Когда ты рядом - Вуд Алекс - Страница 11

Как она могла жить без него раньше?

Брайан подхватил ее на руки и понес в соседнюю комнату. Энн прижалась к его груди и зажмурилась. Как он силен! Как крепки его руки, и как нежно он несет ее… Она жаждала, чтобы это длилось вечно, и жаждала, чтобы это закончилось поскорее, ведь впереди их ожидало блаженство и каждая лишняя минута вечностью давила на сердце.

– Я люблю тебя, Энн, – шептал Брайан, снимая с нее платье, и Энн верила ему.

– Я люблю тебя, Брайан, – говорила она, целуя его шею, и он не сомневался в этом.

Их души уже нашли и признали друг друга, теперь тот же путь предстояло проделать их телам.

– Ты самое прекрасное, что только может быть, – говорил Брайан, разглядывая молочно-белое тело девушки, распростертое перед ним, и впервые в жизни Энн не стеснялась своей наготы, зная, что он прав, что она действительно прекрасна и что в его любовании ею нет ничего оскорбительного для нее.

Медленно, очень медленно она расстегивала его рубашку, пуговку за пуговкой, слегка касаясь языком постепенно обнажаемой груди, дрожа от нетерпения и одновременно наслаждаясь этой отсрочкой, желая и сдерживаясь. Она положила руки на плечи Брайану и стянула вниз рубашку, открывая тело изумительной лепки, где под гладкой кожей перекатывались тренированные мускулы спортсмена, которые в этот час принадлежали только ей.

Энн вспомнила, как хотела дотронуться до него тогда, в раздевалке, когда он выглянул раздетый по пояс из душевой. Теперь это было возможно, и ее тонкие пальчики осторожными, еле ощутимыми касаниями принялись изучать его бархатистую кожу, покрытую мягкими волосками.

– Невероятно, – шептала она, – чтобы у мужчины была такая гладкая кожа…

Но Брайан не мог позволить ей слишком долго любоваться собой, от ее прикосновений кровь бурлила в жилах, и выносить эту сладкую пытку он был не в силах. Он рванул Энн к себе, прижал ее хрупкое тело к своей широкой груди, требуя большего. Столкновение обожгло их обоих. Ее нежная грудь, мягкая, теплая, беззащитная, против его груди, стальной, мускулистой, но не менее ранимой. Он жаждал ее любви, о, как он жаждал ее любви! Жаждал подчинить ее себе, растворить ее в себе, вечно владеть этим прекрасным телом, один вид которого сводил его с ума.

И Энн ощутила его темную доминирующую силу. Брайан больше не был мальчиком с черными кудрями, который смущенно улыбался и ловил ее взгляд, он стал неведомой ей сущностью, настойчивой, зовущей, приказывающей. Энн чувствовала, как дрожит его тело, и эта вибрация находила отклик в самой глубине ее естества, словно что-то, спавшее в ней до сих пор, наконец проснулось и потянулось к жизни.

Он опустил ее на кровать, сам лег рядом, и Энн ощутила физическое разочарование из-за прикосновения ткани к своим обнаженным ногам. Почему он до сих пор одет? Долой тряпки, мешающие видеть и чувствовать, сбивающие с толку. Энн присела и принялась лихорадочно расстегивать его брюки. Брайан помогал ей, ему самому не терпелось избавиться от них.

Он встал с кровати и полностью разделся.

И вновь совершенство его тела острым ножом пронзило Энн. Как он красив! И его длинные, стройные ноги с резко обрисованными мускулами, и узкие бедра, и средоточие его мужской силы, венец, пик творения, неоспоримое доказательство его мужественности, его права на самку, его возможности взять ее и быть достойным ее.

– Чудо, какое чудо, – прошептала Энн и дотронулась до него.

Тотчас он ожил, напрягся, зажил самостоятельной жизнью. Он рос в руках девушки, рвался к ней, звал ее. Энн мягко коснулась его кончиком языка, и он немедленно откликнулся, запульсировал, и словно огонь зажегся в ее чреве от этого движения. Брайан тут же почувствовал это, потому что ее язык стал настойчивее, а руки увереннее, и никакой пощады нельзя было дождаться от этой маленькой дикарки, вздумавшей пытать его.

Но Брайан знал, что у нее тоже есть уязвимые места, и в его силах отыскать их и заставить ее молить об избавлении. Он отстранился от Энн, хотя его тело жаждало продолжения ласк, и опустился перед ней на колени. Он крепко сжал ее бедра, чтобы она не могла вырваться и убежать от него, и принялся целовать ее ноги, вначале нежно и осторожно, а потом все яростнее и настойчивее, чувствуя, что вот-вот взорвется от напряжения.

И вдруг он ощутил, что не может больше сдерживать себя и прижал девушку к кровати своим телом, наслаждаясь своей силой и ее податливостью, ощущением ее хрупкости под собой.

– Ты – моя, слышишь? – шептал он яростно, впиваясь в ее губы, и Энн как безумная повторяла эти слова про себя.

Твоя. Только твоя. Принадлежу тебе. Всегда.

Когда они успели так возжелать друг друга?

Когда он сжимал ее дрожащую ладошку на катке и терпеливо объяснял, как следует ставить ноги? Когда они катались на его машине по ночному городу? Когда она наблюдала за его тренировкой, а он все время знал, что она сидит на трибуне, и от этого особенно остро осознавал каждое свое движение?

В общепринятом смысле они ничего не знали друг о друге, они были чужаками. Но это только слова, пустые, ничего не значащие слова. Мы с Брайаном росли вместе… Мы с Брайаном знаем друг друга десять лет… Мы с Брайаном познакомились три дня назад… Что это меняет? Они встретились и признали друг друга и заявили о своих правах друг на друга и поняли, что эти права – неоспоримы…

Брайан целовал ее маленький коричневый сосок, водил по нему языком, ласково покусывал его. Тело Энн невольно выгибалось от каждого прикосновения. Она не могла бы контролировать себя, даже если бы хотела. Ее тело и ее разум существовали сейчас отдельно друг от друга, и до боли простая в своей очевидности мысль крутилась в голове Энн. Никогда она не испытывала такого восторга не потому, что была к нему неспособна, а потому, что не встретила своего мужчину, который бы пришел и позвал ее, и которому она бы беспрекословно подчинилась. Но теперь Энн твердо знала, что таинство любви невозможно делить с любым, что лишь в объятиях одного ее тело затрепещет, зазвенит как натянутая стрела и испытает блаженство…

А Брайан все целовал ее, только с каждой секундой его поцелуи становились более тяжелыми, угрожающими. Нежность любовника бесследно растворилась в них, они были наполнены требовательным вожделением, и Энн вдруг почувствовала невероятную слабость. Не было больше сил откладывать, ведь она не меньше его жаждет слиться с ним воедино…

– Брайан, – позвала она его. – Иди ко мне.

Он поднял голову, и сладкий ужас объял Энн – само Мужское Желание полыхнуло на нее из его глаз. И она поняла, что только ради нее он так долго сдерживает себя, хотя давно он уже в ожидании, натянут как струна.

Брайан лег, на нее, и она впустила его, с удивлением прислушиваясь к ощущению инородного тела внутри себя. Он начал двигаться, медленно, осторожно, как будто боясь сломать ее, причинить ей боль. Энн была благодарна ему за это, он давал ей возможность привыкнуть к нему, почувствовать его частью себя.

Наконец они действительно были вместе, подчиненные единому ритму, влекомые к единой цели. Половинки встретились, гармония восстановилась. Они не могли существовать друг без друга: он был недостаточно мужественен без нее, она – недостаточно женственна без него.

Круг жизни замкнулся, и в центре его неведомая сила объяла их и понесла вверх, к горным вершинам, покрытым вечными снегами, к далеким звездам на бархатном небе, все выше, к пределам вселенной…

И была их любовь бесконечна как время и необъятна как пространство; никаких ограничений не знали они в этом вечном исследовании друг друга; никаких тайн не осталось у них, и это была их самая главная победа, их величайшее торжество.

Голова Энн покоилась на груди Брайана, его рука крепко обнимала ее плечи, и казалось им обоим, что они были рождены лишь для того, чтобы однажды вот так замереть в объятиях друг друга.

– Знаешь, я сразу почувствовал, как только увидел тебя, что нам будет хорошо вместе, – мечтательно произнес он.