Бремя императора: Тропой мастеров - Эльтеррус Иар - Страница 79

– Марни, это ты? – глухо спросил он.

– Признал, хмырь ученый! – рассмеялся его величество. – Я, конечно.

– Но ты… Ты действительно император?!

– Увы. Врагу этой гнусной судьбы не пожелаю. Наверное, лучше бы я в монастыре остался. Устал, сил давно нет, а надо тянуть, некому больше.

– Не понимаю… – растерянно протянул отец Теларин. – Как мог сбежавший послушник стать императором?!

– А как в Элиане императорами становятся? – пожал плечами Маран. – Прежний на меня внимание какого-то хрена обратил. Перед смертью вызвал и вывалил на меня эту сучью ношу. Тащи, мол, ослик, и не жужжи. Чтоб ему в гробу перевернуться, хмырю недоделанному!

– Не ругайся, – поморщился архивариус. – Ничуть не изменился, даже словечки те же. Императорство тебе на пользу не пошло.

– А ты все такой же зануда! – весело хмыкнул его величество, доставая из воздуха большую кружку. – Эль будешь?

– Можно, – мягко улыбнулся отец Теларин, вспоминая юношеские выходки. – Помнишь, как настоятель нас за поход в кабак выдрал?

– Такое не забудешь, – поежился император. – Еще и солью, собака, задницы посыпал. Я месяц сидеть не мог.

– Слушай, раз уж я тебя узнал, то может снимешь маску? Неприятно как-то туман вместо лица видеть.

– Ладно. Только, извини уж, наложу на тебя одно заклятие, после него ты не сможешь выдать меня даже под пыткой. Многие дорого бы дали, чтобы узнать, кто я такой.

– А прежде всего эти вот, – потыкал пальцем в потолок отец Теларин. – Потому накладывай, не страшно.

– Не любишь, вижу, начальство?

– Их есть за что любить? – скривился архивариус. – А то ты не знаешь кто в епископы, а, тем более, в архиепископы выбивается.

– Знаю, – зло махнул рукой Маран. – Очень даже хорошо знаю. Паскуды. Редкие. А от того, что узнал недавно, мне совсем не по себе. Потому и начал искать в церкви здоровую, не сгнившую еще сердцевину.

Он откинул капюшон, туман растаял, и взгляду отца Теларина предстало мясистое лицо типичного уроженца южных провинций империи. Наполовину седые черные волосы и короткая бородка. Ироничные, серые глаза с прищуром смотрели на старого друга. Тот вздохнул. Узнать можно, хоть и с трудом. Впрочем, им обоим давно за пятьдесят, никак не мальчишки.

По губам его величества скользнула грустная улыбка. Он тоже не сразу узнал Теларина, хотя и знал о его судьбе. Желтый, худой, похож на нахохлившегося ворона. Щеки впалые, похоже, как и прежде, частенько забывает поесть, увлекшись какой-нибудь книгой. Каштановые когда-то волосы почти полностью седые. Слезящиеся, выцветшие глаза наполнены неизбывной тоской по чему-то иному. По чему, интересно? Занимается ведь тем, чем всегда хотел заниматься. С чего ему тосковать? Маран почти неслышно вздохнул, доставая коротким заклинанием из подвалов Замка Призраков еще одну кружку свежего эля. Кажется, дня два назад только бочку поставили.

Друзья чокнулись и отпили по глотку ледяного напитка. Отец Теларин закатил глаза и восторженно почмокал губами, подобного пить еще не доводилось.

– Это где же такое чудо варят? – спросил он, с удивлением смотря на кружку в своих руках.

– Да в одном из моих замков, – отмахнулся император. – Бываю там, конечно, редко, некогда мне по замкам сидеть, но лучшего эля действительно не встречал, вот и насобачился таскать прямо из подвалов. После этого трактирный пить, что помои хлебать. Веркит, повар тамошний, давно о моей привычке знает и ничуть не удивляется опустошению бочек. Хоть и ругается постоянно.

– На тебя? – недоверчиво покосился на старого друга священник. – Ты же император.

– Император, – подтвердил ехидно ухмыляющийся Маран. – Но кухня и подвалы – царство повара, потому он оттуда любого может поганой метлой гнать, в том числе и меня. Вежливостью Веркит никогда не отличался, так обложит, что заслушаешься, зато мастер редкий. Но строг, строг.

Представив себе, как повар гоняет метлой императора, Теларин рассмеялся сухим, дребезжащим смехом, быстро перешедшим в сухой кашель. Его звук сильно не понравился Марану. Уж не чахотка ли? Годы и годы проведенные в сырых подвалах дают о себе знать, похоже. Надо посмотреть самому, благо целителем его величество был получше многих дипломированных магов Академии. Он незаметно раскрутил анализирующее заклятие и выпустил его с кончиков пальцев на священника. Тот ничего не понял и продолжал с удовольствием пить эль. Друзья вспоминали смешные случаи времен послушничества и часто смеялись. Через несколько минут заклятие вернулось, сообщив императору, что он был прав, и у Теларина начинается скоротечная чахотка. Худо. Придется срочно предпринимать меры. Но не беда, вовремя заметил, это главное.

– Странно, но ведь маги не могут проникать в книгохранилища церкви, – снова поднял глаза на Марана священник. – Так испокон веков было. Как же ты здесь оказался?

– Не могут? – иронично приподнял брови император. – Уже могут. Святые отцы нарушили договоренность, они объявили войну империи и мне лично. После этого все старые договоренности стали недействительны. Даже эта, хоть ее и закрепил своим заклинанием лично Элиан Завоеватель. Но заклинание перестало действовать после предательства архиепископов. Я решил проверить так ли это и легко переместился сюда. А раньше как в стену упирался.

– Объявили войну империи? – удивленно переспросил Теларин. – Что ты имеешь в виду?

– То и имею, – нервно дернул щекой Маран. – Вот, почитай. Сам поймешь.

Он положил перед священником аккуратную, серую тетрадь, исписанную ровным, красивым почерком до последней страницы. Тот удивленно посмотрел на его величество, но принялся за чтение. После первых же двух страниц отец Теларин схватился за сердце. Он неверяще посмотрел на грустного императора, но тот предпочел промолчать, только головой покачал. Священник передернул плечами и продолжил читать. Чтобы добраться до конца, ему понадобилось не менее получаса. Дочитав, он долго сидел, уставившись взглядом в стол. Не мог сразу поверить в такое, просто не мог. Хотя все это прекрасно накладывалось на результаты его собственных изысканий. Очень похоже на правду, даже слишком похоже. Именно таким и мог оказаться результат великого предательства, задуманного архиепископами больше двухсот лет назад.