Секрет зеленой обезьянки - Вильмонт Екатерина Николаевна - Страница 18

– А точнее?

– Ну, то, что было... Ты же знаешь... То, что нашла Степанида, и еще...

– Я сейчас приду! – крикнула я, корчась под сочувственным взглядом тети Липы.

– Да ты сегодня в театр идешь! – напомнила мне она.

– Сто раз успею!

И я выскочила на улицу. До чего же трудно врать, когда люди кругом сочувствуют, сокрушаются... Фу! Но ничего не попишешь! Другого способа приструнить Степаниду мы не придумали.

На мой звонок Матильда тут же распахнула дверь.

– Я смотрю, замок в порядке! – заметила я, снимая куртку. – Как же они сюда попали?

– Наверное, подобрали ключи... – слабым голосом произнесла Матильда.

Степанида смотрела на меня весьма недружелюбно. Вид у нее был неважный.

– И много украли?

– Сама знаешь, двенадцать штук зелеными, ну и по мелочи еще...

Степанида испуганно взглянула на меня. Я промолчала. Ясно, ей не хотелось, чтобы Мотька узнала о потраченных деньгах.

– В милицию не заявили? – спросила я.

– Я бы заявила, но такую мелочь они искать просто не станут. А про зеленые я же не могу им сказать... Черт знает что... Степанида, ты точно никому про деньги не говорила?

– Не, не говорила, – буркнула Степанида.

– Но тогда почему же они к нам залезли? Мы нешто богатые?

– А може, они не по наводке, а так... Сами по себе?

– Вообще-то все бывает... Только, Степа, прошу тебя, маме ни слова! А то у нее от расстройства молоко пропадет!

– Я не скажу, но ты сама так вопила, что, если тетка Саша узнает, я не виноватая буду! Сама орала! На весь подъезд!

– А что ж мне делать-то было! Аська, я как увидела...

И Мотька принялась красочно описывать мне свои чувства при виде учиненного ворами разгрома.

Время от времени к Матильде наведывался кто-то из соседей, прослышав о краже. И Матильда с горестным видом рассказывала, как у них украли сто двадцать три доллара. В какой-то момент, когда я уже собралась уходить, Степанида вдруг довольно мрачным тоном заявила:

– Я знаю, хто это украл...

– Кто? – хором крикнули мы с Мотькой.

Степанида ткнула в меня пальцем.

– Вот она и украла!

– Что? – опешила я.

– Что слышала! Это ты украла! Только ты знала, где эти деньги лежат и у тебя вполне могли быть ключи! Тебе просто завидно было, шо я нашла такие деньги...

Бац и Матильда влепила ей затрещину.

– А ну замолчи! Пошла вон, дура! Как ты смеешь оскорблять мою лучшую подругу? Мы всю жизнь с ней вместе, а ты тут без году неделя... Развыступалась, корова! – вне себя от бешенства орала Матильда. – Сию минуту извинись!

– Мотька, не волнуйся, это так глупо, что я даже не обиделась!

– Ну уж нет! Пусть немедленно извинится!

Трезво оценив обстановку, Степанида выдавила из себя:

– Извиняюсь! Я не сказала, шо ты украла, я сказала, ты могла украсть!

В сущности, она была не так уж неправа, со смехом подумала я, но Матильда продолжала бушевать.

– Как ты смеешь? Воровка здесь одна – ты! И давай, сию минуту рассказывай, как ты нашла эти бабки!

– Я уж сколько рассказывала! Не надоело?

– Ты врала!

– Ничего я не врала! Говорю же, я шла пешком, а она лежит! За батареей! Ну и вот...

– Степанида!

– Ну чего ты привязалась? Все равно теперь их нет... А я папке написала, шоб приезжал... И чего теперь будет? – с тоской проговорила Степанида. – Он приедет?

– Ну он же не сумасшедший, папка твой, чтобы по одному твоему глупому письму обратно через океан кидаться, – заметила я. – Надо думать, он сперва позвонит!

– Вот именно, – подтвердила Матильда. – Я тебе говорила – ворованное добро впрок не идет! Ну, ладно, все, с воспитанием закончили...

В этот момент зазвонил телефон. Это был папа. Он сказал, что у него сегодня не получится пойти со мной в театр и я могу пойти с Матильдой.

– Отлично! – обрадовалась Мотька. – Я давно хочу посмотреть этот спектакль, а все некогда! Здорово!

– А я? – спросила Степанида.

– А ты дома посидишь, порядок в квартире наведешь!

– Как Золушка! – вздохнула она.

– Видала Золушку? – возмутилась Матильда. – Золушка, между прочим, чужих денег не брала, воров на квартиру не наводила. Никого не оскорбляла, как некоторые... И вообще, у нас завтра гости, надо как следует убраться!

– Какие гости?

– Такие! Увидишь!

– Матильда, я боюсь одна оставаться... – тихо, сквозь подступающие злые слезы проговорила Степанида.

– А пакостить одна не боялась?

– Ладно, Моть, возьмем ее с собой, по крайней мере будет под присмотром, – сжалилась я над несчастной дурехой.

– Думаешь?

– Конечно!

– А билет?

– Ничего страшного, я позвоню маме, и она ее куда-нибудь приткнет.

Я тут же позвонила в театр и, к счастью, маму очень быстро позвали. Я объяснила ей ситуацию, и мама пообещала оставить на контроле контрамарку.

– А контрамарка это шо? – мрачно полюбопытствовала Степанида.

– Пропуск! Посадим тебя или на свободное место, или на ступеньках где-нибудь пристроишься! – объяснила Матильда. – Давай, быстро приведи себя в порядок. Я с таким чупирадлом не пойду! Умойся, надень синее платье. Живо!

Степанида подхватилась и убежала в ванную.

– Аська, ты прости ее, идиотку? Ладно?

– Уже простила, тем более в известном смысле она права, – подмигнула я подружке.

Она расхохоталась.

– Но, кажется, сработало! – шепотом заметила Мотька. – Она струсила!

– Да, похоже на то!

– Значит, все не зря было!

Но тут вернулась Степанида, умытая, причесанная и вполне хорошенькая.

Когда мы подходили к театру, Мотька вдруг толкнула меня локтем, указывая на стоящую в переулке красную малютку «Мицубиси».

– До чего похожа на ту машину, помнишь?

Я глянула на номер. Это была та самая машина, которую видели мы с Валеркой.

– Похожа, еще не значит та самая.

– Это верно, – вздохнула Мотька. – В Москве таких машин до фига и больше.

– Каких машин? – тут же встряла Степанида.

– Красных! – огрызнулась Мотька.

Степанида внимательно на нее посмотрела. И ничего не сказала. Я тоже промолчала о том, что эта машина мне знакома. К тому же никакой уверенности в том, что эта та самая машина, у меня не было.

На контроле – о чудо! – было оставлено три билета. Два в седьмом ряду и один в семнадцатом.

– Сядешь в семнадцатом! – распорядилась Мотька, отдавая билет Степаниде.

– А шо я одна делать буду?

– Что делают в театре? Сидят и смотрят спектакль, – возмущенно объяснила Матильда. – Но только попробуй у меня шуметь или храпеть...

– Я никогда не храплю! Но, наверное, будет скучно...

– А ты вообще когда-нибудь была в театре? – поинтересовалась я.

– Не, никогда. Папка говорил, шо в театры только бездельники ходят! Со школой, правда, мы ходили. В первом классе, на «Репку»! Скукотища!

– А ну марш на место! Развыступалась! Тебя, между прочим, никто не звал, сама напросилась! – раздраженно воспитывала ее Матильда. – Идем, я тебя посажу...

– Моть, – еле слышно сказала я, – может, ты с ней сядешь, а?

– Еще чего! Пусть привыкает к самостоятельности! У меня нет времени с ней нянькаться, да и вообще, я хочу с тобой сидеть!

Наконец мы усадили Степаниду и уселись сами. Я начала волноваться, как всегда на маминых спектаклях. И вдруг в ряду перед нами появилась та самая женщина, из красной «Мицубиси». Она извинилась и протиснулась на свое место.

– Моть, ты не знаешь, кто это? – шепнула я.

– Знаю. Это Мария Додонова. Артистка. Хорошая, между прочим.

Додонова? На красной «Мицубиси»? Та самая, которой должны были дать роль, доставшуюся в результате Мотьке? Неужели такое может быть? Неужели эта маленькая изящная женщина пыталась из мести нас убить?..

– Аська, ты чего? – учуяла что-то Матильда.

– Ничего, потом расскажу...

И в этот момент начался спектакль. Комедию Островского «Бешеные деньги» я хорошо знаю. У нас дома все обожают Островского. И едва на сцене появились Васильков, главный герой, и Телятев, я сразу обо всем забыла. А когда в четвертом явлении на сцену вышла мама, по залу прокатился вздох – она была ослепительна в роли красавицы Лидии Юрьевны Чебоксаровой, и хотя Лидии по пьесе двадцать четыре года, а маме уже тридцать шесть, но никто не мог бы сказать, что она стара для этой роли. В элегантном зеленом платье, в большой шляпе с цветами и перьями она была неотразима.