Космический бог - Биленкин Дмитрий Александрович - Страница 6

В углу слабо шевельнулась фигура в чёрном, блеснуло дуло лайтинга.

— Садитесь, Полынов. Утешились наконец? — В вопросе таилась насмешка.

Полынов сел, исподтишка бросил взгляд на пульт управления.

Ручка экстренного торможения слишком далеко — рывком не дотянуться. Да и глупо: двенадцать уже не смертельны, а вот выстрел в спину…

— В ваших планах, — Полынов твёрдо решил завладеть инициативой, — есть одна неувязка, опасная для меня… и для вас.

— Любопытно, любопытно, — с иронией сказал Гюисманс. Его глаза блеснули из темноты провалов. — Просветите.

— Рано или поздно вам придётся вернуться на Землю, потому что в космосе награбленные богатства вам ни к чему. Так?

— Допустим.

— И тогда вы будете вынуждены кое-кого из своей шайки ликвидировать. Может быть, его. — Он кивнул в сторону забившегося в угол стража.

— Это почему?

— Вам непонятно? Удивительно. Кто-нибудь обязательно проболтается о ваших похождениях. И тогда вам крышка. Вам придётся убрать ненадёжных, чтобы этого не случилось. Меня уж во всяком случае. А может, и вас уберут, ведь свалки вам не избежать.

Полынов испытующе посмотрел на Гюисманса, ожидая его реакции.

— Вполне логично. — Гюисманс утвердительно наклонил голову и обхватил руками колено. — Но вы не учли одного обстоятельства, которое сводит на нет ваши безупречные построения.

— Какого? — вопрос прозвучал беззаботно.

— Об этом мы поговорим, если вы скажете “да”.

Полынов встревожился. Удар не достиг цели. Но почему? Притворство? Нет. Полынов готов был поклясться, что нет.

— Пусть так, — сказал Полынов. — Но уж коли вы предлагаете мне сделку, я вправе поставить свои условия.

— Забавно. Я обещал вам жизнь, чего ещё вам надо?

— Во-первых, мне нужна гарантия безопасности всех пассажиров и всех членов экипажа. Во-вторых, карты на стол!

Гюисманс язвительно засмеялся.

— Да вы юморист, Полынов! Вы абстрактный гуманист! Безопасность своих противников, ха-ха… Ведь сенаторша, троечка миллионеров и прочая шваль враждебны вам, коммунисту, — разве не так?

— Это моё дело. Вы принимаете условия?

— Не смешите меня. Право, я уже достаточно повеселился. Вот что. Я реалист. Карты на стол. Что ж, возможно, это зависит от вас. Пассажиры вас не касаются, запомните. Единственное, что я могу вам обещать, — это безопасность одной симпатичной девочки. Вы понимаете?

Полынов вздрогнул. Вот оно. Ловушка. Видимо, он им здорово нужен. И Крис. Крис — заложница.

— Давайте все поставим на свои места, — Гюисманс наклонился к нему, стараясь разглядеть выражение его лица. — Должен предупредить, что эта девочка — она мила, не правда ли? — законная добыча Большеголового. Такова плата за его участие в наших делах. А у Большеголового дурацкая привычка любить девушек, мучая их. Он сноб и растягивает это удовольствие. Закон на Земле почему-то не раз уже придирался к нему за эту невинную слабость. Так что поймите, речь идёт не об одной вашей жизни, а о двух. И даже кое о чем большем, чем жизнь. Такое условие вас устраивает?

У Полынова перехватило дыхание. Гюисманс самодовольно улыбался, приближая лицо все ближе и ближе. Полынов отчаянным усилием подавил желание сдавить эту тонкую жилистую шею.

— Требуется нашатырный спирт? — промурлыкал Гюисманс.

Отвести взгляд, иначе не выдержу. Звезды. Тысячи родных и близких звёзд, вечная природа — какую гадость ты рождаешь! Расслабиться. Побольше отчаяния. Пусть думает, что раздавил меня.

— Хорошо… Я принимаю… Я вынужден…

— Согласны быть у нас врачом? — быстро спросил Гюисманс.

— Да.

— А может, и от убеждений заодно отречётесь, а? Ну, ну, я пошутил. — Гюисманс замахал руками, поняв по выражению лица Полынова, что переиграл. — Все и так славно устроилось. Коньячку по такому случаю, как?

— Нет.

— Тогда партию в шахматы, как встарь?

— Согласен.

— Отлично!

Гюисманс щёлкнул пальцами. Охранник исчез. Гюисманс отодвинулся от Полынова, положил руку в карман, напрягся.

— Зря, — сказал Полынов. — Не буду я вас душить, если вы сдержите слово.

— Моё слово — закон, и не мне вас бояться, — надменно сказал Гюисманс, но руки из кармана не вынул.

Принесли шахматы, и они сели играть. Полынов рассеянно двигал фигуры, зевнул ферзя и проиграл, что и вовсе улучшило настроение Гюисманса.

— Да, кстати, — сказал он напоследок, — видите?

Он извлёк из кармана маленькую коробочку и потряс ею.

— Вы догадываетесь — это магнитофон. После соответствующего препарирования наш разговор попадёт в общую катушку информации. Единственную, которую сможет получить человечество в случае нашей неудачи Если вы помните, некоторые места нашего разговора просто великолепны. Например: “Согласны быть у нас врачом?” — “Да”. — “Тогда партию в шахматы, как встарь?” — “Согласен”. Я с вами совершенно откровенен и прошу вас о том же.

Когда Полынов вернулся в каюту, Крис бросилась к нему, подпрыгнув, повисла на шее, плача и бормоча:

— Цел, цел…

“А поймёт ли она мой поступок?” — со страхом спросил он себя, уклоняясь от шквала обрушившейся на него радости.

4. База пиратов

Он рассказал все без утайки, умолчав лишь о Большеголовом и о её собственном незримом участии в торге. Она слушала, сдвинув брови, уперев свой маленький упрямый подбородок на сцепленные пальцы, и он ничего не мог прочесть в её взгляде — ни укора, ни одобрения. Одно лишь доверчивое внимание. Но его постепенно сменяло отчуждение.

Полынов даже застонал. Бог мой, если бы ты была мужчиной, я бы знал все твои мысли наперёд. Но такой вот ребёнок — загадка…

Он хотел удержаться от оправдания и не смог.

— В истории моей родины, я читал, был однажды такой случай. — Полынов старался не смотреть на Крис. — Тогда на Русь навалилась мощная и беспощадная сила — татары. Они подмяли все и всех. А потом хан вызвал к себе одновременно двух князей. Перед аудиенцией, от которой зависело многое, оба должны были пройти мимо очистительных костров. Это не было издевательством, нарочно придуманным для унижения князей. Просто ритуальный обряд. Первый князь прошёл через огонь. Второй отказался, и ему отрубили голову. Людская память не запомнила его имени. А того, который прошёл сквозь огонь и выторговал у хана сносный мир, знают и теперь. Это Александр Невский, победитель шведов, немецких рыцарей, наш национальный герой. Он поступил…

— Как благоразумный человек, я понимаю, — перебила Крис. — А если бы его уступка оказалась ни к чему, кем бы он стал тогда?

— Со стороны легко судить. — Полынов отвёл взгляд. — Очень.

Он прошёл, не глядя на Крис, в ванную. “Да, надо умыться — сказал он себе, — полегчает”. Он с отвращением посмотрел на себя в зеркале. Кричи от бессилия, кричи, нашёл, где искать самооправдание, — у бескомпромиссной юности. Тряпка. Он-то думал, что его сила всегда с ним! Оказывается, львиную часть её он брал взаймы у других. Неужели сам по себе он так мало стоит, когда рядом нет друзей? Хороший урок, справедливый урок.

В зеркале Полынов заметил Крис. Девушка подошла беззвучно. Полынов заставил себя улыбнуться так, как нужно. Мужественная, уверенная улыбка старшего, знающего, как и что делать. Спокойная, ободряющая улыбка.

— Не надо! — вдруг сказала Крис. — Я… Я не хотела… не хотела обидеть…

Она потупилась.

— Ну что ты, — беспечно сказал Полынов.

— Я только хотела… — Она вскинула голову и с вызовом посмотрела на Полынова. — Я хотела сказать, что у нас больше нет выбора, что мы должны победить! Вот…

Полынов хотел что-то сказать, но вовремя понял, что говорить ничего не нужно. Он протянул руку, и Крис доверчиво вложила в неё свою.

Заключение продолжалось. Никто не беспокоил Полынова ни как пленника, ни как врача, только приносившие еду охранники сделались разговорчивей то ли из-за скуки, то ли из-за отмены приказа молчать.

Чаще всего появлялись двое, словно подобранные нарочно по контрасту. Сначала, загораживая собой дверной проем, входил беловолосый, белозубый англосакс: намётанным взглядом наглых серых глаз он обшаривал каюту и лишь тогда пропускал нагруженного судками низкорослого человека с лицом смуглым, как обожжённая глина, и столь же бесстрастным, Сомкнувшиеся густые брови придавали ему мрачный вид. Пока он — ставил на стол тарелки и судки, Грегори — так звали белого гиганта — стоял у входа, почти подпирая головой потолок. Широко расставив ноги, он небрежно поигрывал лайтингом, словно невзначай наводя дуло то на Полынова, то на Крис. На суетящегося смуглолицего Амина он поглядывал с нескрываемым презрением, а однажды, когда тот уронил вилку и наклонился, лениво наподдал ему ногой под зад, так что тот въехал под стол. Это несказанно развеселило Грегори, но, по-видимому, совсем не задело жертву.