Бремя императора: Тропой мастеров - Эльтеррус Иар - Страница 75

– Вот здесь жить и будете, – проворчал генерал, от скуки временно исполняющий обязанности коменданта. – Смотрите мне, чтоб чистоту блюли. У нас здесь слуг не водится, сами все, ручками. Когда очередь придет, станете коридоры мыть. После полуночи чтоб тихо было, что в том могильнике. Все ясно?

– Да, – ответил за всех Санти, – благодарим, господин коменант.

– А ты, рыжая морда, ежели чего утворишь, – выкатил один глаз старый вояка, – то неделю на животе спать будешь. Смотри, у меня оно быстро.

– Не до веселья мне… – горько усмехнулся скоморох.

– А что так?

– Парнишка, которого позавчера хоронили, их наставником был, – ответил вместо рыжего начальник стражи.

– А-а-а… – понимающе протянул нахмурившийся генерал. – Найди паскуду, что это сделала, Ланиг. Найди.

– Найду, дружище, – кивнул тот. – Обязательно найду.

– Коли помощь понадобится, зови, всегда подмогнем.

– Да уж как-нибудь, – улыбнулся начальник стражи. – Ладно, забираю этих охламонов с собой, нас в конторе мэтр Эстеван ждет.

– Словил кого-то, что ли? – прищурился генерал.

– Да так, гадину одну в рясе придавить надо. Хочу разговорить, знает немало. Похоже, один из тех, кто за смертью парнишки стоял.

– Надеюсь, мэтр постарается, – довольно гнусно ухмыльнулся старый вояка.

– Уж будь покоен! – заверил его Ланиг. – Ладно, пора.

Друзья коротко обнялись и распрощались. Энет ничего не слышал, у него в голове набатом бились слова: «Один из тех, кто за смертью парнишки стоял…» Так вот зачем старый мастер взял их с собой к палачу? Убийцу Лека молодой граф готов был пытать собственными руками. Перед глазами стояла задорная улыбка горца и очень хотелось плакать от понимания, что никогда больше этой улыбки не увидит. Энет сдерживался из последних сил, только кусал губы. Заметивший его состояние Ланиг ободряюще хлопнул юношу по плечу. Затем быстро вышел, четверо учеников Лека ар Сантена последовали за ним.

Резиденция тайной стражи выглядела зловеще даже на расстоянии. Темное, высокое здание с узкими, стрельчатыми окнами и глубокими подвалами, попасть в которые не хотелось никому. Там царствовал мэтр Эстеван, худой, как скелет, полностью лысый старший палач императорской стражи Тарсидара. Да о чем речь, его покрытое пятнами лицо напоминало череп, глаза походили на глаза снулой рыбы. Резким диссонансом смотрелись густые, кустистые брови. Мало кто не боялся мэтра, одним своим видом он внушал страх. В те редкие дни, когда палач выходил в город, люди шарахались от него к стенам, торговцы готовы были отдать товар бесплатно, лишь бы только ходячий ужас побыстрее исчез. Впрочем, подобное случалось очень редко, мэтр предпочитал постоянно находиться на рабочем месте, там же и жил. Всем необходимым его обеспечивали стражники. В хороших отношениях с ним находились только Ланиг, Кертал и император. С последним палач не раз ругался по поводу разных медицинских трактатов, бывало спорщики на ходу начинали потрошить какой-нибудь труп, желая доказать оппоненту свою точку зрения. Ланиг во время таких споров предпочитал держаться подальше, поскольку разбирался в медицине примерно так же, как и в балете. Иначе говоря, не лучше пьяного сапожника после пары литров выстоявшейся браги. Он только продолжал удивляться разносторонности интересов императора.

Видя, что четверых юнцов сопровождает сам начальник, охранники пропустили визитеров без лишних вопросов, но все равно проводили их подозрительными взглядами. Своих людей Ланиг держал в строгости, его боялись, но и уважали. Без причины старый мастер никого не наказывал, но не дай Единый кому-нибудь из подчиненных вызвать его гнев… Наказание виновному Ланиг выдумывал такое, что никому другому в голову ничего подобного придти не могло. Чаще всего, наказанного ждал позор, он вынужден был прилюдно покаяться, а затем довольно долго выполнял какую-нибудь неприятную работу, например, вычерпывал маленьким ведерком выгребную яму. Горожане сходились на устраиваемые начальником стражи поучения нерадивых, как на выступления скоморохов, и хохотали не меньше, чем в балаганах, показывая на сконфуженного стражника пальцами. Испытанный стыд заставлял потом наказанных отдавать все силы, лишь бы только избежать излишнего внимания Ланига к своей персоне, лишь бы только не попасть ему на заметку снова. Одно только каралось смертью в тайной страже. Без исключений каралось. Продажность. Если кого-нибудь из сыскарей ловили на взятке, то умирал он долго и страшно, никакие оправдания не могли помочь спастись. И мало кто решался рискнуть жизнью ради не таких уж и больших денег. Тем более, что в тайной страже платили столько, что промотать жалованье было довольно затруднительно. Игроков и кутил Ланиг в свою службу не брал, но талантливым сыскарям мог простить многое. Лишь бы не зарывались.

Спускаясь по винтовой лестнице в места обитания мэтра Эстевана, Энет поежился. Все-таки палач пугал его, хоть и относился к ученикам горных мастеров с явно заметным доброжелательством. Чтобы успокоиться, он вспомнил мертвого Лека. В душе сразу поднялся ледяной гнев. Спускаться пришлось довольно долго, пыточные подвалы мэтра находились метрах в двухстах под поверхностью. Войдя, Энет замер. Довольно большая комната была ярко освещена шарами закапсулированного света. У стены стояла дыба, немного дальше юноша увидел несколько незнакомых ему станков. На столах палач разложил множество блестящих инструментов, один вид которых вызывал дрожь. В жаровне разогревались несколько щипцов и штырей. На них с ужасом взирал прикованный к стене невысокий священник в разодранной коричневой рясе. Он дрожал крупной дрожью и выглядел выходцем с того света. Энет злорадно усмехнулся. Боишься, «святая» паскуда? Правильно, бойся. Ты все скажешь, все, что знаешь.

– Здравствуйте, мальчики, – добродушный голос палача заставил каждого из учеников вздрогнуть – прямо тебе добрый дядюшка, если не знать, кем этот дядюшка является.

– Добрый день, мэтр Эстеван, – вразнобой ответили они.

Тинувиэль выглядел куда бледнее остальных, уши эльфа огорченно опустились, но в глазах горела угрюмая решимость. Палач явно заметил это, так как удивленно покосился на принца и задумчиво хмыкнул себе под нос. Санти брезгливо морщился, с ненавистью смотря на священника. Только Храт довольно ухмылялся, скаля клыки, ему очень нравилось видеть служителя ненавистного культа в таком положении. Особенно орку нравился ужас в глаза врага.