Когда ты рядом - Вуд Алекс - Страница 22

Ну и что. Энн плотно сжала губы. Она будет выше мелочной ревности. Кем был бы Брайан без своего спорта? Смогла бы она любить его так же сильно, будь он ее коллегой, соседом?

Энн не знала. Она ненавидела все, что отнимало у нее любимого, но в то же время не представляла его живущим по-другому…

Громко объявили о начале соревнований. Первый день чемпионата официально начался. Полностью заполненные трибуны оживились, и Энн встрепенулась. Сейчас на лед выйдут люди, к которым будет приковано всеобщее внимание, и среди них ее Брайан. И никто из тех, кто сидит рядом с ней, даже не догадывается о том, какие узы связывают ее с Брайаном Экерсли.

Началась красочная церемония открытия чемпионата мира. Энн едва прислушивалась к тому, что говорил ведущий. Ее мало интересовали все эти фигуристы в ярких костюмах, участвующих в показательных выступлениях. В другое время красота происходящего на льду непременно заворожила бы ее, но сейчас все мысли Энн были с Брайаном.

Что чувствует он, когда до его выступления осталось так мало? Что он делает? Спокойно сидит или ходит, молчит или разговаривает с Кэтрин? Не исключено, что Дженнифер находится рядом с ним, подбадривает его… Хотя разве он в этом нуждается? Энн вспомнила его крепкое мускулистое тело, уверенные движения… Он создан для побед. Он не нуждается ни в ком, чтобы завоевать первое место.

И его победа, как и его сердце, будет принадлежать мне, сказала Энн про себя. Все внутри у нее снова замерло в сладком предвкушении того мига, когда Брайан обнимет ее после безумной гонки чемпионата, уставший, но безумно счастливый. И она будет счастлива вместе с ним.

Наконец показательные выступления закончились. Первым на лед вышел французский фигурист. Энн догадывалась, как тяжело быть первым, и не могла не посочувствовать невысокому черноволосому пареньку в ярко-зеленом костюме. Заиграла бравурная музыка, и француз заскользил, быстро перебирая ногами. От его скорости и ловкости захватывало дух, и у Энн мелькнула невольная мысль, что кататься лучше, чем делает этот человек, невозможно. Но у судей было другое мнение – выставленные оценки были невысоки. Энн искренне недоумевала, но профессионалам было виднее.

Вторым был японец. На этот раз Энн приглядывалась к каждому движению спортсмена, надеясь угадать оценки судей. Они были выше, чем у француза, и Энн снова не поняла, в чем дело, потому что японец понравился ей гораздо меньше. Она испугалась. Что если Брайан покажется верхом совершенства только ей? Ведь она ничего не смыслит в фигурном катании и в состоянии оценить лишь внешнюю сторону выступления. Судьи же наверняка смотрят только на технический аспект.

Энн горько пожалела о том, что не расспросила Брайана как следует о правилах соревнования. Она была слишком невнимательна к нему!

И теперь наказана за это – не знает, как именно оценивается то или иное движение, что считается грубой ошибкой, а что нет…

Я стану настоящим экспертом по фигурному катанию, пообещала она себе. Я буду присутствовать на всех его тренировках. И никогда не буду сердиться, когда он станет рассказывать о соревнованиях.

Но Энн напрасно беспокоилась из-за собственной некомпетентности. Третий, четвертый, пятый участник откатал свою программу, и она, внимательно приглядываясь к ним, начала понимать, что неудачное приземление после прыжка, недостаточно ловкий поворот оказывают существенное влияние на конечный балл. Но, конечно, не только это имело значение. Артистизм, красота программы, обаяние спортсмена – важность этого никто и не думал отрицать. Именно к этому были чувствительны зрители, награждая понравившегося участника градом аплодисментов.

Вдруг трибуны взревели от восторга. В этот момент Энн покупала воду и не расслышала имени спортсмена. Но по бурной реакции зрителей можно было понять, что это явный фаворит, любимец публики. Энн посмотрела на каток, открывая бутылку колы. И руки ее дрогнули, пролив несколько капель на колени. Но Энн ничего не замечала – ни расплывающегося коричневого пятна на кремовых брюках, ни неистовых криков зрителей, ни суровых опытных судей, ни разноцветных рекламных щитов. Потому что на льду прямо перед ней стоял Брайан Экерсли, Соединенные Штаты Америки.

Энн облизала пересохшие губы. Как он красив! Ни один из мужчин, выступавших до него, не может сравниться с ним. Высокий, стройный, с тщательно уложенными черными кудрями и легкой улыбкой на губах, он стоял в самом центре залитого светом пространства, гордо подняв голову, словно король, приветствующий своих преданных подданных. И подданные бесновались, как будто появление их кумира моментально свело их с ума.

Брайан стоял совсем неподвижно, но каждой клеточкой своего тела Энн ощущала его напряжение. Она подалась вперед и пожирала его глазами, стараясь запечатлеть в памяти это мгновение. Его гибкое тренированное тело было натянуто как струна, но ни нервозности, ни волнения в нем не чувствовалось. Только готовность и уверенность. Готовность сорваться с места при первых же звуках музыки и уверенность в том, что все – и зрители, и судьи – будут очарованы его движением.

Краем уха Энн услышала, как сидящая рядом с ней женщина судорожно выдохнула:

– Какой красавчик!

Девушка невольно сжала кулаки. Как смеет эта незнакомка восхищаться Брайаном! Он принадлежит только ей. Она до мельчайших подробностей знает его прекрасное тело, сладкий аромат его волос, бархатистость его кожи, упругость мускулов. Она столько раз просыпалась в его объятиях и тянулась к его губам, покрывала поцелуями его ласковые руки… Лишь с ней он мягок и нежен, лишь ей он открывает свое сердце. Она знает, что под правой лопаткой у него есть маленький шрам – неудачное падение с велосипеда в детстве, и что он любит гонять в своем «кадиллаке» по ночному городу, когда идет дождь.

Невозможное, неосуществимое желание обнять его, прижаться щекой к его теплой груди охватило вдруг Энн. Ей захотелось, чтобы все люди вокруг узнали, что он хочет, чтобы она стала его женой и родила ему детей. Что он любит ее так, как не любил ни одну женщину до нее. Что ради него она с радостью даст изрезать себя на куски.

Но она не сможет и двух шагов сделать по этому невероятно гладкому льду. Она упадет, ее схватят охранники, и сам Брайан будет шокирован ее поведением. Он не поймет. Сейчас он даже не вспоминает о ней. Главное для него – власть над толпой, к которой он причисляет и этих высокомерных судей, считающих, что это они управляют им, а на самом деле не могущих оторвать от него восторженных глаз.

У Энн заныло сердце. Как он далек он нее! Безжалостно ускользает от нее. И даже если она прижмется к нему сейчас, она не приблизится к нему ни на йоту. Он в другом мире, и сколько бы она ни колотила в запертую дверь, та не распахнется.

Как же ужасно ощущать собственное бессилие, когда разум мутится из-за жажды обладания!

Раздались первые аккорды мелодии. Энн чуть не застонала. Как нельзя лучше этот мотив соответствовал тем чувствам, которые у нее вызывал Брайан в данный момент. Плавная, неторопливая, вызывающая томление в сердце песня. Никогда в жизни Энн не видела ничего более гармоничного и прекрасного, чем этот высокий стремительный мужчина в черном с серебром костюме, который словно составлял единое целое с предательски скользкой поверхностью и обманчиво медлительной музыкой.

Брайан взмахнул рукой и покатился. Стон пронесся по рядам зрителей. Казалось, спортсмен импровизирует, на ходу придумывая движения, полностью отдаваясь тягучему ритму.

– Какая скорость! Какое мастерство… – прошептала все та же восторженная соседка Энн.

Девушка чуть нахмурилась. Невозможно выразить словами то, что делает сейчас Брайан. Как описать его легкость и силу, пластичность и естественность? Он творил чудеса, выполняя сложнейшие элементы как будто мимоходом, не придавая им значения. Прыжок, еще прыжок, потом он закрутился на месте с такой скоростью, что у Энн закружилась голова. Весь стадион ахнул, а Брайан продолжал свое движение, утверждая свое превосходство.