– Тогда давайте по-быстрому, – сказал Гринчук, – мне уже здесь надоело. Тащим по одной карте из колоды. Большая – выигрывает. Только ты держишь слово, рогатый?

Черт потянулся через стол и взял из рук Гринчука колоду карт. Протянул одному из чертей:

– Потасуй, Гад.

Гад взял колоду карт, быстро перетасовал и протянул колоду Черту.

– Пусть фраер начинает первым, – сказал Черт.

Гринчук протянул руку к колоде, дотронулся до верхней карты, рука замерла.

– Сдвинь, – сказал Гринчук.

Гад засмеялся.

– Не дергайся, фраер, – сказал Черт.

Гринчук сдвинул несколько карт, взял карту, быстро взглянул и бросил на стол рубашкой вниз.

– Дай мне верхнюю, – сказал Черт.

Гад взял верхнюю карту с верха колоды. Бросил на стол. Король.

Гринчук сплюнул.

– У тебя проблемы? – засмеялся Черт.

– Фигня все это, – чуть дрогнувшим голосом сказал Гринчук. – Пойду я, пожалуй.

– Ни хрена… – Черт пришпилил ножом карту Гринчука к столу. – За базар нужно отвечать. Мужики слово держат

– Делать мне нечего, из-за чужого засранца свою голову подставлять… – Гринчук попытался встать из-за стола, но двое чертей надавили ему на плечи и удержали на стуле.

– Это теперь ты полный засранец, – снова засмеялся Черт.

– И ты хочешь сказать, что если бы выиграл я, то…

– Конечно, нужно быть последним козлом, чтобы зажать карточный выигрыш, – Черт посмотрел на чертей, те закивали.

– Суку, зажавшую проигрыш, опустить мало, блин, – сказал Гад.

– Опустить, – подтвердил еще один черт.

16.Площадка возле метро. Вечер.

Димыч остановился возле рекламы каких-то сигарет и снова посмотрел на часы.

С площадки возле овощного магазина медленно подъехала «жигуленок-шестерка».

– Далеко? – спросил водитель.

– Своего жду, – ответил Димыч.

– Извини, – таксист-частник сдал машину назад.

Димыч прошел к летнему кафе, сел за столик.

К нему подошел официант, и Димыч сделал заказ.

Михаил постоял чуть в стороне, взглянул на часы и быстро пошел в сторону клуба.

17.Подвал. Вечер.

– Значит, опустить, – протянул Гринчук.

– Тебя как, мужик, с вазелином или без? – осклабился Гад.

– Опустить, значит, – снова повторил Гринчук.

И протянул руку к столу.

– Ты что, козел? – вцепились в него черти.

– Нож уберите, – сказал Гринчук, не пытаясь вырваться, – гляньте на карту.

Один из чертей рванул карту, располосовав ее лезвием ножа почти на двое. Глянул.

– Твою мать… – протянул он.

Карта упала на стол.

Туз червей. Разрез начинался с середины сердца.

– Так что, – спросил Гринчук, – кто проигрыш зажмет, станет петухом?

Один из чертей откашлялся.

Черт посмотрел на своих подчиненных. Перевел взгляд на раба.

– Саня… – пробормотал один из чертей.

– Пусть идет, – сказал Черт. – И сучка этого пусть забирает.

18.Площадка перед домом. Вечер.

Михаил подошел к дому, остановился за углом, наблюдая одновременно за клубом и подъездом.

19.Подъезд. Вечер.

Парень наконец вынул из уха серьгу и отцепился от ножа, застонал, переступая с ноги на ногу и стряхивая капли с ноги.

Дверь из подвала неожиданно распахнулась, Гринчук подтолкнул к выходу раба, который торопливо стаскивал с шеи ошейник.

Увидев Гринчука, парень попятился к стене.

– Ухо целое? – спросил Гринчук, чуть задержавшись возле парня.

Гринчук вышел на улицу.

20.Площадка перед домом. Вечер. Взгляд Михаила.

Вначале из подъезда вылетел паренек, швырнул в сторону ошейник и на неверных ногах пошел к священнику, который встал со скамейки и бросился к нему навстречу.

Потом из подъезда вышел Гринчук. Огляделся.

Михаил отступил за угол.

Гринчук пошел к отцу Варфоломею. Михаил скользнул по ступенькам крыльца, вошел в подъезд.

21.Подъезд. Вечер.

– Чего… – обернулся к нему парень, засипел и сполз спиной по стене на пол.

Михаил вбежал в подвал.

22.Площадка перед домом. Вечер.

Гринчук подошел к отцу Варфоломею.

– Спасибо тебе, Юра, – сказал священник.

– Ага, – кивнул Гринчук.

– Благодари человека, – приказал отец Варфоломей освобожденному рабу.

Тот что-то начал бормотать. Совершенно невнятно.

Священник полез в карманы и извлек два пистолета:

– Вот, забирай.

– Еще минуточку, – попросил Гринчук. – Так приятно чувствовать себя неофициальным лицом.

– Они же вас могли… – выдавил, наконец, освобожденный.

– Опустить? – усмехнулся Гринчук.

Капитан полез в карман брюк, извлек три карты.

Паренек покрутил в руках карты. Три туза.

– Это теперь твои счастливые карты, пацан. Запомнил?

Паренек кивнул.

Гринчук вздохнул и врезал ему в лицо:

– А это, чтобы помнил лучше.

Парень прокатился по асфальту.

– А вот теперь – отдавайте, батюшка, стволы и ксиву.

23.Подъезд. Вечер.

Парень лежал лицом в луже. Открыл глаза. Попытался встать. Открылась дверь и мимо него прошел Михаил. Парень торопливо закрыл глаза и плюхнулся лицом в лужу.

24.Площадка переддомом. Вечер.

Михаил быстро сбежал по ступенькам крыльца. Посмотрел на Гринчука. Тот как раз смотрел в его сторону. Их взгляды встретились. Гринчук отвернулся. Потом быстро взглянул, но Михаила уже не было.

25.Подвал. Вечер.

Темнота. Медленно открылась дверь, и в подвал вошел парень из подъезда. Нашарил выключатель возле двери. Включилась лампа над столом.

Комната была разгромлена. Черти лежали среди обломков мебели и осколков посуды. Гад пытался встать, тяжело дыша, но руки не держали.

Саня Черт закашлялся, встал на четвереньки. Помотал головой.

– Кто это был? – спросил парень из подъезда.

– Не… видели… – прохрипел Гад. – Погас… свет, а потом… началось…

– Бабки… – простонал Саня Черт.

– Нету, – посмотрев на пол, сказал Гад. – Порошок есть, а бабок нет.

– Унес, сука… – сказал Саня Черт.

– Я вот что скажу… – еще один черт сел на полу, спиной к стене.

– Что? – спросил Саня.

– Сваливать отсюда нужно. Хреновое тут место.

26.Площадка перед метро. Вечер.

Димыч допил кофе.

Михаил подошел к метро, огляделся. Подошел к такси:

– Свободен?

– Обязательно, – оживился таксист, – где ехать?