Выбери любимый жанр

Выбрать книгу по жанру

Фантастика и фэнтези

Детективы и триллеры

Проза

Любовные романы

Приключения

Детские

Поэзия и драматургия

Старинная литература

Научно-образовательная

Компьютеры и интернет

Справочная литература

Документальная литература

Религия и духовность

Юмор

Дом и семья

Деловая литература

Жанр не определен

Техника

Прочее

Драматургия

Фольклор

Военное дело

Последние комментарии
оксана2018-11-27
Вообще, я больше люблю новинки литератур
К книге
Professor2018-11-27
Очень понравилась книга. Рекомендую!
К книге
Vera.Li2016-02-21
Миленько и простенько, без всяких интриг
К книге
ст.ст.2018-05-15
 И что это было?
К книге
Наталья222018-11-27
Сюжет захватывающий. Все-таки читать кни
К книге

Высшая мера - Пронин Виктор Алексеевич - Страница 14


14
Изменить размер шрифта:

– Ладно, – сказал Басаргин твердо и озабоченно. – За что пить будем?

– Как за что, за упокой, – живо откликнулся Апыхтин и весело посмотрел на каждого. И столько было в его глазах неподдельного интереса к тосту, что все трое заместителей лишь подавленно переглянулись. – Ну что ж, земля, как говорится, пухом, – не то предложил, не то спросил Апыхтин, и глаза его за очками сверкнули радостным ожиданием, – ох и выпьем, ребята, ох и выпьем.

* * *

Капитан Юферев с молчаливой настороженностью смотрел на Брыкина. Тот был сосредоточен, вошел с большим целлофановым мешком, помялся у двери – ничего, дескать, если я с мешком да в кабинет? Капитан в ответ лишь кивнул. Брыкин поставил мешок в угол и, присев к столу, вопросительно посмотрел на Юферева.

– Ну и что? – спросил тот.

– А ничего.

– Совсем ничего?

– Совсем, Саша. Больше двадцати ящиков мусора перелопатили за пять часов. Столько наслушались от жильцов, столько всего насмотрелись в самих ящиках, столько тайных сторон жизни наших граждан открылось...

– Остановись, – хмуро сказал Юферев. – Нашли?

– Нет, Саша, не нашли.

– И штыря тоже нет?

– Нет. Но крови видели... Я за всю жизнь столько не видел. Бинты, тряпки, трусы, рубашки... Все в кровище! Такая криминальная вонь идет из этих ящиков... Дышать нечем.

– Значит, нож он не выбросил, – растерянно проговорил Юферев. – Решил себе оставить.

– Оно и понятно! – оживился Брыкин. – Инструмент, видимо, хороший, надежный, испытанный инструмент... Зачем же выбрасывать? В жизни все пригодится.

– Значит, не выбросил, – повторил Юферев.

– Или не нашли, – утешил капитана Брыкин. – Ведь весь мусор города осмотреть невозможно. Отошли они, к примеру, метров на триста, на километр отъехали на машине и бросили с моста в речку... В канализационный люк, в водосточную решетку... Потомки найдут, подивятся мастерству оружейников в конце двадцатого века, а?

– Да-да, конечно, – рассеянно отвечал Юферев. – Найдут, подивятся. Ну ладно. – Он с силой потер ладонями лицо, покрытое длинными глубокими морщинами. – Ладно... Оботремся, переморгаем.

– Мне не столько обтираться надо после этих мусорных ящиков, сколько отмываться! – рассмеялся Брыкин, и его круглые щечки сделались еще румянее.

– Что там у тебя в мешке-то? – спросил Юферев. – Похвастайся.

– Опять же мусор, – весело ответил Брыкин. – Как ты и велел – собрали все, что можно было ухватить пальцами человеческой руки. На всех этажах. Во всех закоулках. Под всеми батареями! Домоуправление должно нам хорошую премию отвалить за проделанную работу.

– Отвалят, – вздохнул Юферев. – Догонят и еще раз отвалят. – Он вышел из-за стола, постоял над мешком, не зная, с какой стороны к нему подступиться. Потом не торопясь, без всякого интереса заглянул внутрь, беспомощно посмотрел на оперативника.

– Мусор, – сказал тот, разведя руки в стороны. Дескать, чем богаты, тем и рады.

– Вижу, что не золото, – вздохнул Юферев и, перевернув мешок вверх дном, высыпал все его содержимое на пол посреди кабинета. Покатились к стенам пивные пробки, завоняло старыми окурками, разноцветно и шуршаще осыпались бумажки, какие-то комки, смятые пачки сигарет, сверкнули разноцветной пластмассой пустые зажигалки, бесшумно улеглись на пол бритвенные лезвия, несколько шприцов, брошенные захмелевшими наркоманами, сверкнули осколки разбитой бутылки... – Поработали, – пробормотал озадаченно Юферев. – Вижу, что время зря не теряли.

– Говорю же, мы оставили после себя самый чистый подъезд в городе!

Юферев продолжал стоять над кучей мусора, соображая, что с ней делать: тут же выбросить или попытаться разобрать все это бесконечное множество отходов современной жизни.

– Подумать только, – пробормотал он подавленно. – В таком месиве мусора может таиться истина!

– Саша! – потрясенно произнес Брыкин. – Как глубоко и проникновенно ты мыслишь!

– Как могу, так и мыслю. – Юферев присел на корточки. – Располагайся рядом, – сказал он Брыкину. – И начнем.

– Чего начнем-то?

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

– Перебирать. Бумажку за бумажкой, окурок за окурком.

– Если по мне, Саша, то наши возможные открытия обретут смысл, если мы точно будем знать, где лежал тот или иной окурок, пробка, бумажка, шприц.

– Преступники могли обронить нечто стоящее на любом этаже.

– Тоже верно, – уныло согласился Брыкин, присаживаясь рядом. – Чего ищем-то?

– Понятия не имею, – ответил Юферев. – Вдруг что-то засветится, какая-нибудь вещица пискнет тонким голосом прямо в твоих пальцах, может, пробка подмигнет пьяным глазом... Возле моего стола стоит корзина для бумаг... Тащи ее сюда. Будем постепенно ее наполнять, выносить во двор, снова наполнять и снова выносить... Возражения есть?

– Есть, но они несущественны. – Брыкин принес проволочную корзину, сам присел рядом и взял из кучи первую попавшуюся папиросную пачку. Заглянул внутрь, понюхал, прикрыв глаза, пожал плечами и бросил пачку в корзину.

Вскоре в нее без задержки перекочевали остальные пачки из-под сигарет, пивные пробки, обертки от жвачек, шоколадных батончиков, винтовые пробки из-под разнообразных, но неизменно поддельных водок, в полной мере отражавших образ жизни, быт и устремления жильцов дома в конце второго тысячелетия.

Юферев и Брыкин сосредоточенно разворачивали каждую бумажку, заглядывали в каждую смятую пачку из-под сигарет, осматривали пробки, спичечные коробки, использованные зажигалки и все это молча бросали в корзину. Когда она наполнилась, Брыкин, не говоря ни слова, поднялся, взял ее и вынес во двор. Вытряхнув все в мусорный ящик, вернулся обратно. Юферев внимательно рассматривал голубоватую бумажку размером в половину писчего листа.

– Счастливая находка? – спросил Брыкин.

– Не знаю, насколько счастливая, но сдается мне, что это все-таки находка. – Юферев взглянул на присевшего рядом Брыкина и протянул ему листок.

– Что это?

– Телеграфный бланк. Почему-то смят в комок, почему-то пахнет духами, почему-то со следами губной помады.

Брыкин взял телеграфный бланк, осмотрел со всех сторон, понюхал, поводив им мимо носа в разных направлениях.

– Не помнишь, где ты его нашел?

– В подъезде, – Брыкин пожал плечами.

– Выше квартиры Апыхтина? Или ниже?

– Это имеет значение?

– Конечно, – ответил Юферев, но пояснять ничего не стал и отошел к столу. Разложив бланк на гладкой поверхности, распрямил, сел в жестковатое кресло, которое отличалось от табуретки разве что спинкой да двумя подлокотниками, о которые прежний хозяин имел обыкновение открывать пивные бутылки. – Ты продолжай, – сказал он Брыкину. – А я пока маленько того...

– Что «того»?

– Подумаю.

– Хорошее дело, – одобрил Брыкин и снова склонился над мусором.

Пустой телеграфный бланк, лежащий на столе перед Юферевым, был не столь простой находкой, как это могло показаться человеку случайному, неопытному или попросту равнодушному. Юферев и обрадовался ему, и насторожился, и почувствовал легкий прохладный ветерок, исходящий от мятого клочка бумаги. Он уже сталкивался с чем-то подобным. Озноб, неуловимой волной пробежавший по всему телу, подтверждал – удача. Что-то приоткрылось в событиях, что-то засветилось в той кромешной темноте, которая окружала следователя последние часы.

Юферев осторожно перевел дыхание, словно боялся сдуть с бланка невидимые следы преступников, словно опасался, что вот-вот может слететь со стола этот голубоватый листок бумаги и унесет его, унесет злой ветер, запущенный силами недобрыми, сатанинскими. Это ощущение было настолько сильным, что он не выдержал и положил на листок железный дырокол.

И помимо его воли перед глазами вдруг возникла картина преступления, причем так явственно, с такими подробностями, что он закрыл глаза. Но возникшая картинка не стала от этого бледнее, она сделалась режуще-четкой, каждая подробность светилась в темноте и врезалась, навсегда врезалась в сознание. То ли от самой бумаги исходили эти наполненные ненавистью волны, то ли Юферев смог вызвать в себе какие-то неведомые силы и считывал с голубоватого бланка страшные видения...