусь. Смотри не сбеги.

Аревало с еще большим пылом углубился в работу. Его жена вернулась с парой кожаных перчаток и флаконом спирта.

– Почему ты никогда не покупаешь себе перчаток? – рассеянно спросила она, поставила флакон у поленницы и, не ожидая ответа, продолжала: – Поверь, пара перчаток никогда не помешает. Новые грабли уже готовы? Пойдем наверх, ты понесешь одно, я другое. Ах, я и забыла об этом полене.

Она подхватила полено, похожее на булаву, и оба вернулись в зал. Поставили грабли у дверей. Хулия прошла за стойку, взяла металлический поднос, бокал и графин, наполнила графин водой.

– На случай, если она проснется, ведь в этом возрасте спят очень чутко – если не слишком крепко, как дети, – я пойду впереди с подносом. Ты держись за мной, вот с этим.

Она указала на полено, лежащее на столе. Аревало заколебался; Хулия взяла полено и вложила ему в руку.

– Разве я не стою небольшого усилия? – спросила она, улыбаясь, и поцеловала его в щеку.

– Почему бы нам не глотнуть чего-нибудь? – предложил Аревало.

– Мне надо иметь ясную голову, а у тебя для бодрости есть я.

– Давай закончим поскорее, – попросил Аревало.

– Куда торопиться? – ответила Хулия.

Они начали подниматься по лестнице.

– Под тобой ступени не скрипят, – сказал Аревало, – а я иду, как медведь. Отчего я так неуклюж?

– Лучше бы они не скрипели, – заметила Хулия. – Неприятно будет, если она проснется.

– Еще один автомобиль на дороге. Почему сегодня их так много?

– Не больше, чем всегда.

– Только бы проезжали мимо. Кажется, один остановился?

– Нет, уже уехал, – заверила его Хулия.

– А этот шум? – спросил Аревало.

– Гудит в трубе.

Хулия зажгла свет в верхнем коридоре. Они подошли к комнате. Очень осторожно Хулия повернула ручку и приоткрыла дверь. Аревало уперся взглядом в затылок жены, только в затылок жены; потом вдруг отклонил голову и глянул внутрь. В его поле зрения попадала лишь пустая часть комнаты, такая же, как всегда: кретоновые занавески на окне, кусок изножия с украшениями, кресло в прованском стиле. Мягким и уверенным движением Хулия распахнула дверь. Все звуки, такие разнообразные до сих пор, внезапно смолкли. В тишине было что-то неестественное: тикали часы, но казалось, бедная женщина на постели уже не дышит. Может быть, она поджидала их, увидела и затаила дыхание. В кровати, повернувшись к ним спиной, она почему-то представлялась огромной, этакая темная волнистая глыба; выше, в полумраке, угадывались голова и подушка. Вдруг раздался храп. Наверное, боясь, что Аревало разжалобится, Хулия стиснула ему руку и прошептала:

– Давай.

Рауль шагнул в пространство между кроватью и стеной и поднял полено. Потом с силой опустил. У женщины вырвался глухой стон, надрывное коровье мычание. Аревало ударил еще раз.

– Хватит, – приказала Хулия. – Посмотрю, мертва ли она.

Она зажгла настольную лампу. Став на колени, осмотрела рану, прижалась ухом к груди старой дамы. Наконец встала.

– Молодцом, – сказала она.

Положив обе руки на плечи мужа, она взглянула на него в упор, притянула к себе, легко поцеловала. Аревало брезгливо передернуло, но он сдержался.

– Раулито, – одобрительно прошептала Хулия.

Она взяла полено из его руки.

– Гладкое, – заметила она, проводя по коре пальцем в перчатке. – Надо убедиться, не осталось ли щепок в ране.

Положив полено на стол, она вернулась к покойной. Словно размышляя вслух, добавила:

– Все равно рану промоет. Неопределенным жестом она указала на белье, сложенное на стуле, платье, висящее на вешалке.

– Дай все сюда, – сказала она. Одевая мертвую, она безразлично заметила: – Если тебе неприятно, не смотри.

Пошарив в карманах, она извлекла ключи. Потом подхватила труп под мышки и выволокла из постели. Аревало сделал шаг вперед, чтобы помочь.

– Предоставь это мне, – удержала его Хулия. – Не касайся ее. У тебя нет перчаток. Я не слишком верю в эти сказки об отпечатках пальцев, но рисковать ни к чему.

– Ты очень сильная, – сказал Аревало.

– Какая тяжесть, – откликнулась Хулия.

Действительно, из-за возни с трупом нервы у обоих все-таки сдали. Хулия не позволяла ей помогать, и потому спуск по лестнице изобиловал всякими неожиданностями и напоминал пантомиму. Пятки мертвой колотили по лестнице.

– Точно барабан, – сказал Аревало.

– Барабан в цирке перед смертельным номером.

Хулия откинулась на перила, чтобы передохнуть и посмеяться.

– Какая ты хорошенькая, – восхищенно сказал Аревало.

– Будь посерьезнее, – попросила она и закрылась руками. – Только бы нам не помешали.

Звуки возобновились, особенно слышен был гул в трубе.

Оставив труп у лестницы, на полу, они поднялись наверх. Хулия перепробовала несколько ключей и наконец открыла чемодан. Сунула обе руки внутрь и затем показала мужу: в каждой был зажат набитый конверт. Она передала конверты Аревало, а сама подхватила шляпу дамы, чемодан, полено.

– Надо подумать, куда спрятать деньги, – сказала она. – Пускай полежат какое-то время.

Оба спустились в зал. Дурашливым жестом Хулия глубоко надвинула шляпу на голову покойной. Сбежала в подвал, облила полено спиртом, сунула в огонь. Потом вернулась.

– Открой дверь и выгляни наружу, – попросила она.

Аревало подчинился.

– Никого нет, – сказал он шепотом.

Взявшись за руки, они вышли из дома. Стояла прохладная ночь, светила луна, шумело море. Хулия вошла в зал, вынесла чемодан, открыла дверцу машины – огромного старомодного «паккарда», – бросила чемодан внутрь.