В подручных у киллера - Вильмонт Екатерина Николаевна - Страница 9

– Сумасшедшая баба! – громко заявил он и уже хотел спастись бегством, но тут женщина снова подскочила к нему и что было сил огрела его сумочкой на длинном ремне.

У Ивана Егоровича из носу хлынула кровь. Он вдруг страшно побледнел, схватил женщину за рукав и размахнулся, чтобы ударить ее, но тут какой-то пожилой мужчина перехватил его руку:

– Эй, друг, так не годится! Женщину нельзя бить! Ты не знал?

– А ты, старый пень, не суйся не в свое дело! – рявкнул Иван Егорович. – Пусти, я кому сказал!

Женщина вдруг расхохоталась.

– Он все прекрасно знает, только думает, что ему все можно, все позволено! Он думает, он самый умный, самый гениальный, а потому имеет право и убить, если очень понадобится… И никого не пожалеет, даже мать родную! Знаете, что он со своей матерью сделал?

Иван Егорович вдруг стряхнул руку пожилого мужчины и сказал со странной улыбкой:

– Охота вам полоумную слушать? Пожалуйста, а я не намерен. Ее муж бросил, вот она и бесится! – и поспешил скрыться в подъезде…

А женщина вдруг начала хватать ртом воздух, ее поддержала молоденькая девушка, оказавшаяся рядом, и помогла дойти до скамейки.

– Может, «Скорую» вызвать? – предложил мужчина, вступившийся за нападавшую.

– Нет, спасибо, не стоит, – тихо проговорила женщина, – я вот посижу немножко… – Она достала из сумочки какую-то таблетку и сунула в рот.

– Никита, – прошептал Гошка, – мы должны с ней познакомиться.

– Я тоже подумал… Хорошо бы ее до дому проводить. Вдруг она что-нибудь интересное расскажет…

Гошка вдруг подошел к женщине и протянул ей еще не открытую бутылочку «Спрайта»:

– Вот, возьмите, она холодная…

Женщина подняла глаза и улыбнулась:

– Спасибо… Это как раз то, что нужно.

Гошка мигом свинтил крышечку и подал бутылку женщине. Та с жадностью приникла к горлышку.

– Ах, хорошо… – простонала она, выпив полбутылки. – Спасибо тебе, мальчик. Как тебя зовут?

– Гоша.

– Ты хороший человек, Гоша.

– Ну что вы… – засмущался вдруг Гошка. – Это пустяк…

– Нет, все начинается с пустяков. И плохое, и хорошее, – вздохнула женщина. – Это что, твой товарищ рядом крутится?

– Это мой брат, двоюродный, – улыбнулся Гошка. – Он бы тоже дал вам воды, только он уже пил из бутылки… Никита, иди сюда!

Никита с готовностью подбежал к скамейке.

– Вы правда двоюродные?

– Да, наши мамы – родные сестры, – объяснил Никита.

Видя, что женщине стало лучше, все разошлись, остались только Гошка с Никитой.

– Вам лучше, да? – осведомился Никита.

– Да. Ну что ж, надо идти.

– Может, мы вас проводим, – предложил Гошка, – а то на улице жарко, в метро вообще дышать нечем, мало ли…

– Господи, спасибо вам… Мне, правда, тут недалеко, пешком можно…

– Вот и хорошо, а то в транспорте духота… Пойдемте, мы вас отведем.

– Спасибо, только я, кажется, пока не могу идти, надо еще чуть-чуть тут посидеть, ладно? Вы не торопитесь?

– Нет, у нас времени вагон и маленькая тележка! – радостно воскликнул Никита. – Лето же!

– Ну, тогда давайте знакомиться. Я уже знаю, что вы Никита и Гоша, а я Людмила Захаровна. Вы, мальчики, все видели и слышали?

– Видели, да, но слышали не все, а главное, ничего не поняли, – ответил Гошка.

– Я, наверное, неправильно себя вела… Но этот человек… Он настоящий мерзавец!

– Не надо вам нервничать… – вмешался Никита.

Женщина только рукой махнула.

– Уж и не знаю, как на него управу найти…

– А если в милицию заявить?

– Да какая милиция! Для милиции он чист!

– Как это?

– Да так… Это длинная история…

– А вы расскажите, вам легче станет… – сказал вдруг Гошка. – Он правда что-то плохое со своей матерью сделал?

– Да уж… – вздохнула женщина. – Изверг!

– И что же? Неужели убил?

– Да нет, старушка жива, только ей не позавидуешь…

Мальчики быстро переглянулись. Только бы женщина не замолчала.

– Это… Знаете, я вам лучше по дороге все расскажу, хватит тут рассиживаться…

Она поднялась.

– Ну, не раздумали меня провожать?

– Нет, что вы! – в один голос закричали Гошка и Никита.

– Тогда идемте!

Они медленно побрели со двора. Пройдя немного в полном молчании, Никита не выдержал:

– Людмила Захаровна, вы обещали рассказать про того типа…

– Да-да… Так вот, это все началось давно… Иван был художником, портретистом. И даже имел успех. Писал портреты известных людей, неплохо зарабатывал, был женат, имел двоих детей, Митю и Петю… А потом вдруг взбрело ему в голову за границу уехать. В те времена это было очень трудно. Ну, он всеми правдами и неправдами отправил за границу сначала жену с детьми, а потом уж и сам выехал.

– А куда? В Америку? – спросил дрогнувшим голосом Гошка, отец которого уехал именно в Америку.

– Нет, не в Америку, в Голландию. Мало-помалу профессию свою он забросил, она ему там мало денег приносила, а он привык жить на широкую ногу… Тем временем в России начались перемены, открылись границы, и он захотел заняться бизнесом и стал мотаться из Голландии в Россию и обратно. Только ничего у него не получалось, он влезал в долги, делал одну глупость за другой и решил, что у него есть только один путь к спасению. Он заставил свою мать, которая его безумно любила, продать квартиру в Москве, это было в самый разгар квартирного бума, когда московские квартиры стоили поистине бешеных денег, а у нее, надо сказать, квартира была отличная: просторная, трехкомнатная, в центре. Он привез мать к себе в Голландию, хотя она ни на одном иностранном языке ни слова не знала. Но чего не сделаешь ради сына! С женой он к тому времени уже разъехался… И вот Анна Михайловна, так зовут его мать, стала жить в Амстердаме… Он подолгу оставлял ее совсем одну, а для нее было проблемой даже в магазин сходить. Но Алла, его жена, по мере сил ей помогала, а в прошлом году… он уже такого там, в Голландии, наворотил, что ему туда дорога была заказана, и он просто бросил старуху на произвол судьбы. И в конце концов его квартиру и все вещи описали за долги, а несчастную старуху отправили в монастырь, где ей даже словом не с кем перемолвиться. К тому же ей грозит высылка обратно в Россию, у нее потеряны документы… Правда, Голландия – на редкость гуманная страна, но всему же есть предел. Алла, она была категорически против приезда свекрови в Голландию, там с ног сбивается, чтобы помочь старухе, но взять ее к себе не может, у нее у самой крохотная квартирка, где она живет с двумя сыновьями, живет на пособие… А когда этому мерзавцу кто-то сказал: как ты мог бросить мать в таком положении? – он ответил, что ей уже пора на тот свет.

– Это он про родную мать? – ужаснулся Гошка.

– Да. Ах, боже мой, для этого человека нет ничего святого… Он чудовищный циник…

– Извините, Людмила Захаровна, а он вообще-то нормальный? – спросил вдруг Никита.

– Едва ли… Но раз он не сидит в сумасшедшем доме, а живет среди нормальных людей, значит, может и даже должен отвечать за свои поступки. Уверена, любая экспертиза признала бы его вменяемым.

– А почему вы именно сегодня пошли к нему? – смущенно спросил Гошка.

– Потому что… Потому что только вчера узнала… Дело в том, что до женитьбы на Алле он был женат на моей сестре… И вот теперь он обхаживает ее, предлагает вновь выйти за него замуж и уехать, предварительно продав квартиру… А эта идиотка, моя сестра, кажется, все еще любит его… Но я землю с небом сведу, не позволю ей такую глупость сделать. Наверное, напав на него, я совершила грандиозную ошибку, он теперь будет настороже… Не надо мне было к нему ходить! Но я просто не выдержала. Как узнала об этом… Ну, ребятки, вот мы и пришли. Спасибо вам огромное. Надо бы пригласить вас к себе, хоть чаем напоить, но, честно говоря, просто нет сил. Я вам свой телефон и адрес оставлю, будете в этих краях, заходите.

Она прочувственно пожала руку сперва Гошке, а потом Никите.

– Спасибо, спасибо вам! Теперь я хоть знаю, что не все люди похожи на Ивана.