Имперские истории - Юрин Денис Юрьевич - Страница 5

Нивел упал на колени и в приступе удушающей рвоты стал отхаркивать на крыльцо сгустки вязкой мокроты. Люди шли мимо, не обращая на подростка внимания, и только один из четверых солдат, затаскивающих в корчму огромный, обитый железом сундук, отпихнул его с пути сапогом. Юноша кубарем скатился по скользким ступеням лестницы и непременно шлепнулся бы в лужу перед крыльцом, если бы в самый последний момент обессиленное тело не подхватили бы сильные руки.

– Пойдем, паря, не время купаться. Эх, с твоим бы здоровьицем хворым у дядьки в лавке сидеть, а не по дорогам шастать, – просопел Пархавиэль Зингершульцо, перекидывая тело юноши, как тюк, через плечо и быстро побежав на коротких, немного кривоватых ногах к видневшемуся шагах в тридцати впереди амбару.

Двор был наполнен солдатами, их было полсотни, не меньше. Старенький амбар с провалившейся местами крышей мог стать единственным укрытием скитальцев от продолжающего хлестать и хлестать дождя. Корчма, конюшня и теплый сеновал были уже заняты расположившимся на постой отрядом.

Крестьянские парни, напуганные появлением солдат, предпочли позабыть о неоконченной драке и разбрестись по родным деревням. Единственными соседями по изъеденным сыростью и древесными муравьями стенам оказались продолжавшие держаться вместе горожане. Даже здесь, среди грязи и затхлости готовых вот-вот рухнуть стен, жители славного города Отис продолжали подозрительно и брезгливо коситься на странную парочку: косматого гнома и лишившегося чувств бродяжку. Если бы они собственными глазами не видели, как свирепое, низкорослое существо вгрызлось зубами в живот противника, то обязательно попытались бы воспрепятствовать пребыванию подозрительных личностей под одной с ними крышей. Однако страх заставляет снобов быть более покладистыми и гибкими, а показных храбрецов умерить свой пыл.

Гном осторожно уложил хворого юношу на ждущие в амбаре скорой зимы волокуши и закутал его как можно большим количеством тряпок, включая и собственную, протертую на рукавах куртку. Оставшись голым по пояс, Пархавиэль нарочито медленно прошелся перед приоткрытыми воротами амбара, на всякий случай демонстрируя трусливым, но пребывающим в большинстве людям богатырский торс, нависший над ремнем живот, состоящий в основном из упругих мышц, и непропорционально длинные, мускулистые руки. Недвусмысленно намекнув таким образом, что попытка нападения во сне будет жестоко пресечена, гном успокоился и свернулся калачиком прямо на земле возле волокуш. Сон не заставил себя долго ждать, за последние три месяца Пархавиэлю удалось хорошо выдрессировать свой организм, заставлять его усилием воли забывать о голоде вместе с усталостью и погружаться в крепкий, глубокий сон при помощи короткой, безапелляционной команды: «Спать!»

Зачистка помещения была почти завершена, последние из посетителей скрылись за дверью, но тут у солдат, получивших однозначный приказ выгнать с постоялого двора всех, естественно, за исключением поваров и хозяев, возникло непредвиденное осложнение. Охранники какого-то провинциального вельможи, обнажив мечи, преградили путь на второй этаж, где находились комнаты для заезжих постояльцев. Ни численный перевес, ни грозные выкрики, начинающиеся, как всегда, словами: «Именем Императора!», не оказали воздействия, разве что вызвали мимолетные ухмылки на суровых лицах закаленных во многих схватках бойцов. Ветераны хранили молчание, не расступились в стороны и не думали, вложив оружие в ножны, покидать удерживаемую позицию. Четверо из десятка имперских солдат вскинули арбалеты, а остальные приготовились к штурму узкой и шаткой лестницы. В ответ охранники вытащили из-за широких поясов и голенищ сапог метательные ножи и приготовились к броску. Потянулись мучительные секунды ожидания, ни тем, ни другим не хотелось лить кровь, но ни те, ни другие не могли ослушаться господских приказов.

Напряжение нарастало, любой громкий звук, любое резкое движение могло привести к началу кровопролитной схватки. Стрелки нажали бы на курки, а в ответ свист шести брошенных ножей разорвал бы воздух. Но, к счастью, трагедии не произошло, в корчме появился имперский офицер, командир отряда.

– Что здесь происходит? – спросил молодой, красивый капитан, приглаживая растрепанные сильным ветром волосы и по привычке одергивая полы форменной куртки.

Коротко стриженный сержанте залысиной на макушке хотел было открыть рот, но опоздал изложить обстановку. Офицер уже потерял интерес к своим солдатам и обратился к чужакам.

– Кто такие?! Как осмелились противиться слугам Императора?! – грозно выкрикнул капитан, направляясь к лестнице.

– Не пужай, ваш благородь, – ответил высокий, усатый охранник, по-видимому, старший в отряде, – и шажков на пять назад отойди, а то, вишь, обстановка нервная, вдруг кто из наших твою служебную прыть неправильно истолкует…

– Да ты мне еще и грозишь, мерзавец?! – взревел офицер, на всякий случай все-таки убрав ногу с первой ступени лестницы.

– Да кто ж тебе угрожает? – усмехнулся усач. – Ты офицер, капитан целый, благородных кровей, да и, как мы, при исполнении… вроде бы…

– Как ты смеешь, деревенщина?!

– Смею, – невозмутимо возразил старший охранник, – поскольку выполняю строжайший наказ своей госпожи никого наверх не пускать и поскольку бумаг казенных, подтверждающих ваши полномочия, господин офицер, так и не увидел. Орать же во все дурное горло: «Именем Императора…» всяк лопух может. – Старик кивнул головой в сторону солдат регулярной армии.

– Позови хозяйку, быстро! – потребовал офицер, поджав нижнюю губу и забарабанив холеными длинными пальцами по растрескавшимся перилам.

– Это невозможно, госпожа баронесса с дороги отдыхать изволит и велела до утра ее не беспокоить, – возразил старик, не хотевший нарушать сон своей госпожи из-за прихоти строптивого юнца в офицерском мундире. – Покажите ваши бумаги, и тогда, может быть, мы разбудим хозяйку.

– Да неужто ты и вправду подумал, скотина, что я императорский указ твоим грязным лапищам лапать позволю?! – потерял терпение офицер и тут же отдал приказ стоявшему за спиной сержанту: – Гарвел, беги во двор. Корс со своими людьми пусть окружит корчму! Если кто через окна сбежит, головы поотрываю! Остальных гони сюда, живо!

– Не советую, ваш благородь, уж больно ты неудачно встал, близко слишком, – произнес старший охранник, подкрутив растрепавшийся на кончике ус. – У нас шесть ножей, если в дверь еще хоть один солдат войдет, все шесть в тебя полетят, будь уверен!

– Молчи, мерзавец, кольберский прихвостень! – выкрикнул офицер, доставая меч и отходя на шаг назад под защиту своих солдат. – Говоришь, баронесса почивать изволит, а герб-то маркизе Вендер из Северного Катара принадлежит. Ей за семьдесят лет, и она уже давно не покидает родового поместья.

Переговоры были окончены, вот-вот должна была начаться резня, но одна из дверей апартаментов второго этажа скрипнула, и за спинами приготовившихся к отражению нападения ветеранов появилась светловолосая красавица в модном и чересчур откровенном пеньюаре.

– Браво, господин Гилион, я всегда отдавала должное вашему уму и проницательности, но знание провинциальной геральдики… – Женщина грациозно взмахнула руками и изобразила на лице восхищение. – Я поражена. Ах, как жаль, что между вашими с господином Корвием семействами давняя вражда. Иначе вы не прозябали бы в Казначействе.

– Карина, вы?! Как вы… – пролепетал молодой капитан, никак не ожидавший увидеть в захолустной дыре одну из самых блистательных дам Кархеона.

– Так же, как и вы, милый Гилион, нахожусь здесь по казенному делу. – Баронесса Карина Лиор нежно улыбнулась и, изящно изогнув кисть белоснежной руки, указала прелестным пальчиком на обитый железом сундук. – А вы, как я погляжу, все таскаетесь по стране с налогами? Ну и сколько в этом году своровал амарийский наместник, сколько недоплатил казне?

– Прошу прощения, баронесса, я не уполномочен обсуждать подобные вопросы, тем более с лицами, не имеющими отношения к Имперскому Казначейству. – Молодой офицер старался вести себя корректно и не смотреть в сторону светской дамы, не стеснявшейся расхаживать перед ним и еще неполными двумя десятками солдат в почти прозрачном пеньюаре.