Сокровище старой девы - Южина Маргарита - Страница 3

Страшные грезы Фомы прервал звонок в дверь.

– Ой! – ухватилась Гутя за сердце. – Неужели Геннадий Архипович вернулся? А у нас Аллочка в пьяном состоянии…

– Мама! Если это он, мы его самого до такого состояния вмиг доведем, лишь бы только вернулся, – пообещала Варька и побежала открывать двери.

Их надежды не оправдались. Все оказалось куда плачевнее: на свадьбу к младшенькой доченьке из деревеньки заявился папаша, да не один, а в составе скромной делегации из двух мужичков того же места проживания.

– Ну, дочура, встречай! – широко раскинул он руки навстречу добитой вконец Гуте. – Заждались поди? А мы вот… с мужиками решили свадебку украсить. Где они – молодожены? Тащите их скоренько ко мне, буду лобызать в уста сахарные!

От батюшки нещадно несло перегаром, вероятно, радостное событие они со товарищи начали отмечать задолго до дня регистрации брака. И все же Влас Никанорович – так звали отца обеих великовозрастных дочурок – выглядел молодцом, не в пример Гуте.

– Папа? Про… ходите… – вяло пролепетала она и растерянно прошла в комнату.

Варька тоже немного скисла, но все же послушно улыбнулась и кинулась показывать гостям, где им удобнее расположиться. Фома и вовсе проявил себя с наилучшей стороны (вероятно, не давала покоя оплошность со сбежавшим женихом), он щедро вытряхнул из морозилки заледеневшие сосиски и даже собственноручно нарезал хлеб.

– Так я чего говорю-то! – снова забасил папаша. – Я так и говорю: а подайте мне сюда молодоженов!! Я их целовать собираюсь!

Гутя немного отошла от шока и теперь прибитой курочкой не выглядела.

– Пап, ну чего ты раскричался-то? Никаких молодоженов нет, не было у Аллочки бракосочетания.

– Это как же не было? – опешил отец. – Без расписки проживать собираются? А листоран? Неужто не заказали?

Гутя испуганно заморгала глазами.

И в самом деле – ресторан уже давно заказан, через час там соберутся гости, а с молодоженами такая неприятность. И ведь объяснять людям уже совсем нет времени…

– Варя! – в ужасе кинулась она к дочери. – А с рестораном-то что делать? Ой ты господи, ну ничего не получается!

Варька тоже испуганно моргала глазищами и ничего дельного предложить не могла. Выручил Фома.

– А чего с рестораном делать? Там уже все сделано, – пожал он плечами. – Теперь надо туда кого-нибудь отправить и сказать, чтобы гости гуляли без молодых. Я думаю, после пятой рюмки гости уже и не вспомнят, по какому поводу собрались… Ну, а тем, кто особенно расстроится, можно предложить их же собственный подарок молодоженам в качестве утешительного приза.

– А кого отправим-то? – все никак не могла успокоиться Гутя. – Мне вот сейчас никуда не хочется выходить, ну просто никуда. Варя, может, вы с Фомой сходите? Потанцуете там – тра-та-та, тра-та-та…

Фома категорически замотал головой:

– Какое «тра-та-та»? Я после сегодняшних силовых упражнений с невестой и вовсе двигаться не могу. Полежать тянет.

Варька поспешно кивнула:

– Точно. Мам, так давай деда отправим. Он заодно и с тетками встретится!

Действительно, сегодня в ресторане собирались многочисленные сестры Аллочки и Гути, встречаться с которыми последняя совсем не стремилась. И у нее были на то причины.

Дело в том, что жизненный путь Гутя начала в маленькой деревушке. Папа, вот этот самый приезжий бравый мужчина, самозабвенно мечтал о сыне, но жена-упрямица рожала ему только дочерей, назло, что ли? Дочерей Влас Никанорыч не хотел совершенно – чего с ними делать-то? Ни дров нарубить, ни крышу подлатать, ни кабанчика зарезать, куда ему такие работники? Он так расстраивался, что даже имена дочерям давал так, спустя рукава – в каком месяце родились, такое и имечко вписывалось в метрики. Очень скоро в избе Клоповых бегали Марта, Майя, Декабрина, сама же Гутя прозывалась Августой, потому что родилась в конце лета. Это она уже потом, после известного фильма про человека-амфибию, себе имечко выдумала, стала Гутиэрой прозываться. А Аллочка – та и вовсе в феврале народиться умудрилась. Но уж жить Февралиной… Она едва дотерпела до получения паспорта, а там уже немедленно в Аллочку переделалась. И ведь что интересно: все эти сестры, «двенадцать месяцев», такие славные росли да пригожие, а женихов в деревне им не находилось. Да их никому не находилось, не было парней на деревне, и все тут. Гутя первая сообразила, что за семейным счастьем надо подаваться в город. И очень скоро это самое счастье обнаружила – выскочила замуж за рыжеволосого, веселого Ваську и, не откладывая дела в долгий ящик, родила от него доченьку Варьку. Поздравить молодую мамашу немедленно прибыла из деревни старшенькая из сестер – Марта. И так ей приглянулась молодая семья, причем даже не сама новорожденная племянница, а ее рыжий папенька, что она этого Ваську и увела.

Сестры долгое время не общались – Гутя вдруг решила обидеться и из-за такой мелочи забыть зов крови. Но после того как на горизонте Гутиэры замаячила новая любовь, обиды были забыты. И совершенно напрасно: не успели молодые расписаться, как молодого супруга у Гути снова увела родная сестрица, теперь уже Майя. Когда Гутя решила расписаться в третий раз, она об этом ничего родственникам не сказала. Но те и сами все узнали, и поздравить молодоженов приехала уже Декабрина. Стоит ли говорить, что и третий муж Гути плавно перетек в нежные руки сестрицы. После этого Гутиэра зареклась вообще выходить замуж. Ну или, по крайней мере, до того, как совьет гнездо ее младшенькая сестрица – Аллочка. Аллочка почему-то решила свить гнездо прямо в квартире Гути, замуж не торопилась и Гутиэра Власовна, известная в семейных кругах как талантливая сваха, сама по сей день оставалась незамужней. С сестрами же отношения со временем наладились, однако встречаться со всеми своими бывшими мужьями в уютной, родственной атмосфере Гутя отчего-то не слишком вожделела.

И все же в такой знаменательный день, как Аллочкина свадьба, пришлось собрать волю в кулак, наступить сапогом на самолюбие и собираться на совместное пиршество. Теперь же оказалось, что молодоженов нет, а следовательно, и появляться в ресторане Гуте было незачем.

– Мам, так я говорю: давай деда отправим! – снова предложила Варька.

– Точно, пап! Сходите, а? – засветились глаза у Гути.

Влас Никанорыч капризничать не стал. Напротив, как-то браво выгнулся, орлом взглянул на спутников и усмехнулся в вислые усы.

– Ну отчего ж не уважить обчество? Сходим. А, мужики? Я грю – в листоран сходим, а?

Мужики – два замызганных создания с увесистыми котомками – дружно закивали головами.

– Во! Мужики одобряют. Токо… – деловито нахмурился Влас Никанорыч. – Токо, доча, нам сперва надо помыться в ванне. Не можем же мы вот так, с устатку и прямо в листоран! Верно, мужики?

Мужики, словно дрессированные тюлени, снова в лад задергали головами.

Гутя молчком побежала готовить ванну, а приезжие гости принялись располагаться.

После длительной купальной процедуры папаша потребовал «рюмашку для чистого тела». Потом решил познакомиться с котом, а за знакомство требовалось выпить еще одну рюмочку. Кот знакомиться не собирался, а даже напротив – оцарапал назойливого гостя, после чего тому приспичило смазать ранку водкой, причем выяснилось, что лучше принять «лекарство» внутрь. Потом понадобилась рюмочка для снятия стресса. После еще одна, а затем, весело блестя хмельными очами, батюшка и вовсе заявил:

– Я, слышь, чего грю, мужики! А на кой леший нам ваабче этот листоран сдался? Нам и тут хорошо, а?

Мужики масляно улыбались и кивать уже не могли.

– Во, дочура! Мы так и порешили – сбегай-ка ты нам за бутылочкой, а мы тут посидим.

– Но… – начала было Гутя.

– А я грю – посидим! – властно рявкнул отец. – Потому как у нас горе! Беги, грю, за бутылочкой!

Гутя уже не могла спорить, возмущаться, ей хотелось, чтобы этот шальной день поскорее закончился. За бутылочкой, конечно, она не побежала – сбегал Фома, а Варька уселась за телефон и принялась обзванивать теток и сообщать, что гулянье сегодня состоится без новобрачных.