Полное собрание сочинений. Том 01 - Сталин (Джугашвили) Иосиф Виссарионович - Страница 87

Если вождем нынешней революции является сознательный пролетариат, а в нынешней Думе господствуют буржуа-кадеты, - то само собой ясно, что нынешняя Дума не сможет превратиться в “политический центр страны”, она не сможет объединить вокруг себя революционный народ и никакими усилиями не сможет стать руководителем нарастающей революции. Далее, если вождем революции является сознательный пролетариат, а из Думы руководить революцией невозможно, - то само собой ясно, что главной ареной нашей деятельности в настоящий момент должна быть улица, а не думский зал. Дальше, если вождем революции является сознательный пролетариат, а главной ареной борьбы - улица, - то само собой ясно, что наша задача - принять активное участие в организации борьбы улицы, обратить усиленное внимание на дело вооружения, умножать красные отряды и распространять военные знания среди передовых элементов. Наконец, если вождем революции является передовой пролетариат и если он должен будет принять активное участие в организации восстания, - то само собой ясно, что мы не можем, умыв руки, отстраниться от временного революционного правительства, мы должны будем вместе о крестьянством завоевать политическую власть и принять участие во временном правительстве* : вождь революционной улицы должен быть также вождем и в правительстве революции.

Такова была позиция большевиков.

И наоборот, если, как это мыслят меньшевики, руководство революцией будет принадлежать буржуазным демократам, а думские кадеты “приближаются к подобного рода демократам”, - то само собой ясно, что нынешняя Дума может превратиться в “политический центр страны”, нынешняя Дума может объединить вокруг себя революционный народ, стать его руководителем и превратиться в главную арену борьбы. Далее, если Дума может превратиться в главную арену борьбы, то излишне обращать усиленное внимание на дело вооружения и организацию красных отрядов, не наше дело обращать особое внимание на организацию борьбы улицы, и тем более не наше дело вместе с крестьянством завоевывать политическую власть и принимать участие во временном правительстве, - пусть об этом заботятся буржуазные демократы, которые будут руководителями революции. Конечно, неплохо бы иметь оружие и красные отряды, наоборот, это даже необходимо, но это не имеет такого большого значения, какое придают ему большевики.

Такова была позиция меньшевиков.

Съезд стал на второй путь, т. е. он отверг гегемонию социалистического пролетариата и одобрил позицию меньшевиков.

Этим съезд ясно доказал, что он не понял насущных требований современного момента.

В этом коренная ошибка съезда, за которой сами собой должны были последовать все остальные ошибки..

III

После того, как съезд отверг идею гегемонии пролетариата, стало ясно, как он должен был решить остальные вопросы: “об отношении к Государственной думе”, “о вооруженном восстании” и др.

Перейдем к этим вопросам.

Начнем с вопроса о Государственной думе.

Мы не будем заниматься разбором того, какая тактика была более правильна - бойкот или участие в выборах. Заметим лишь следующее: если сегодня Дума ничем, кроме разговоров, не занимается, если она застряла между революцией и контрреволюцией, - это значит, что сторонники участия в выборах ошибались, когда звали народ на выборы, возбуждая в нем ложные надежды. Но оставим это в стороне. Дело в том, что в момент съезда выборы уже были закончены (кроме Кавказа и Сибири), результатами выборов мы уже располагали, и, следовательно, речь могла итти только о самой Думе , которая должна была собраться через несколько дней. Ясно, что съезд не мог возвращаться к прошлому и главное внимание должен был обратить на то, что представляет собой сама Дума и каким должно быть наше отношение к ней.

Итак, что такое нынешняя Дума и каково должно быть наше отношение к ней?

Еще из манифеста 17 октября было известно, что особенно больших прав Дума не имеет: это-собрание депутатов, которое “имеет право” совещаться, но “не имеет права” переступать существующие “основные законы”- За ней надзирает Государственный совет, который “имеет право” отменить любое постановление Думы. А на страже стоит вооруженное с ног до головы царское правительство, которое “имеет право” разогнать Думу, если она не удовольствуется совещательной ролью.

Что же касается лица Думы, то мы и до открытия съезда знали, из кого она будет состоять, мы и тогда знали, что Дума в большей части должна будет состоять из кадетов. Этим мы вовсе не хотим сказать, будто сами кадеты составили бы большинство в Думе, - мы лишь говорим, что приблизительно из пятисот членов Думы одну треть составили бы кадеты, другую треть составили бы промежуточные группы и правые (“партия демократических реформ”, умеренные элементы из беспартийных депутатов, октябристы и пр.), которые в моменты борьбы с крайними левыми (с рабочей группой и группой революционных крестьян) объединились бы вокруг кадетов и голосовали бы за них, и, таким образом, хозяевами положения в Думе были бы кадеты.

А кто такие кадеты? Можно ли их назвать революционерами? Конечно, нет! Тогда кто же такие кадеты? Кадеты - это партия соглашателей : они хотят ограничения прав царя, но не потому, что они якобы сторонники победы народа, - царское самодержавие кадеты хотят заменить самодержавием буржуазии, а не самодержавием народа (см. их программу), - а для того, чтобы в народ умерил свою революционность, взял обратно свои революционные требования и как-нибудь столковался с царем, кадеты хотят соглашения царя с народом.

Как видите, большинство Думы должно было составиться из соглашателей, а не революционеров. Это было само собой ясно еще в первой половине апреля.

Таким образом, бойкотируемая и бессильная, с ничтожными правами, с одной стороны, нереволюционная и соглашательская в своем большинстве, с другой, - вот что собой представляла Дума, Бессильные и без того обычно становятся на путь соглашательства, а если к тому же у них и устремления нереволюционные, то они тем скорее скатываются к соглашательству. То же самое должно было случиться и с Государственной думой. Она не могла целиком стать на сторону царя, так как она желает ограничения прав царя, но она не могла перейти и на сторону народа, так как народ выдвигает революционные требования. Поэтому она должна была стать между царем и народом и взяться за их примирение, т. е. заняться толчением воды в ступе. С одной стороны, она должна была убедить народ, чтобы он отказался от “чрезмерных требований” и как-нибудь столковался с царем, а, с другой стороны, она должна была явиться маклером перед царем, чтобы он малость уступил народу и тем самым положил конец “революционной смуте”.