Элемент крови - Зотов Георгий Александрович "Zотов?" - Страница 32

– Вашбродь, это кто еще такой? – поинтересовался Малинин, провожая взглядом лимузин.

– Судя по фамилии, какой-то татарин, – безразлично ответил Калашников. – У тебя все? У нас и так дел по горло, чтобы еще стоять и по сторонам пялиться.

– А почему от него мусора-то столько? – не унимался Малинин, растирая сапогом упавший лепесток. Роза размазалась по асфальту легко, словно сливочное масло.

– Цветов потому что на похоронах было много. Слушай, не зли меня, а? – завелся Калашников. – Тебе делать больше нечего? Спроси еще, почему трава зеленая!

– О, и верно! – широко раскрыл глаза Малинин. – А действительно, почему?

Алексей мечтательно решил, что прямо сейчас, на улице, со всей силы даст ему в ухо. Свидетелей вокруг нет, престиж Учреждения не упадет. Это желание настолько явно отразилось на его лице, что, прочувствовав опасность момента, Малинин благоразумно замолчал.

Подождав с минуту, Калашников нехотя разжал кулак.

– Наконец-то. Продолжай держать рот закрытым. Итак, мне удалось узнать, что в основном сотрудники Дракулы коротали время в популярном здешнем баре – «Одиночество крови». Но сейчас, братец, мы с тобой отправимся вовсе не туда…

Малинину ужасно хотелось спросить – куда, но с закрытым ртом это было затруднительно. При его полном молчании Калашников с громким хрустом развернул заранее припасенную подробную туристическую карту района.

– …Вот здесь, в соседнем пешеходном переулке, – ткнул он пальцем в обведенный красными чернилами кружок, – находится уютный дневной барчик «Грустные клыки». Там тоже хватает завсегдатаев – но таких, у кого в кармане не деньги, а слезы. Так вот, Гензель стабильно посещал его три раза в неделю. Машину мы пока оставим здесь.

Карта не соврала – они оказались перед дверями «Грустных клыков» ровно через две минуты. Впрочем, вход был заперт, а поверх замка красовалась табличка: «Мест нет».

– Забыл, где находишься? Обычная городская фишка, – успокоил собравшегося выламывать дверь унтера Калашников. – Подумаешь, нет! Для нас сейчас будут.

Он постучал. Раздался непонятный скрежет, потом звук отодвигаемой задвижки, и в верхней части двери открылась импровизированная форточка. Оттуда выглянуло унылое лицо с желтыми глазами и серой кожей – ну просто живая картинка к названию бара.

– Вы читать не умеете, блин? – отчетливо и злобно произнесло лицо. – Заколебали уже. Вечер авторской песни у нас, билеты еще неделю назад все продали. Высоцкий, Галич, Тальков сегодня выступают – нам эту дверь три раза за последний час пытались ломать, пришлось дубовым столом подпереть. Валите отсюда, пока я полицию не вызвал.

– Мужик, мы и есть полиция, – перед желтыми глазами оказалась черная пластиковая карточка, – и находимся в очень плохом настроении от того, как тут встречают гостей.

Через пять минут они сидели на кожаном диване в углу бара, а перед ними полукругом навытяжку стояли официанты. Запыхавшийся метрдотель поставил на стол два высоких бокала с красной жидкостью, изогнувшись в подобострастном поклоне:

– Прошу вас, уважаемые господа… От заведения, наш фирменный напиток.

Калашникова передернуло.

– Мы не пьем сушеную кровь. Убери свою гадость к чертовой матери.

Брови метрдотеля поползли вверх.

– Вы не вампиры?! Пожалуйста, извините. Просто другие существа сюда э-э-э… не ходят. То-то я и смотрю, почему ваше лицо такого здорового розового цвета…

– Если мы и будем сейчас пить кровь, то только вашу, – холодно улыбнулся Алексей. – Присядьте. Нам нужно серьезно поговорить относительно одного вашего клиента.

Метрдотель угодливо кивнул, присаживаясь на краешек соседнего стула. Он заметно нервничал – его клыки, торчащие из полуоткрытого рта, мелко дрожали.

– Итак, – сказал Калашников, доставая из кармана пиджака вчетверо свернутую копию фоторобота носферату. – Разумеется, вам хорошо знакомо это симпатичное лицо?

– Конечно, – с готовностью признал метрдотель. – Это кладовщик Гензель, работает у Дракулы, наш завсегдатай. Но с тех пор как вы обклеили этими изображениями весь квартал, он к нам не приходил. Мы сразу известили бы вас о его появлении.

Малинин вертел в руках бокал, вглядываясь в отливающую темно-алым жидкость. Было видно, что ему интересно попробовать, но он никак на это не решится.

– Дело не в этом, – отмахнулся Калашников. – Понятно, что после того как мы поставили на уши полгорода, парень спрятался в какой-то дыре. Нас интересует совсем другое. Гензель всегда приходил в бар только один – или с кем-нибудь еще? Назначал ли он здесь встречи, устраивал романтические свидания или что-нибудь в этом роде?

Метрдотель отрицательно покачал головой – его клыки продолжали дрожать.

– Свидания? Даже по вампирским меркам Гензель красотой не блистал. Нет, он всегда приходил один. Кровь брал самую дешевую, на другую, вероятно, не было денег – да и откуда они у обычного кладовщика? Он даже за столиком никогда не сидел, постоянно торчал на вертящемся стуле у бара – тем, кто покупает там выпивку, мы даем двадцать процентов скидки. Если он с кем-то и беседовал, то только вон с тем нашим барменом.

– Эй, Вилли! – неожиданно взвизгнул метрдотель, перекрывая фальцетом гитарную музыку. – Бросай свои стаканы, срочно беги сюда! С тобой хотят поговорить.

Бармен настолько резво поспешил к столику, что чуть не сшиб по дороге официанта. Глядя с другого конца зала, как начальник чересчур любезно разговаривает с двумя странными незнакомцами, он уже сообразил, что посетители – люди отнюдь непростые.

– Вилли, расскажи этим господам все, что знаешь о Гензеле, – строгим тоном приказал метрдотель. – А я попрошу у вас разрешения откланяться. Дела, знаете ли. Высоцкий может обидеться, что я не уделяю ему достаточно внимания. Звезды – они и в Аду звезды.

Калашников феерично взмахнул рукой, и метрдотель в ту же секунду исчез.

– Говорят, вы общались с Гензелем долгое время, – в немигающих глазах вампира вспыхнул слабый огонек. – Нас очень интересует его поведение за последний месяц.

Бармен ощутил, что на его лбу бусинами выступают белые капли ледяного гноя. Дела оказались еще хуже, чем он думал. Эти двое – из Учреждения. Заменить твое жестокое наказание на еще более худшее, если что-то пойдет не так, подобным типам – раз плюнуть.

На ресторанную эстраду, щеря клыки в улыбке, выскользнул франтоватый конферансье.

– А сейчас, уважаемые посетители, перед вами выступит тот, кого вы так долго ждали. Пр-р-рошу любить и жаловать – заслуженный артист города, председатель районного Общества трезвости и глава местного кружка борьбы с курением, наш почетный гость – Вл-л-ладимир-р-р… (последовала двухсекундная пауза) В-в-высоцкий!

На разукрашенный шариками помост вспрыгнул человек лет сорока, держа в руках гитару – волевое лицо казалось вырубленным из камня. Он что-то крикнул хриплым голосом, но слов его никто не услышал – их заглушили бешеные аплодисменты.

Бармен Вилли попытался улыбнуться, всем своим видом демонстрируя дружелюбие.

– Может быть, принести что-нибудь выпить? Вы не волнуйтесь, я в момент обернусь.

– Если бы мы хотели выпить, то явно пошли бы в бар не в вампирском квартале, – Калашников начинал терять терпение. – Так тебе есть что поведать о Гензеле или желаешь проехаться до Учреждения и пообщаться там?

Зазвучало хрипло со сцены.

Напрягая голос, Калашников продолжал:

– В вашем баре свободно подают сушеную кровь. Ты в курсе, что это запрещено? У нас в гостях тебе понравится.

Вампир в этом сомневался, о чем можно было догададаться по его задрожавшему подбородку.

– Прошу прощения, я только из чувства гостеприимства… Да, мне есть что вам рассказать. Я сам не пришел в Учреждение только потому, что не предполагал, как это важно…