Герканский кабан - Юрин Денис Юрьевич - Страница 13

– Мне кажется, что у меня имеется по этому поводу мысль, – лукаво усмехнулся коварный предводитель симбиотов. – Думаю, наш «герой», если он здесь, непременно проявит себя. Надеюсь, у тебя готова новая ловушка?

– Была бы она не готова, я бы не осталась в Денборге, – хитро улыбнулась маркиза и, нарушая человеческий этикет, сама налила себе и Кевию по бокалу вина.

Луна стояла высоко в небе и ярко освещала поросший густой травой бережок Милоки. Это было хорошо, очень хорошо для нескольких притаившихся на опушке воинов племени Урвас. Чем светлее ночь, тем крепче будет связь между мирами, тем больше шансов выполнить почетное поручение, возложенное на их могучие плечи старейшинами, шаманами и всем племенем. Скрытность была уже не важна, бой так или иначе должен произойти, а вместе с ним должно свершиться и священное таинство древнего ритуала.

Семь воинов, все как один, скинули с плеч меховые шкуры и потуже затянули ремни кожаных доспехов. Затем, осмотрев оружие, подготовили его к бою: затупившиеся топоры немного подточили и подтянули ослабевшие тетивы луков. Урвасы уже давно пользовались мушкетами, частично доставшимися им как трофеи, частично выменянными у чужаков на шкуры и прочие дары леса. Однако ночь не любит грохота выстрелов, к тому же в давние времена, когда ритуал «Гарбараш» проводился довольно часто, урвасы не ведали пороха и свинца. Кад Вир приказал стрелять только из луков. Кад Вир боялся, что оружие новой поры нарушит ход боевого жертвоприношения, а это может привести к ужасным последствиям. Тогда в лучшем случае смерть воинов будет напрасна, а в худшем – воинственные духи из верхнего мира разозлятся и обрушат свой гнев на племя. Никто не знал, что точно может произойти, и поэтому смертникам запретили брать с собой ружья.

Когда последние приготовления были завершены, воины тронулись в путь, как всегда тихо, по привычке боясь нарушить сон живущих на том берегу чужаков. Речонка была узкой и мелководной. Перейдя ее вброд, лишь двое из семерых замочили одежды выше поясов. Затем отряд остановился, и воины, не спуская глаз с недостроенного частокола вокруг крохотного поселения всего из нескольких домов, откупорили два принесенных с собою кувшина. В первом было вино, во втором находилась густая, липкая масса – кровь убитых на охоте животных. Кувшин с вином бойко пошел по кругу и, вскоре опустев, скрылся в водах неглубокой речушки. Содержимым второго сосуда хранившие молчание воины стали тщательно обмазывать лица и руки. Этого не требовал ритуал, по крайней мере, мудрые шаманы не обмолвились о крови и словом, но так урвасы в последние полвека ходили в бой, если сражение происходило ночью. Еще не засохшая кровь на их разгоряченных телах пугала сонных врагов, глупые чужаки в первые мгновения схватки думали, что на них напали «демоны из преисподней». Лишь жившим некоторое время вне племени урвасам было ведомо, кто такие эти демоны и что это за ужасное место – преисподняя, но все до одного воины много раз видели, какой трепетный страх нагоняет их вид на врагов. Этого было вполне достаточно, чтобы, морщась от брезгливости, обмазывать руки, щеки и лоб холодной, липкой массой, к тому же весьма отвратительно пахнущей.

Беззвучно пройдя около сотни шагов сквозь заросли высокой травы, небольшой отряд добровольно идущих на смерть приблизился к частоколу. На вышке охранник отсутствовал, пустовала и крыша «деревянного дома», по которой обычно и днем, и ночью расхаживала парочка вооруженных мушкетами и мечами людей. Легко и быстро трое бойцов перелезли через частокол, а четверо проникли внутрь поселения через брешь между бревнами. Вокруг было темно и тихо, даже не разносился лай собак, которые просто не могли не почувствовать чужаков, пахнущих кровью умерших животных.

– Вакар, Анвал, обшарьте дома! Остальные ко мне! – тихо прошептал вожак, прячась в тень ближайшего дома.

В такие минуты сердца большинства людей учащенно бьются в груди, пытаясь разорваться с натуги или выпрыгнуть наружу. Пятеро урвасов, ожидавших возвращения разведчиков, не были исключением. Непонятное пугает, а то, что они видели вокруг, не укладывалось в рамки объяснимого. Если их кто-то опередил и напал на поселенцев раньше, то где трупы и прочие следы сражения? Сами же, по собственной воле, чужаки никогда бы не ушли. То, что хранилось в недрах земли, за вратами большого дома, было слишком важно и ценно для пришлых людей, чтобы оставить его без охраны.

Изматывающее ожидание бойцов продлилось недолго, вскоре их товарищи вернулись и принесли недобрую весть. Шахтерский поселок был пуст, вход в шахту завален камнями, а из домов исчезли не только люди, но и пожитки.

– Что дальше, Кулбар? – после продолжительного молчания задал вопрос один из разведчиков.

– Ждать, Анвал, ждать, – ответил вожак, тот самый старый воин, что сторожил племя позапрошлой ночью, когда тень прародителя Анбараса посетила мудреца Кад Вира. – Рано или поздно они вернутся или придут иные! «Гарбараш» должен свершиться именно здесь! Не важно, пройдет ли ритуал этой ночью или позже. Не важно и то, кто станет нашим врагом, кто поможет нам принести себя в жертву!

Глава 4

Первый день в городе

Когда дважды в день теряешь сознание, следует всерьез призадуматься о своем здоровье. Это сигнал о сбоях, который подает тебе организм, это признак телесной слабости и расстройства нервной системы. Кроме того, человек в бессознательном состоянии полностью беззащитен и в бою так же полезен, как бездыханный труп. С лишившимся чувств можно сделать что угодно: начиная от элементарной кражи кошелька и заканчивая осуждаемыми моралью действиями… Когда мозг дремлет, боли нет, но зато, когда нервные цепочки восстанавливаются, пострадавшие участки тела сигнализируют о повреждениях с удвоенной-утроенной силой.

Штелеру было дурно: лоб раскалывался, затылок гудел, спина ныла, а выпитое ночью пиво пыталось вырваться наружу из растревоженного дорожной тряской желудка. К тому же проклятое солнце било прямо в глаза и, прорываясь сквозь закрытые веки, заставляло их слезиться.

«И выпил-то вчера вроде немного!» – пришла в голову бывшего полковника привычная мысль, но тут же угасла, раздавленная вернувшейся памятью. Он вспомнил все, даже то, как хлопнулся лбом о крепкую доску пола, однако сейчас не мог понять, куда же его все-таки везут и почему одеревеневшие руки да ноги не связаны? Естественно, стоило ему лишь открыть глаза, как ответы на эти несложные вопросы мгновенно нашлись бы, но вот только сделать над собой усилие и превозмочь боль было не так-то и просто.

«Коль сделали меня бессмертным, так разве сложно было заодно и от боли избавить? К чему мне она, чтоб жизнь после смерти сладким пряником не казалась?» – укорив воскресивший его Коллективный Разум за явный просчет и халатное отношение к своим должностным обязанностям, бывший офицер вступил в ожесточенную борьбу с собственным организмом и, как ни странно, выиграл. Узкие щелочки глаз с третьей попытки открылись, а отяжелевшая, кружащаяся, как раскрученное колесо, голова все же немного приподнялась с мягкого мешка.

Вверху ярко светило солнце, впереди была запруженная еле движущимися телегами дорога, а еще дальше, шагах в тридцати, виднелось огромное серое пятно, постепенно принимавшее очертания крепостной стены Денборга и его главных ворот.

– Ну чо, очухался? – прозвучал откуда-то сверху и сбоку знакомый голос с режущим слух шеварийским акцентом.

Штелер осторожно повернул голову на звук. Как ни странно, но при виде невыспавшейся, опухшей физиономии шеварийского торговца ему стало легче… значительно легче. Боль в голове сначала ослабела, а затем совсем ушла, как поспешно ретируется базарный воришка, заметив в толпе потертые камзолы стражников.

Его собеседник по прошлой ночи ехал рядом с телегой на лошади. Ехал – громко сказано, скорее просто сидел в седле, поскольку кобыла едва передвигала ногами, как, впрочем, и все остальные животные вместе с пешими странниками, столпившимися в ранний утренний час перед главными воротами герканской колониальной столицы.