Место Снов - Веркин Эдуард - Страница 12

– Это интересно, – отметил Всадник П. – Давай…

Ляжка стал рассказывать балладу, Зимин сунул кофейник в костер, обложил его хворостом и приготовил мутную коричневую бурду, по вкусу напоминавшую настой на сосновой коре – бабушка Зимина лечила таким рожу и опоясывающий лишай. Всадник П. попробовал и сказал, что в мире предела совершенству нет, после чего вылил большую часть напитка Зимину на голову. Затем он достал из сумки круглый сыр с прожилками плесени и съел половину. Зимин и Ляжка получили себе вкусную и питательную корку, которую поделили пополам.

Зимин сначала этой коркой неосмотрительно пренебрег и отбросил ее в сторону, но с ближайшей сосны на корку сразу же прянул огромный бессовестный бурундук. Так что Зимину пришлось проявить чудеса ловкости, чтобы корку отбить. Бороться за корку на привязи было нелегко, но Зимин справился. После чего употребил корку с большим аппетитом. Она была ничего, эта корка, чуть жестковата, правда.

Кофейная гуща тоже оказалась вполне сносной, правда, была тоже чуть жестковата, но это уже мелочи.

– Смерд же, довольствуйся малым, – сказал на это Всадник П. – Ибо ложкой роешь себе могилу в глубины земные. Смиряй свою плоть и борись с пороком, ибо лишь благодетельный муж сможет пройти по светлому пути познания и попасть в Валгаллу израненным мечами и копьями…

– Перец страдает словесным поносом, – шепнул Ляжка Зимину. – Остановиться просто не может… Мне кажется, Перец идет ему больше, чем Персиваль. До Персиваля ему колдобить и колдобить…

Зимин согласно кивнул.

Позавтракав, они отправились в путь и оставили лес со статуями позади, вместо него начался новый лес, обычный, такой можно встретить везде. Всадник П. трясся на коне, имя которого было выговорить чрезвычайно трудно. Иггдрасиль или что-то в этом духе, будто зубы стучатся. Персиваль называл его сокращенно – Игги.

– Иггдрасиль – суть мировое древо, кажется, ясень, впрочем, может быть, и бук, знаете, из бука получается отличный шпон… Ну да ладно. Непосвященные склизкие умы думают, что это имя женское, в то время как Иггдрасиль – благороднейшее из растений, связующих небо и землю… – с удовольствием объяснял Всадник П.

Зимин думал, что он вообще склонен все объяснять, видимо, в детстве на него упала полка с Большой Советской Энциклопедией. А может, на маму его упала, еще во время беременности.

Так вот, Всадник П. ехал на Иггдрасиле, а Зимин шагал рядом, держась за стремя. Ляжка шагал по другую сторону и тоже держался за стремя. Персиваль их не стал снова спутывать и даже снял ошейники, но предупредил, что бежать не стоит, поскольку: во-первых, он отлично стреляет из арбалета, во-вторых, в лесу полно голодных вампиров и их приспешников, в-третьих, недалеко отсюда его ждут друзья, вооруженные по последнему слову рыцарской техники. И очень не любящие беглецов. А вообще…

– А вообще, тут надо держать уши по ветру, – говорил Всадник П. – И если вы плохо подготовлены, то лучше вам поискать покровителей. Тот, кто слаб, не должен идти, особенно если в нем нет духа, это может подтвердить даже неразумный конь…

Игги благородно прядал ушами и вертел хвостом, норовя при этом плеснуть им то Зимина, то Ляжку.

– Рыцарь должен быть щедр, но непреклонен, – поучал Всадник П., – а между тем наши запасы подходят к концу, в то время как энергетические резервы надо пополнять регулярно. В нескольких лигах [10] отсюда живут эти недостойные, я приметил их пуэбло по пути сюда, у них всегда можно поживиться, все равно у них кризис перепроизводства…

Лес постепенно менялся. Деревья становились выше, толще и реже, их кроны зеленели уже где-то в высоте, и Зимину казалось, что едут они не по лесу, а по нагромождению белых колонн. А все потому, что деревья были белые, как зимнее небо. Зимин стал вспоминать, что это за деревья, и вспомнил, что их называют секвойями.

– И вот я вооружился копьем, на которое эльфы наложили сорок сороков заклинаний, а лезвие его было закалено в жерле вулкана, а остужено в крови молодого колдопера. И я отправился в эту землю в одиночку, поскольку если бы я взял с собой вассалов, то сказали бы, что я сражался с ним в круге с соратниками, а рыцарю сие недостойно, почета мало…

Всадник П. рассказывал, и непонятно было, кому он это рассказывает, себе в пятидесятый раз или Зимину с Ляжкой в первый, рассказывал про то, как он расправился с устрашающим Вормским Червем, похитителем рыжих девственниц и грозой земли Сидон.

– К тому же этот ползучий скот отказался соблюдать заключенный ранее конкордат. Ну, в результате я велел своим рабам изготовить из шкуры его огромную попону, которой можно было накрыть целое футбольное поле вместе с футболистами и даже их семьями. Эта попона висит на стене в моем замке, между прочим.

– Эй, Персиваль… – позвал Зимин.

– Называй меня лучше Мастер, – поправил Всадник П. – Можно Мастак, но Мастер мне нравится больше. И прежде чем обратиться, говори следующее: можно ли к тебе обратиться, Мастер? Да, Мастер мне, пожалуй, больше даже нравится, чем сэр. Называй меня Мастер. Первый раз я тебя прощаю, но потом буду учить плеткой. А плетку связали мои рабы из усов того самого червя, вот, можешь взглянуть…

Всадник П. продемонстрировал Зимину плетку, сплетенную из похожих на стальные жилы хвостов.

– Этой плеткой я могу перебить позвоночник медведю, – сказал Персиваль. – Это круче, чем булат. Я забил ею двух рапторов, они кинулись на меня из засады.

– Кого?

Всадник П. вытянул Зимина плеткой, и это было больно, драконьи усы ожгли ему ухо. Ляжка злорадостно захихикал.

Прибью эту гадину, подумал про себя Зимин. Как только руки освобожу, так сразу и прибью. В смысле, Персиваля. Заставлю его сожрать свою кофемолку вместе с плеткой. Хотя он вон какой здоровый, разъелся тут… Но все равно прибью. Прибью. Прибью. Прибью. Перец чертов!

Мысли Зимина были просты и особой плотностью не отличались, Зимин слишком вымотался, проголодался и хотел спать, подробный план расправы с мускулистым Персивалем он решил разработать завтра, с утра.

У Ляжки мыслей вообще не было.

– Это тебе урок, вассал, – назидательно сказал Всадник П. – Помни, кто я, Доход.

– Я вот всегда это помнил, Мастер, – пискнул Ляжка. – И всем об этом говорил.

– Можно ли спросить тебя, Мастер, кого ты забил этой чудесной плеткой? – исправился Зимин.

– Рапторов. О, это скверные твари, они обитают тут повсеместно. Это такие зеленые динозавры, маленькие, но ужасно свирепые… Кто их только выдумал?

Зимин отвернулся и поморщился. Года два назад он серьезно увлекался юрскими стрелялками. Любил бродить по влажным доисторическим саваннам и темным лесам, лупить из слонобойного штуцера по тираннозаврусам рексам, ну и по всякой мелочи вроде рапторов. Тираннозавра штуцер заваливал примерно с пяти выстрелов, у раптора штуцер красиво отламывал голову, по рапторам стрелять Зимину нравилось больше всего. Впрочем, динозавры, судя по всему, не давали покоя не только ему.

Не хватало только тираннозавра встретить, подумал Зимин. А то и чего похуже.

– Раньше тут и тираннозавры водились, – будто прочитал его мысли Перец. – Потом, правда, повыбили их, я вот жалко что не успел. Мой добрый сосед, рыцарь Эфиальт из домена Повезло, добыл себе одного в честном бою и поместил голову у себя в пиршественной. Красиво… Так что больших дино перебили, а мелочь всякая, типа рапторов, осталась. Ничего, прижились, размножились. Нападают на стада, воруют овец… Да тут вообще полно всякой дряни…

Справа, в глубине леса, пронзительно закричало, и Перец отстегнул арбалет и положил его поперек седла.

– Не бойтесь, вассалы, – сказал Перец. – Дрожать и трястись – это и значит быть рабом. Это и отличает благородного мужа ши от подлых людишек ся. Скорее всего, это вампир, они так мерзко кричат, когда голодны. Тут их тоже много.

– Вампир, мастер? – испугался Ляжка.

– Тебя это удивляет? – хмыкнул Перец. – Ты считаешь, что мало кретинов, которые любят вампиров? Которые готовы воплощать их направо и налево? Вампиров выдумывают просто пачками, причем всяких! Челюсти тут, челюсти там, челюсти сбоку, челюсти на… на пятой точке. Даже вампиры-лошади и то есть, я одну тут встречал. Благо мой верный Игги затоптал ее копытами. Вампир – самая популярная нечисть в нашей милой Стране Мечты.