Женщина по средам - Пронин Виктор Алексеевич - Страница 10

- Хозяин квартиры Борис Чуханов, Игорь Зворыгин... Не то студент, не то спортсмен... И Вадим Пашутин, сосед. Где-то рядом живет.

- Так, - озадаченно проговорил полковник и протянул капитану руку. Познакомимся... Пашутин. Николай Петрович.

- Очень приятно, - напряженно ответил капитан, пожимая большую, плотную, надушенную руку. - Капитан Кошаев.

- Так, - полковник не знал, видимо, с чего начать. - И что же они...

Сознались?

- Да, - охотно ответил капитан, и в его голосе прозвучало удовлетворение, хотя он сразу понял, что означает совпадение фамилий у полковника и одного из насильников. - Составлены протоколы, - он заговорил громче, привлекая внимание мелькнувшего в дверях старшины. - Все протоколы преступники подписали. И понятые тоже заверили, - капитан яростно подмигнул старшине - не теряй времени, поторопись.

Старшина тут же исчез.

И через минуту-вторую протоколы, до этого момента еще не законченные, были задержанными подписаны. А понятые... Понятым можно потом все объяснить и они подтвердят показания насильников. Насильников нигде не любят.

- Быстро работаете, - проговорил полковник с легкой досадой.

- Стараемся, - капитан расчетливо стал в проходе так, что полностью перегородил выход в комнату и полковник не только не мог пройти мимо, он даже не видел того, что происходит в квартире. А капитан не торопился освобождать проход, вроде бы для того, чтобы иметь возможность поговорить с гостем без свидетелей. Капитан сразу догадался, что полковнику свидетели не нужны.

Кошаев понимал, что не зря появился здесь полковник Пашутин, но не выдержав затянувшейся паузы все-таки спросил:

- А вы-то как узнали о происшествии? Догадались? - Капитан улыбнулся, пытаясь смягчить последнее, неосторожно сорвавшееся словцо.

- Соседи позвонили, - холодно ответил полковник. - Они знают моего кретина... И позвонили... Вы тут такую стрельбу устроили, - полковник кивнул в сторону изуродованной двери, - что они просто в ужас пришли.

- Не хотели открывать, - пояснил капитан. - Были подозрения, что у них там еще жертвы оставались...

- И что же? Нашлись?

- Нет, - капитану не понравился вопрос полковника, какая-то в нем издевка прозвучала, снисходительная усмешка. - Были только эти трое.

Полупьяные, достаточно наглые, очевидно уверены в безнаказанности, нашел и капитан возможность уколоть нежданного гостя.

Полковник понял намек, усмехнулся.

- Дерзите, капитан.

- Виноват, - капитан покорно вытянул руки вдоль тела, склонил голову.

- Да ладно... - полковник махнул рукой. - Что намерены делать? - Он явно тянул время, не зная, как поступить, капитан это видел. Задача полковника была для него ясна - освободить, забрать домой сына. Но насильников трое, а настаивать на освобождении всех полковник не мог. Слишком громким оказалось задержание - у подъезда собралось не менее полусотни жителей окрестных домов, возбужденных, нетерпеливых, готовых на скорую расправу. И вот так просто выйти с сыном и увести его...

Нет, это уже было невозможно.

- Доставим по назначению, - ответил Кошаев. - Пусть переночуют, подумают, сны посмотрят... А утром ими займется следователь. Так примерно.

- В отделение доставите?

- Даже не знаю, - слукавил капитан. - Помещение у нас... Сами понимаете...

- Ясно. А если я попрошу доставить их все-таки в отделение? Ведь это в вашей власти?

- Некуда, товарищ полковник! Не укладывать же их на ночь в кабинете начальства...

- Под скамьями переночуют... А? - полковник прекрасно понял затею капитана - отправить насильников на ночь в тюрьму, а уж там они свое получат.

- Жестко будет под скамьями-то, - усмехнулся капитан.

- А может, столкуемся?

- Ну, что ж, - Кошаев не хотел так быстро сдаваться. - Позвоните дежурному по городу, объясните положение... Если поступит такое указание... Нет проблем.

- Пойдите мне навстречу, капитан, - Пашутин дружески похлопал Кошаева по плечу. - Вам зачтется.

- Хотите посмотреть? - спросил капитан, чтобы не отвечать на слова полковника, уйти от обещания. Он быстро взглянул в сторону комнаты, увидел стоящего в дверях участкового. Тот был в тренировочном костюме и, может быть, поэтому полковник не обратил на него внимания, решив, что разговор с капитаном понятен только им двоим. - С протоколами все в порядке? - спросил Кошаев, выделив слово "все".

- Да, документы оформлены.

- Покаялись?

- Очень сожалеют о случившемся... Бес, говорят, попутал... Хотя...

- Ну-ну? - поощрил капитан участкового. - Что еще?

- Есть основания полагать, что у них здесь каждую среду происходит нечто подобное.

- Что значит подобное? - резко спросил полковник, первый раз дав понять, что он здесь тоже не случайный человек. - Вы хотите сказать, что они каждую среду кого-то насилуют?

- В той или иной мере.

- Говорите яснее!

- Есть банные дни, - улыбнулся Леша, почувствовав поддержку капитана. - В некоторых конторах установлены библиотечные дни... А у этих среда была женским днем. Или, лучше сказать, днем сексуальных утех.

- Они так сказали? - спросил полковник.

- Ну... они выражаются иначе... Но именно в этом признались. Как это бывает... Один неосторожное словечко обронил, второй подтвердил, третий уже подробнее... Кстати, именно Пашутин и рассказал о среде.

- Да? - недобро глянул полковник на участкового. Будто заранее зная, где сейчас находится его сын, он, не колеблясь, свернул на кухню. В его неторопливости чувствовалась уверенность человека, который привык поступать по-своему, который знал, что он имеет право поступать так, как считает нужным.

На пороге кухни Пашутин остановился. Вадим сидел у газовой плиты, сложив на коленях руки, сцепленные наручниками. Увидев отца, вскочил, попытался улыбнуться, но удар отцовского кулака бросил его на пол. После этого пощечины капитана должны были ему показаться почти ласковыми. Хныкая и, размазывая рукавом кровь на лице, Вадим поднялся.

- Вообще-то избивать задержанных не положено, - улыбаясь проговорил капитан. - Но в воспитательных целях, в исключительных случаях, в порядке родственного общения... не помешает. С моей стороны нет возражений.

- Ну, что сынок... Прекрасно провел вечер? - спросил Пашутин негромко, он, похоже, вообще никогда не повышал голос. - Получил удовольствие?