Выбери любимый жанр

Вы читаете книгу


Биой Касарес Адольфо - Ad porcos Ad porcos

Выбрать книгу по жанру

Фантастика и фэнтези

Детективы и триллеры

Проза

Любовные романы

Приключения

Детские

Поэзия и драматургия

Старинная литература

Научно-образовательная

Компьютеры и интернет

Справочная литература

Документальная литература

Религия и духовность

Юмор

Дом и семья

Деловая литература

Жанр не определен

Техника

Прочее

Драматургия

Фольклор

Военное дело

Последние комментарии
оксана2018-11-27
Вообще, я больше люблю новинки литератур
К книге
Professor2018-11-27
Очень понравилась книга. Рекомендую!
К книге
Vera.Li2016-02-21
Миленько и простенько, без всяких интриг
К книге
ст.ст.2018-05-15
 И что это было?
К книге
Наталья222018-11-27
Сюжет захватывающий. Все-таки читать кни
К книге

Ad porcos - Биой Касарес Адольфо - Страница 3


3
Изменить размер шрифта:

— Куда мы идем? В ресторан? Поесть? Какой ужас! Повернем обратно.

Действительно, мы повернули на девяносто градусов и пошли прочь от ресторана. Но ее рука сжала мой локоть, моментально превратив меня из взрослого мужчины в восторженного подростка. Взволнованный, я едва сдержал свою признательность. Вместо того чтобы очутиться в гостеприимном зале «Агилы», мы вышли на громадную площадь, — и неизвестно, какая минутная фантазия заставила меня увидеть нас обоих как бы со стороны, издалека: трогательная пара, затерянная в пространстве. Все подробности той ночи в Монтевидео видятся мне так ясно, как если бы это было недавним сном.

Мы беззаботно пускаемся в плавание по бурному морю чувств, и лишь затем нас охватывает тревога. Меня уже не пугала прогулка по ночному городу. Я весь погрузился в несравненную игру — постепенное покорение женщины, и тут эта женщина снова заговорила:

— Пойти в ресторан? Какая глупость. Ненавижу закрытые помещения.

И тут же замолчала, чтобы через некоторое время продолжить:

— А может, вы из тех, кто придает большое значение еде? Из тех, кому необходим обед из двух блюд, за столом, покрытым скатертью?

Как будто она была знакома со мной не один год. И дальше, безапелляционным тоном:

— Мне хватает бутерброда в забегаловке!

Пожалуйста, не считайте меня женоненавистником на том основании, что временами мой гнев обращается против женщин. Минутные вспышки проходят сквозь всю нашу жизнь, но остаются без заметных последствий. Я восхищаюсь женщинами, одновременно срывая с них маску: это анархистки, повергающие в прах цивилизацию. Верьте мне, если каждый человек станет внимателен к мелочам, в нашем суетном мире воцарится хотя бы видимость порядка. Женщины — возмутительницы спокойствия, цыганки, им не понять необходимости принимать пищу четыре раза в день. Давая волю раздражению, скажу, что такого рода пост — признак не столько возвышенности, сколько боязни растолстеть. Я вспоминаю одну из поклонниц голодания, с ее культом пустого желудка, из-за чего ночи напролет моим единственным блюдом был чай с лимоном; и вот однажды утром я обнаружил ее на кухне, поглощавшую с тигриным аппетитом кремовые пирожные.

Нет, я не лицемер, отрицающий значение еды. Сделав отступление, замечу, что неутоленный голод был не единственной причиной моей досады. Пребывание в «Агиле», кроме обильного ужина, давало еще и отличную — почти незаменимую — возможность поговорить, узнать друг друга поближе, — так что предложение провести ночь вместе прозвучало бы естественно. Без ресторана — какой курс избрать, чтобы привести корабль к месту назначения? Наверно, я предложил самое разумное:

— Тогда выпьем немного виски и потанцуем?

Не считайте, что я сгорал от желания отвести Перлу в одно из сверхдорогих кабаре. Однако настоящего мужчину узнают именно по тому, сколько он готов потратить ради женщины в такие моменты. Кроме того, здесь были свои преимущества: безошибочное действие алкоголя, темноты и танцев, плюс возможность перехватить, опять же под покровом темноты, что-нибудь вроде оливок, сыра или арахиса. Итак, проект обладал немалыми достоинствами, не требующими лишних объяснений. Представьте же мое удивление от слов Перлы:

— Пригласить меня в boоte! Что за первобытный способ обольщения! Настоящий ребенок, чистая душа! Я в восхищении, но запереться в четырех стенах — вас от этого не коробит? Какой ужас!

Вы, конечно, понимаете, что я всерьез рассердился. Про себя я сыпал проклятиями, но к моим губам как бы приросла широкая улыбка. Речь шла уже не о самолюбии, а о том, как спасти ночь. Эта женщина своими презрительными восклицаниями расправлялась с любым из моих планов в зародыше. Одетый легко, я начинал дрожать. Значит, оставались улицы города. Прогулка пешком — в такой час! — или поездка в такси, куда глаза глядят, с болтливым шофером? Этот выбор между двумя путями парализовал мой ум, особенно потому, что существовал третий — и последний: просто и бесцеремонно исключить все промежуточные стадии. Признаться, у меня недостаточно смелости для откровенных предложений. И не подавленное до конца сомнение относительно рода ее занятий… Сомнение, переросшее в уверенность: я стою в полушаге от роковой ошибки. Я чувствовал, что слово «отель» превратит меня в чужака, в нежелательного спутника. Если бы еще я обронил громкое название, из тех, что тешат наше тщеславие, — «Риц», «Пласа», «Карлтон», «Кларидж», — но убогий приют, чье имя совестно произносить вслух… В предвидении этого я оцепенел: в уме нарисовалась гнусная дыра, набитая мимолетными парами, объятия на рваных простынях, угрюмый привратник у входа, собирающий деньги… Как можно заставить женщину пройти через это? Любовь все поймет и простит? Да, но на это нужно время. Времени у меня как раз не было.

— Отлично, — бросил я. — Мы не пойдем в ресторан. Мы не пойдем в boоte. Будем голодать. Все, что хотите, только не оставаться на улице.

Перед тем как составить в уме следующую фразу — и чтобы перевести дух, — я остановился: нужно было объяснить, что время, отведенное нашей — как сказать: связи, дружбе? — было страшно коротким: два, три дня, не больше. Неожиданно возникшая — кто знает этих женщин! — боязнь совершить тактическую оплошность и услышать в ответ: «Тогда давайте расстанемся!» — удержала готовые вырваться слова. Я не пожалел о своем промедлении. Перла заметила:

— Наконец-то я слышу от вас что-то стоящее.

Ободренный, но растерянный, я задал вопрос:

— Куда же мы отправимся?

— Все равно. Куда-нибудь.

— Куда-нибудь?

— Именно так.

А потом непредсказуемая действительность подарила мне то, что я не раздумывая назову вершиной жизни, моей самой необыкновенной ночью. Пожалуй, не каждый сможет остаться на высоте положения в такие пугающие и великолепные минуты. Я сам то и дело отвлекался, на вершине блаженства не теряя из виду циферблата и размеряя удовольствие так, чтобы успеть в ресторан до двух часов — времени закрытия. В океане страсти, в буре взаимного проникновения, я не забывал о своей маленькой хитрости: ни звука о скором отъезде из Монтевидео. Даже больше: пока я жадно ласкал эти неповторимые руки, это родное мне лицо, ложная дальновидность подсказывала мне, что задерживаться в Уругвае не стоит. Главное было оказаться победителем; а «еще один день» не будет ли значить попросту «следующий день»? Улететь завтра, первым же утренним рейсом! Читатель возразит: постоянные расчеты не позволяют назвать то, что я испытывал, любовью. И ошибется: память сохранила только ощущение полноты. Ее нужно сильно напрячь, чтобы вспомнить досадные пустяки, — а без них тоже не обошлось. Трудно убить червя, что сидит у каждого внутри: мы охотнее отдаемся нетерпению, чем большому горю или большой радости. Жизнь слишком плотно набита событиями, чтобы прожить ее без воспоминаний. И все же воспоминания обманчивы. Говоря о часах, проведенных вместе с Перлой, я не могу — еще один провал в памяти? — ничего сказать о голоде. Его упорная и медленная работа привела меня в расстройство, которое, должно быть, усилило почти неземное волшебство той ночи. Нет, не принимайте это за простое увлечение девушкой. С беспощадной ясностью я осознал: эта неописуемая белизна, эта лишенная красок кожа, способные вызвать у иного насмешку, сотворены для меня; эту красоту моя душа тщетно искала с незапамятных времен. Потом были истории о далекой стране, замке в моравских лесах, матери-англичанке, вспыльчивом отце-охотнике; а также тайны Лиги Освобождения, предлагавшей, — если я правильно расслышал, — возврат к прошлому. Да простит меня Бог, но я упорно доказывал себе: секреты, выданные первому встречному, не следует принимать всерьез. Разве мог я представить, что не был первым встречным; и тем более, что мое непонимание этого скоро освободит меня от верности Перле. В общем-то, я узнал о просторных и светлых комнатах (размером с наши загородные дома), где жила та самая англичанка, намного больше, чем о тайных собраниях и слежке.

— Бедняжка, — вздохнул я с жалостью, — провести детство в замке, чтобы очутиться со мной в таком месте…