Боевая машина любви - Зорич Александр - Страница 15

– Я до сего дня была уверена, что сергамен больше не существует, что это только ваше обличье… – сказала она, стараясь выглядеть задумчивой. Задумчивость давалась ей с трудом.

– Сергамен куда больше, чем вы думаете. И я бы не рекомендовал вам любопытствовать, откуда появился тот бедняга, которого изрешетили ваши люди.

Вэль-Вира лег на снег, вытянул лапы, положил на них морду и замолчал.

Зверда и Шоша переглянулись. Оба уже не на шутку замерзли. Самым неприятным в их положении было то, что в своих звериных обличьях да еще вдвоем они имели шансы одолеть Вэль-Виру. Но в процессе правильной трансформации они были еще более беспомощны, чем сейчас. Вэль-Вира мог запросто прикончить их – уязвимых, тонкокостных, слизистых и горячих.

А на неправильную трансформацию на глазах гэвенга они и подавно не могли решиться. Потому что это был бы уже нешуточный, самый настоящий вантэн-гайам. То, что хуже самоубийства.

– Барон, мы бы хотели услышать ваши условия, – скрепя сердце сказал наконец Шоша.

– По логике вещей, я должен был бы вас убить, – сказал Вэль-Вира. – Потому что те, кто проявил такое вероломство, никогда не будут надежными союзниками. Но убить вас означает развязать войну за Маш-Магарт, иначе Маш-Магарт развяжет ее сам. Это большие потери, без них не обойтись. Тогда весной здесь вновь появится имперская армия. Отразить ее будет нечем. Кретины, вы хоть понимаете, что, убей вы меня, вы оказались бы перед лицом тех же точно обстоятельств?! Вы растеряли бы в штурме Гинсавера две трети своих людей! Чем бы вы встретили по весне харренитов? Витийствами Аллерта?

– Барон, мы предлагаем вам вечный мир на любых условиях, – выдавил из себя Шоша. – Вы совершенно правы. Боязнь вашей мести за Радну помутила наш разум.

– Одевайтесь и пойдем отсюда. И впрямь холодно, – буркнул Вэль-Вира, подымаясь.

2

– Мы мерзнем тут, сыть хуммерова, – процедил один «бегун» другому, перетоптываясь у костра, – а барон наш небось уже какую-то девку по хуторским сеновалам валяет.

– Ты за барона по девкам не разваливайся, – урезонил его второй. – Меня он из петли вынул, когда Вэль-Вировы урядники меня решать вздумали под Белой Омелой. Барон наш сейчас на нечисть идет, гамэри-кан аруптах.

Уже давно стемнело, а условного сигнала все не было.

Восемьдесят саней обоза были составлены в круг между придорожным камнем и опушкой леса, уходящим к подножию горы Вермаут. Внутрь этого круга были загнаны кони, здесь же расположились Лид и пять сотен солдат.

Еще три сотни были выставлены вне круга и ориентированы на Семельвенк, Маш-Магарт и Гинсавер. Лид приказал солдатам этих сотен держать боевой порядок, но разрешил сесть на щиты.

Хуже всех пришлось тяжелым пехотинцам, отягощенным холодеющими латами. Этим Лид скрепя сердце разрешил усесться на нарубленный еловый лапник.

Это было против армейских традиций, но Лид успокоил себя тем, что их времяпровождение трудно назвать войной. Скорее уж все они участвуют в малоосмысленной охотничьей экспедиции. Если только не в очередном розыгрыше барона Шоши.

Обозные лошади, которых они взяли с собой, были все сплошь солощими, специально отобранными по этому признаку.

Солощими лошадьми назывались на Севере такие, которые будут есть что угодно, лишь бы было соленым.

И не только соленым. Солощие лошади доедали за солдатами похлебку из котлов, могли сожрать внутренности рогатой скотины, наполненные непереваренными остатками сена, ели политые соленой водой лишайники, ну а уж сдобренная соленой водою трава, выкопанная из-под снега, приводила этих неприхотливых существ в подлинный восторг.

Само собой, боевые кони – такие, какими пользовались бароны, – солощими почти никогда не бывали, всякая низкосортная дрянь была не по их аристократическому нутру.

Для боевых коней в обозе имелись запасы овса, которые, впрочем, через пять дней должны были подойти к концу. Но, как уверял Шоша, уже через три дня они накормят своих боевых лошадей либо в конюшнях барона Вэль-Виры, либо уже у себя дома, в Маш-Магарте.

Лид изо всех сил старался не подавать виду, что потрясен до глубины души. Сегодня он был похищен сергаменой – и остался жив!

Солнце садилось, когда он вернулся к дружине. Солдаты уже не чаяли увидеть военного советника не то что живым, а и вообще в цельном человеческом обличье, с руками, ногами и головой.

Ничего связного Лид рассказывать не хотел, да толком и не смог бы, хоть его и просили, уважительно оглядывая возвращенца из страны смерти и протягивая ему фляги с гортело. Лид отделался общими формулами вроде «А потом меня поглотила пучина беспамятства» и «В целом это не так страшно, как может показаться».

По верхушкам елей горы Вермаут, с которой Лид не сводил глаз, то и дело пробегали сполохи далеких костров. Чуть позже раздался рык зверя. Но это была не условленная магдорнская черепаха.

Рычал сергамена – теперь Лид знал это.

Глава 6

Что осталось от Пиннарина

1

О Пиннарин, колыбель Пенных Гребней Счастливой Волны!

Едва ли половине построек варанской столицы посчастливилось уцелеть. Но до Нового Ордоса по размаху разрушений Пиннарину было далеко.

К тому же когда Эгин, Есмар и пятеро матросов, которым выпал жребий провожать Эгина в Пиннарин с целью получения гонорара, вошли в город через полуразваленные Южные ворота, самые ужасные картины катастрофы успели смениться менее ужасными.

Как обычно, больше всего досталось городской бедноте.

Кварталы Коричневого Кольца, некогда застроенные наспех двухэтажными домами из плохо обожженных кирпичей, рухнули при первых же толчках, погребая под собой многодетные семьи ремесленников, мелких торговцев, попрошаек, матросов.

Чертог Усопших тоже не выдержал натиска стихии. Поэтому трупы складывали штабелями на улицах.

Было холодно. И все равно в столичном воздухе витал тепловатый и сладкий душок тления.

Красное и Желтое Кольцо пострадали меньше, хотя и там многим зданиям пришлось худо.

Во дворце Сиятельной рухнули два флигеля и провалились крыши многих других строений.

«Сиятельная, наверное, сейчас занята непростым вопросом: стоит ли четвертовать придворного архитектора из-за того, что обвалились два флигеля, или следует отменно наградить его за то, что обвалились всего два из восемнадцати?» – подумал Эгин.

Зато громада Свода Равновесия по-прежнему возвышалась над городом, кутаясь в кисею серого тумана.

Только гигантская двуострая секира на вершине Свода не устояла на своем месте и знаменитый голубой купол, под которым находился кабинет гнорра, потерял большую часть своего зловещего великолепия.

Впрочем, Эгин, который готовился к худшему, отсутствием секиры не впечатлился. Его волновали другие вопросы: где искать Альсима и жива ли Овель?

– Интересно, работают ли лавки? – поинтересовался Есмар, который после Нового Ордоса потерял способность дивиться картинам катастрофы, зато не забыл о своих планах быстрого обогащения.

Эгин не нашелся, что ответить. С таким же успехом Есмар мог спросить: «А где здесь можно найти померанцевые пластыри от мозолей?»

2

«Шилол бы тебя подрал, Альсим, вместе с твоими письмами», – в сердцах повторял Эгин, двигаясь по Желтому Кольцу. Он без устали корил себя за то, что ввязался в это дело.

Жилья на Желтом Кольце не нашлось.

«Значит, пойдем на Красное», – вздохнул Эгин. Он помнил, сколько стоит жилье с видом на дворец Сиятельной. Но ночевать на улице не хотелось.

Наконец Эгин решился и пристроил Есмара с пятерыми матросами в гостинице с многообещающим названием «Обитель блаженства».