Бремя императора: Тропой мастеров - Эльтеррус Иар - Страница 45

– Куда больше, чем вам кажется, сударыня, – насмешливо посмотрел на нее старик. – Как хотите, я вас предупредил. Лека ар Сантена тоже просветят по вашему поводу, надеюсь, он сам все поймет. Да, может я и ошибаюсь, но предпочту не рисковать, безопасность этого юноши многого стоит. Уж, по крайней мере, дороже слез убийцы.

– Я никого не убивала! – возмущенно вскинулась Элиа.

– Да? – снова загорелись гневом глаза Ланига, он поднял морщинистые, желтые руки и потряс ими перед лицом девушки. – Вот этими самыми руками я вынимал из петли мертвого мальчика, покончившего с собой из-за вас. Знаете, что он он написал в прощальном письме?!

– Откуда?

– Ну, конечно… Вам неинтересно знать такое. А он написал: «Люблю… Благословляю… Не могу без тебя… Пусть твой избранник любит тебя так же, как любил я…» Впрочем, что с вами говорить? Разве вы достойны такой любви?! Разве вы способны понять?! Нет!!!

– Мамочка… – едва слышно пролепетала потрясенная до глубины души Элиа. – Но кто это написал?!

– Граф ар Тингол. Вы, наверное, его даже не помните. Северянин из яриндарской провинции, никого у него не осталось, род прервался. Нищий и глупый мальчишка, только и имевший, что меч да честь.

– Этот самоуверенный фанфарон?! – широко распахнулись глаза девушки. – Не может быть!

– Не может быть… – горько повторил старый мастер. – Не может быть… Этими словами вы подтвердили, что я прав в своем отношении к вам, сударыня. Не могу относиться к подобным вам без гадливости. И не я один! Вы сами в этом виноваты. Потому больше нам с вами говорить не о чем, я все сказал. Можете идти.

Девушка медленно поднялась с кресла, все еще не понимая, что случилось. В голове грохотал набат, комната плыла вокруг нее. Единый Создатель! Да нет, не может быть, этот страшный старик лжет… Разве способны такие ничтожества, как граф ар Тингол, любить? Тем более, так любить?! У Элиа тряслись руки, ноги подгибались, она все пыталась уговорить себя, что ей солгали. Однако посмотрев на Ланига ар Вортона, поняла – правда. Было такое письмо. Предсмертное письмо. Значит, она действительно нелюдь? Мамочка… Девушка чувствовала, как из какой-то непонятной пустоты подымается черное отчаяние, раздирая по дороге на куски ее душу. «Кто я?! – спрашивала она сама у себя. – Кто я такая?! Человек или зверь?!» Ответа на этот вопрос не нашлось. Элиа ощущала себя летящей в пропасть, ей не хватало воздуха, в горле стоял плотный, горячий комок, который девушка никак не могла проглотить. Она как сомнамбула двинулась к выходу, даже не посмотрев на застывшего в углу эльдара, напоминавшего собой привидение в скрытом туманной дымкой плаще. С трудом добравшись до выхода из дома Дайара ар Инвата, баронесса долго стояла, прислонившись к первому подвернувшемуся дереву, и пыталась понять, что с ней происходит.

Этой ночью в разных концах Тарсидара два человека так и не уснули до утра. В огромном поместье высокого лорда ар Инвата в одной из бесчисленных комнат на краю большой кровати сидел юноша, выглядевший типичным манхенским горцем, и смотрел в стену остановившимися, широко раскрытыми глазами. Его высохшие губы то и дело шептали: «Не верю… Она не такая… Не такая… Не верю…» Он молился, ломал пальцы, сотни раз повторял одни и те же слова, но все никак не мог поверить в расказанное мастером-наставником о девушке, так глубоко запавшей в его душу. А не верить тоже не мог, разве способен лгать мастер-наставник? Великий воин? Нет, конечно. Юноша ничего не понимал, ему просто было больно.

В маленькой, но уютной спальне небогатого дома, доставшегося дочери после смерти отца, барона ар Сараха, плакала на редкость красивая девушка. Она всхлипывала в подушку и тряслась всем телом. Порой рыдала взахлеб, зная, что одна и никто ее не увидит. В голове набатом бились страшные слова мертвеца: «Люблю… Благословляю… Не могу без тебя… Пусть твой избранник любит тебя так же, как любил я…» Перед глазами стоял образ светловолосого, коренастого северянина, которого она всегда считала полным идиотом, ни на что не способным наглым фанфароном. Как он мог написать такое? Как?! Зачем он умер? Единый! Это что же получается, ему было настолько больно, что он не смог жить? И виновата в этом она? Да как же это?! Ведь не хотела никому зла… Хотела только, чтобы ее оставили в покое… Образ северянина сменился образом смущенно улыбающегося Лека ар Сантена. Девушка чувствовала в глубине души, что чем-то этот долговязый парнишка стал ей дорог. Но может, прав Ланиг ар Вортон? Может, она не способна ни на что, кроме как растоптать чужую душу? Может, каждый, столкнувшийся с ней, гибнет? Может, она приносит всем вокруг только горе? Представив, что горец умер из-за нее, девушка едва не задохнулась от внезапной боли в сердце. А потом тихо и безнадежно заплакала в подушку, прощаясь с надеждой на свое маленькое счастье. У нее тоже болела душа.