Секрет зеленой обезьянки - Вильмонт Екатерина Николаевна - Страница 33

– Конечно!

– А там сейчас как раз Матильда репетирует, – сообщил он.

У Олега сделались тоскливые глаза.

– А вы не могли бы провести Олега, чтобы он хоть взглянул на Матильду? – попросила я.

– Но как же ты?

– Сфотографировать я могу и сама!

– А если надо будет за нею ехать? Нет, уж будем вместе сидеть, – горестно вздохнул Олег.

– У меня идея, ребята! – зашептал Пузиков. – Понимаете, я уверен, что у нее в багажнике лежит настоящий номер...

– Вполне возможно, – кивнул Олег. – И что?

– А то, что вы постоите на стреме, а я сейчас вскрою багажник!

Мы переглянулись.

– И что будет? – полюбопытствовал Олег.

– Понимаете, не терпится мне! Я как номер настоящий увижу, так смогу через час выяснить, чья это машина. Чем сидеть, караулить неизвестно сколько...

– А если нас застанут?

– Я скажу, что это машина моей сестры... Одним словом, найду что сказать... Да я мигом с этим справлюсь! Не думайте! А потом отведу вас на репетицию, посидите где-нибудь...

Это решило дело. Пузиков подлетел к «Мицубиси» и буквально через несколько секунд уже открывал багажник. Как ему это удалось, я даже не берусь определить.

– Ага! Вот! Как я и думал!

Не прошло и минуты, как мы уже входили в театр. Пузиков провел нас в зал и усадил в темном углу на последнем ряду.

– А я пошел звонить!

Я еще не видела декораций. Они мне понравились. Легкие, изящные, очень современные. На сцене были Матильда, Коноплева и молодой артист Алексей Бардин, очень красивый и обаятельный, который играл знаменитого музыканта, в которого влюбляется Мэгги. А этот музыкант вроде как приударяет за ее матерью. И Мэгги должна во что бы то ни стало привлечь к себе его внимание. Что она только не вытворяет! От Матильды невозможно было оторвать глаз! Олег просто ошалел.

– Какая она... Аська, она настоящая актриса... Как она играет!

– Стоп! – хлопнул вдруг в ладоши Меркулов. – Матильда! Переигрываешь! Вот эту фразу «На самом деле я не дочка ее, а внучка!» надо произносить гораздо легче, без всякого нажима, естественнее. А ты, Леша, должен больше веселиться. Пойми, тебе эта сцена доставляет искреннее удовольствие! Ты молод, богат, знаменит, хорошенькая девчонка ломает перед тобой комедию, и тебе весело. Ты должен подыгрывать ей! А ты как-то свысока наблюдаешь. Нет, давайте еще раз!

Глядя на сцену, я забыла обо всем, так мне было интересно. И меня нисколько не раздражало, когда режиссер останавливал актеров и что-то им объяснял. Только изредка я смотрела на Олега. Он был страшно напряжен. В книгах часто пишут «он был весь как натянутая струна». И не отрываясь, следил за Матильдой. Но вот Бобби, которого играет Бардин, приглашает юную нахалку в кафе. Они сидят за белым столиком под большим белым фонарем. Появляется официант и подает им высокие стаканы. Матильда неподражаемым жестом берет стакан, подносит к губам и...

– Матильда! – громовым голосом крикнул Олег. – Матильда! Не пей!

Сорвавшись с места, он в три прыжка достиг сцены, вскочил на нее и вырвал у Матильды стакан. Все остолбенели.

– Кто это? Что это значит? – завопил вдруг Меркулов.

Матильда совершенно растерялась. Бардин подскочил к Олегу, который растерянно смотрел в стакан. Тот был пуст.

Да, дошли! Сейчас нас выставят отсюда с позором и близко даже не подпустят к театру... А мы-то собирались охранять Матильду.

Но тут в зал стремительно вошел Яков Леонидович, что-то сказал на ухо Меркулову. Тот посмотрел на него, словно не понимая, о чем речь, а потом крикнул:

– Все свободны! Перерыв на полчаса!

Я бросилась к сцене.

– Аська, откуда ты? – поразилась Мотька. – Это ты его привела? Олег, сию минуту уйди! Что ты тут устроил?

– Матильда, ты его знаешь, этого психа? – спросил Бардин. – Это твой парень?

– Да! – ответила Матильда.

– Ну, извини, не знал! Ему нервы лечить надо, а то он и нас с ума сведет!

Олег хотел что-то ответить, но только махнул рукой. Ему было стыдно. Он стоял посреди сцены в полной растерянности. И тут произошло нечто невообразимое. Фонарь, под которым стоял Олег, вдруг сорвался с цепи и рухнул ему на голову. Олег упал. Матильда страшно закричала. Я бросилась на сцену, по которой уже текла тонкая струйка крови. На наши крики сбежался народ.

– Олег! Олеженька, ты живой? – рыдала Мотька, прижимаясь ухом к его груди.

– Прекрати истерику! – крикнул на нее Бардин и пощупал пульс у Олега. – Он жив! Жив! – и уже тише добавил: – Что такому бугаю сделается.

И тут у меня мелькнула совсем не подходящая к случаю мысль: а ведь Бардин неравнодушен к Матильде.

– Ася! Кто этот парень, что все это значит? – подошел ко мне Яков Леонидович.

– А вам Пузиков еще ничего не сказал?

– Пузиков? Да, но... Ты думаешь, что это...

– Я уверена! Яков Леонидович, нужен врач!

– Врач! Так вот же он!

Только тут я заметила, что над Олегом уже склонился немолодой человек с бородкой. Он чем-то промывал рану на его голове. А вскоре появились двое мужчин с носилками, положили на них Олега и унесли. Мотька побежала за ними. Я было рванулась к ней, но Яков Леонидович меня задержал.

– Я вызвал милицию! – сообщил он. – Мне все это надоело!

– Машина! – закричала я. – Там машина убийцы!

– Нет уже машины, исчезла! Но мы же знаем ее номер, далеко она не уйдет. Успокойся, девочка, все уже кончилось...

– Но он жив? Олег жив?

– Живехонек! Эй, господа, на сцену ни ногой! Все должно быть так, как было! – несколько запоздало распорядился Яков Леонидович.

На сцене уже успели наследить многие.

– Прошу тебя, Ася, останься! Кто, кроме тебя, сможет толково объяснить все милиции?

Не прошло и десяти минут, как Яков Леонидович сказал:

– А, вот и наша милиция. Приветствую вас, майор!

Я подняла глаза и ахнула. Передо мной стоял Тюха, тот самый майор, который когда-то давно допрашивал нас с Матильдой в мамином театре, когда мы обнаружили бомбу, подложенную в машину Феликса Ключевского.

– Ой, здравствуйте! – обрадовалась я. И вспомнила, что он через каждые три слова говорил «сказать по правде». – Вы меня не узнаете?

– Почему же? – спокойно отозвался майор. – Ася Монахова, если не ошибаюсь?

– Какая у вас память! – поразилась я.

– Пока не жалуюсь! Хотя, сказать по правде, узнать вас трудно, большая стали, красивая! А подружка ваша, Матильда, тоже поблизости? Ну, сказать по правде, пора делом заняться. Что тут у вас?

– А вы, оказывается, знакомы! – удивился Яков Леонидович. – Что ж, отлично. Вот пусть Ася вам все и расскажет, а то я что-то не того... таблетку выпить надо...

Он был бледный, на лбу выступил пот.

Тем временем на сцене уже суетились люди из милиции. Мы с Тюхой и Яковом Леонидовичем пошли к нему в кабинет.

– Ну, Ася, сказать по правде, я тебя слушаю...

– Понимаете, все началось с того, что Матильду пригласили играть в этом спектакле...

– Ту самую Матильду?

– Ну да, какую же еще...

– Сказать по правде, я думал, она еще пацанка совсем... Ну да ладно, продолжайте!

И я с великим облегчением рассказала ему все, и о наших страхах и подозрениях, о слежке за Додоновой, и, лишь дойдя до того момента, когда Пузиков вскрыл багажник, я вдруг запнулась. Мне не хотелось подводить его. Однако тут подал голос Яков Леонидович:

– Майор, девочка боится подвести Пузикова. Но у него золотые руки, и он, как бы это сказать помягче, открыл багажник...

– С какой целью?

– Он заподозрил, что в багажнике лежат настоящие номера, и его подозрения оправдались. Он позвонил своему другу в ГАИ и сделал запрос...

– Отлично, сказать по правде, просто отлично!

Майор набрал какой-то номер и сказал в трубку:

– Васюков, ты? К тебе поступал запрос по поводу номера... Да? И кто же у нас хозяин? Так, так, интересно... Спасибо, Васюков!

– Чья же это машина? – спросила я.

– А вот это пока тайна следствия! Итак, что же дальше?