Раскрыть ладони - Иванова Вероника Евгеньевна - Страница 20

Правда, чего лукавить, старушка всегда разговаривает со мной беззлобно, и за то ей моя вечная и безмерная благодарность. А иногда даже шикает на тех, кто норовит лишний раз меня подколоть, благо таковых всегда находится предостаточно. И сегодняшний день в Регистровой службе не исключение: пока пробирался по коридорам в закуток, обжитый госпожой смотрительницей, получил и в спину, и в глаза парочку шуток, за которые в благородных домах либо вызывают на дуэль, либо расправляются с обидчиком втихую, с помощью небрезгливых наемников.

– Доброго дня, любезная дьеси!

Таира строго сдвинула выщипанные ниточки седых бровей и покачала головой:

– Любезный из нас двоих только ты, Маллет. И любезен не на шутку, стало быть… Снова собираешься в долги залезть?

Вздыхаю, пристраиваясь на скрипучем стуле:

– Кабы можно было, давно бы залез. Да кто мне что одолжит?

– Я не самая богатая женщина в Саэнне, но ссудить несколько монет смогу. Тебе в самом деле нужно?

Рассеянно гляжу на пух невесомых кудряшек, выбившихся из-под чепца.

– Очень. Но от вас все равно не возьму.

– И зря. Для меня деньги давно уже не имеют того значения, что для вас, молодых. Могу расстаться с ними без сожаления.

Улыбаюсь, стараясь сделать вид, что все не так уж плохо:

– И тем самым вызываете мое неизбывное восхищение, дьеси!

– Ты коварный льстец, способный совратить с пути истинного любую женщину. Знаешь об этом?

И кто из нас больше преуспел в лести, скажите?! Старуха старухой, а туда же… Хотя если выбирать между ней и Карин, я бы выбрал госпожу смотрительницу. Ни мгновения не сомневаясь.

– Намекаете на что-то?

– Говорю прямо! – Она отложила в сторону длинное перо и замком сцепила сухие пальцы. – Тебе давно бы уже надо было найти…

– Покровительницу?

– Называй как хочешь. А только дела бы свои вмиг поправил.

– Угу.

Скольжу взглядом по тщательно разложенным на столе стопкам прошений об оказании магических услуг.

– Я не шучу, Маллет. Парень ты видный, молодой, здоровый, жил бы да радовался!

– Предлагаете брать за любовь деньги?

Старушка посуровела от моей насмешливости еще больше:

– Любовь тот же товар, не хуже и не лучше других. И нечего гордость свою не к месту выпячивать!

– Я вовсе не…

– Копаться в чужом барахле, по-твоему, занятие завиднее?

Ну, по части стыда примерно одинаково, что за другими магами следы подчищать, что постель богатой женщине греть, тут она права. Если порыться в кладовых моего характера, легко можно убедиться: на тоненьком лезвии между двух зол меня удерживает только упрямство. Давно бы плюнул и забросил бесполезные попытки удержаться на плаву посредством семейного призвания, охмурил бы богатую вдовушку и горя бы не знал. Не могу. Стыд гложет. Пока еще. Правда, с каждым годом его зубы стачиваются все больше и больше, и рано или поздно наступит миг, когда я наконец стану обладателем такого чудного качества, как равнодушие, вот тогда… Пущусь во все тяжкие. С головой нырну. Но равнодушным становятся сначала ко всему вокруг, потом к памяти прошлого и только потом уже к самому себе. Я пока болтаюсь на первой ступеньке. Собираю силы, чтобы сделать следующий шаг. Предательство. Потому что, отказавшись от наследственной магии, предам собственного отца. Убью еще раз.

Нет, торопиться не стоит! К тому же, имея перед глазами пример родного дяди, господина старшего распорядителя, могу быть уверен не в одном десятке лет привлекательности своей внешности для любвеобильных особ. Могу и подождать чуточку.

– Любезная моя дьеси, видите ли…

– Вижу. Ох, сколько я всего в своей жизни вижу… Не хочешь, твое дело. А только так мог бы вернее и быстрее деньгами обзавестись.

Покорно опускаю взгляд в пол:

– Не смею перечить вашей мудрости.

– «Но не стану смирять свое упрямство», это хочешь сказать? – Старушка сокрушенно махнула рукой. – Ладно, умолкаю. Я ж лучшего для тебя хочу. Мне твой отец как сын был, а ты, стало быть, почти внук…

Только внук никчемный. Совершенно.

– Любезная дьеси, на правах бабушки не разыщете ли в своих закромах чего-нибудь стоящего?

Ответ на подобострастную просьбу последовал быстро и безжалостно:

– Нет ничего.

– Совсем-совсем? Неужели никому из богатеев не наскучило ни одно заклинание?

Таира чуть виновато провела кончиками пальцев по истертому сукну столешницы.

– Ты же сам знаешь, вот после Летнего бала всем подряд понадобится праздничные мороки снимать, а до той поры… И хотела бы помочь, да нечем. А Трэм мелочи какой подкинуть разве не может?

Может. Но я просить не стану, а сам он не предложит. Ни за что на свете. В лучшем случае обставит все так, будто изъявляет высочайшую милость, наделяя меня работой.

– Не будем о дяде.

– Ну, как знаешь… Хотя был бы ты посмышленее, как сыр в масле бы катался с таким родственничком!

Спасибо, как-нибудь обойдусь без масла.

– Я посижу немного у вас, дьеси? Вдруг кому все же понадоблюсь?

– Да сиди сколько хочешь! Я обществу всегда рада.

Верю. А заходят к старушке нечасто, потому что Таира лишь ставит свою печать на прошениях, распределением же выгодных заказов занимаются молодые и пронырливые. Зато госпожа смотрительница знает все нужды города и горожан.

Дверь распахнулась без предупредительного стука, пропуская в комнату женщину лет сорока, раздраженную и взволнованную, в форменной мантии с белым кантом. Если не ошибаюсь, это как раз кто-то из принимающих прошения. По именам все равно никого не знаю, потому что со мной в общем зале не желают разговаривать, сразу спроваживая к скучающей начальнице.

Но встать и почтительно поклониться все равно нужно. Пусть даже меня не желают замечать.

– Что случилось, дорогая моя? – удивленно подается вперед Таира.

– Госпожа, я ни в коем случае не стала бы вас беспокоить, но дело… не из обычных.

– Как так, Силема?

Женщина коротко и неодобрительно взглянула в мою сторону, но не стала требовать изгнания посетителя из кабинета, а приравняв меня к предмету мебели, пустилась в объяснения:

– Явился проситель. Из предместий. И не желает ждать ни минуты.

– Что же в том необычного?

– Обстоятельства. – Силема помолчала, словно подбирая слова. – По его уверениям, нужно всего лишь поправить заклинание, однако…

– Для того мы здесь и находимся, дорогая моя, чтобы удовлетворять подобные прошения.

– Его прислал хозяин Оврага.

Таира расширила глаза и начала перебирать пальцами обеих рук несуществующие бусы:

– Моя память уже не так крепка, как в молодости, поправите меня, если ошибусь, но там же имеется свой маг, верно?

Женщина утвердительно кивнула.

– И не самый дурной в Саэнне! Хоть и не самый лучший, конечно… Вам не кажется это странным, госпожа?

– Своих силенок не хватило, обратились к заемным? – сделала очевидный вывод старушка. – И правда странно. Чего желают в Овраге?

– Так сколько еще нужно ждать? – грозно громыхнуло в дверях, и присутствующие в кабинете смотрительницы кто недоуменно (конечно же, я), а кто недовольно (суровая Силема) уставились на нетерпеливого просителя.

Я редко встречал столь страшных людей. Нет, пришелец был вовсе не уродлив и не безобразен. Высокий, можно сказать, статный, сложенный крепко и надежно, с незапоминающимся, однако и не отталкивающим лицом. Но зато в громоздком облике присутствовала черта, с лихвой подминающая под себя любые достоинства и недостатки.

На пороге кабинета стоял старый вояка. Причем вовсе не обязательно, что он и в самом деле был ветераном многочисленных войн, да и одет был вполне мирно, как одеваются обычные горожане, но в каждом жесте, в медленном движении не наигранно тяжелого взгляда, в гулком дыхании чувствовалась привычка к сражениям. По любому поводу. С любым врагом. И при неизменной победе. Конечно, есть умельцы лишь представляться вояками, но здесь все шло изнутри. Поток чистой силы, направленный на… Исполнение поручения. И беда тому, кто окажется на пути у такого посланника!