Герканский кабан - Юрин Денис Юрьевич - Страница 1

Денис Юрин

Герканский кабан

Глава 1

Маленькое дорожное происшествие

Прекрасны летние дни в герканской колонии, в особенности, если привередливое солнце изволило показать свой сиятельный лик, а у важных господ-туч нашлось куда более неотложное занятие, чем без толку маячить на небосклоне. Легкие дуновения шаловливого ветерка едва колышут листву деревьев. Мелкие зверьки возятся в придорожных кустах, занятые неимоверно важными для них делами, и почти не обращают внимания на редко проходящих по пыльной дороге людей и проезжающие мимо дребезжащие телеги. Птички щебечут, травы благоухают, цветочки подманивают ароматами сладкоежек пчел. Одним словом, складывается впечатление, что ты еще при жизни заслужил короткое путешествие в рай, в прекрасное место, где нет забот и тревог, где можно думать только о вечном, а еще приятней не думать совсем и лишь ощущать, ощущать красоту мироздания каждой клеточкой своего тела.

Природа – гениальный художник, но, к сожалению, как и остальные собратья по живописному цеху, не застрахована от ошибок. Всего один неловкий штрих, случайно соскользнувшая кисть могут безвозвратно испортить самое чудесное полотно. Очарование прекрасного хрупко и зыбко, оно исчезает от мелких изъянов, и его уже не вернуть.

На неповторимо сочном и ярком ковре из зеленой листвы и травы уродливо багровело небольшое пятно. Оно бросалось в глаза, портило впечатление, врывалось в сознание тревожным колером. Зеленый – цвет спокойствия, красный – сигнал тревоги! Одинокий путник, мирно бредущий по лесной дороге, мгновенно прервал плавное течение приятных мыслей и остановился. Его густые брови сами по себе нахмурились, черная как смоль щетина на щеках встала дыбом, а свободная от посоха рука быстро и незаметно скользнула под плащ, где тут же легла на гладкую рукоять заряженного пистолета. За считаные доли секунды цепкий взор прищуренных глаз ощупал каждый метр простиравшегося перед ним леса, а затем, не найдя ничего подозрительного, померк, скрылся за покровами опущенных век.

Путник не обернулся, ведь за ним могли наблюдать из-за деревьев или из-за растущего по левую сторону дороги куста можжевельника, того самого куста, мимо которого он только сейчас прошел и который показался ему таким красивым. Если позади скрывается злоумышленник, то любое резкое движение, даже едва заметный глазу поворот головы могут спровоцировать выстрел. Если сзади притаился враг, то он точно держит странника на прицеле и вот-вот может нажать на спусковой механизм пистолета или доставшегося от деда проржавевшего арбалета, что с учетом близкой дистанции не столь уж и важно.

Глаза человека закрылись, и он полностью превратился в слух. Первые две секунды подозрительных звуков не было, но вот дернулась ветка, путник мгновенно бросился на землю и, развернувшись в падении на сто восемьдесят градусов, выстрелил прямо через плащ. Облако порохового дыма потонуло в клубах поднявшейся дорожной пыли. Пуля улетела в самую середину куста, но крика боли не последовало… послышались лишь быстрый топот удаляющихся маленьких ножек и испуганное фырчание перепуганного зверька, возможно, ежика, не предполагавшего, что обычный поход за грибами да кореньями может быть таким опасным.

«Только порох даром потратил… дуралей! – мысленно обругал себя путник, но, уже когда резким рывком поднялся на ноги, оценил свои действия менее строго: – Ну, и ладно… шут с ним! Зато жив, а подстраховаться никогда не мешает!»

Неуклюжий с виду и бывший очень неопрятным еще до купания в дорожной пыли человек не был жадиной, оплакивающим каждую просыпанную щепотку соли и ругавшим себя за каждый даром потраченный грамм свинца. Причина ворчания крылась в другом. Всего час назад он оступился, упал в дождевую лужу и не уберег от влаги скудные запасы смертоносного порошка. Теперь он не мог перезарядить пистолет, одна из самых ценных в дороге вещей превратилась в бесполезную безделушку.

Всего пару раз лениво ударив ладонями по бокам, неряха отряхнулся и, подобрав отброшенный при падении посох, приблизился к обочине, на которой в каких-то двух шагах от края дороги и багровело привлекшее его внимание пятно. Он не ошибся, это действительно была кровь, притом пролитая не более четверти часа назад и еще не запекшаяся. На примятой траве возле лужи отчетливо виднелись следы сапог, ствол молоденькой березы тоже был перепачкан зловещей, вязкой массой, на бело-черном фоне коры осталось несколько маленьких пятен… явно брызг. Стоило лишь путнику опустить взор и внимательней посмотреть на дорогу, как картина недавнего происшествия тут же стала ясна. Перед ним было множество конских следов, везущая телегу лошадь примерно с минуту топталась на месте. Из всех возможных вариантов произошедшего наиболее вероятным был один, самый незатейливый, можно даже сказать, банальный. Разбойники напали на проезжавшую мимо телегу, сбросили наземь возницу и, убив его острым, рубящим предметом, скорее всего мечом или топором, оттащили тело в лес. Затем как ни в чем не бывало уселись на трофей и поехали делить награбленное добро. Хотя, что взять с обычного деревенского мужика, кроме тощего кошелька с медяками, развалюхи-телеги да хворой, доживающей свой век труженицы-кобыленки?

«Видать, совсем господа лиходеи оголодали, раз нищетой крестьянской не брезгуют», – отметил про себя мужчина и исключительно ради того, чтобы убедиться в правильности своего предположения, пошел по кровавому следу в лес.

Долго блуждать не пришлось, разбойники поленились спрятать мертвое тело, они бросили его тут же, в кустах, лишь немного оттащив за ноги от дороги. Грудь несчастного и его лицо представляли собой безобразное, кровавое месиво. Убивцы явно переусердствовали. Скорее всего возница умер после первого или второго удара, но не имевшие навыков в ратном деле злодеи терзали мертвую плоть топором до тех пор, пока она не перестала дергаться в конвульсиях.

«Кретины деревенские… быдло необученное!» – выругался про себя бывший в недавнем прошлом военным мужчина и, едва удержавшись от кощунственного плевка на землю, вернулся на дорогу, чтобы продолжить прерванный путь.

В неспокойные времена люди становятся рациональными, эгоистичными циниками. Кому сострадать, если возница уже мертв? К чему сетовать на лесной разбой, если ничего нельзя изменить? Глупо печалиться, если не ты стал бездыханным телом на обочине! Нужно жить и… радоваться! Вот путник и радовался, не стесняясь улыбаться во все покрытое щетиной и перепачканное пылью лицо.

Уверенным, четким шагом он направился в сторону Денборга, конечной точки своего долгого пешего маршрута. До главного города герканской колонии оставалось пройти всего около шести миль, притом не опасаясь нападения или прочих неприятных дорожных оказий. Разбойники, хоть вольный люд, но все же подчиняются правилам, они не «озорничают» возле городов и чтят границы «угодий» других шаек. Лиходеи, промышлявшие на этом участке дороги, отправились на покой, а значит, оставшийся до города путь был чист и свободен. Кроме того, порадовала путника и небольшая численность банды. Судя по оставленным следам на месте нападения, да и по тому, что вся лесная компания убралась на одной телеге, разбойников было всего трое или четверо. Несколько неумех, вооруженных лишь топорами, удавками да тесаками, не могут быть основанием для беспокойства, тем более испугать того, кто не неженка и понимает, чем отличается посох от обычной палки…

Колеса повозки оставили на дороге довольно отчетливый след, ведший в сторону Денборга, но примерно через триста шагов две широкие, выдавленные в земле линии завернули направо в лес и исчезли на зеленом ковре примятой травы. Где-то там, среди дремучей, тонущей во мраке теней чаще, находилось прибежище лесной братии, а может, всего лишь перевалочный пункт, тихое, укромное местечко, где разбойники, подобно ростовщикам или старьевщикам, оценивали и раскладывали по кучкам добычу.