Секрет зеленой обезьянки - Вильмонт Екатерина Николаевна - Страница 1

Екатерина Вильмонт

Секрет зеленой обезьянки

Глава I

НЕ БЫЛО БЫ СЧАСТЬЯ...

– Ася, тебе письмо от Матильды! – сообщила Ниночка, едва я переступила порог квартиры, и протянула мне типично российский конверт, на котором изображена ветка цветущей яблони и надпись «Праздник весны и труда».

Скоро уже год, как я живу в Париже, у деда и его жены Ниночки. Мой дед – знаменитый оперный певец Игорь Потоцкий. Сначала я безумно тосковала по Москве, по маме, папе, тете Липе, по всем друзьям, а особенно, конечно, по Мотьке, но после путешествия по Италии мне скучать и тосковать было уже некогда. Все свободное время я проводила со своим другом Аленом, который старался говорить со мной только по-французски, так что через два месяца я уже здорово разговорилась, тем более что он и от своей сестры, моей подружки Николь, требовал того же. Поначалу я злилась, раздражалась, а потом... заговорила, а куда денешься? И Ниночка тоже два часа в день занимается со мной французским, словом, меня взяли в оборот! А еще я два раза в неделю играю в теннис, и это доставляет мне огромное удовольствие. Но, взяв в руки Мотькино письмо, я чуть не взвыла, так мне захотелось в Москву. Я побежала к себе в комнату и вскрыла конверт. Мотька накатала подробное письмо. Главной новостью было то, что Лика прожила у Матильды всего лишь месяц, а потом вышла замуж за Федора, частного детектива, с которым ее познакомила летом бабушка Олега. Но зато теперь у Матильды поселилась ее двоюродная сестра из Харькова Степанида, девчонка двенадцати лет. «Представляешь сочетаньице, Матильда и Степанида? – писала Мотька. – Просто черт знает что! Но мне ее жалко, она хорошая девчонка и в таком возрасте осталась совсем одна. Мать у нее давно умерла, а теперь вот дядя Сема, ее папа, подался на заработки в Канаду... Ну я и предложила, пускай поживет у меня! Все-таки веселее. Она теперь тоже в нашей школе учится. Ее, конечно, дразнят из-за имени... И что за дела, кому в голову взбрело назвать девочку Степанидой? Хотя, Матильда, по-моему, еще хуже... Но ничего, она умеет за себя постоять... А еще, Аська, есть у меня одна новость, узнаешь, обалдеешь, только я пока ничего писать про это не буду, из суеверия... Боюсь сглазить! Прости, подруга, что я ничего не объясняю, но я боюсь... Если все получится... Ладно, замнем для ясности!»

Нет, это все-таки форменное безобразие – так заинтриговать человека и ничегошеньки не объяснить! Я понимаю, Мотьку от ее новости распирает, а написать она боится, дурища! Тоже мне проблема, поплевала бы через левое плечо – тьфу, тьфу, тьфу, чтоб не сглазить, постучала бы по дереву! Так нет же! Видно, это что-то очень важное! А я, кажется, догадываюсь, наверное, ее пригласил на кинопробы режиссер Лутовинов, с которым мы познакомились прошлым летом. Он обещал Мотьке, что если найдет деньги на новый фильм... Да, конечно, я уверена, что именно в этом дело! Матильда с раннего детства мечтает стать актрисой, так мечтает, что даже обратилась в агентство «Путь к славе», оказавшееся не просто шарашкиной конторой, но и гнездом преступников. Ну что ж, Матильда, храни свою тайну, подумала я, только я-то все прекрасно понимаю! Дальше Мотька писала о наших общих друзьях и знакомых и лишь в самом конце сообщила: «У меня, между прочим, брат родился! Хорошенький! Я ужасно боялась, что мама его каким-нибудь Робертом или Фердинандом назовет, но, слава Богу, его назвали... Угадай как? Игорем! В честь твоего деда! Здорово, правда? Эх, Аська, если бы ты на зимние каникулы в Москву приехала! Как было бы здорово! Потому что я не знаю, если все получится, я вряд ли смогу к тебе на пасхальные каникулы приехать, так дела складываются... А может, ничего и не выйдет, тогда приеду! Ну все, пока, подруга! Твоя Матильда».

– Ну что Матильда пишет? – спросила Ниночка за обедом.

Мы сидели за столом вдвоем. Дед улетел на два дня в Мадрид, петь «Бориса Годунова».

Я рассказала Ниночке про московские новости.

– Как ты думаешь, что за тайна у нее?

– Полагаю, ты права, она скорее всего будет сниматься в кино. Твой дед уверен, что у нее большое будущее!

– Я знаю, – вздохнула я.

– Какие у тебя планы на Рождество? – спросил меня Ален, когда мы вечером встретились, чтобы пойти в театр.

– Не знаю, до Рождества еще больше двух недель. А что?

– Ничего, просто спросил. А почему у тебя глаза такие несчастные, Ася? – испугался он.

– Я хочу в Москву, – тихо призналась я.

– В Москву? А надежда есть?

– Почем я знаю? Ничего не говорят... Значит, вряд ли. А там у Матильды какие-то тайны...

– Знаешь, я тоже хотел бы попасть в Москву. Мне интересно, как-никак по отцу я русский...

Ален и Николь – дети Ниночкиного брата.

– Вот было бы здорово вместе туда поехать, – продолжал Ален, – только шансов маловато! У нас заведено Рождество встречать всей семьей... А у вас?

– У нас? У нас вообще Рождество не очень-то празднуют. Вот Новый год – другое дело! Его даже два раза встречают.

– То есть как?

– У нас же есть еще Старый Новый год!

– Ах да, я слышал... Интересно! А как его празднуют?

– Ну, у нас все праздники одинаково справляют – за столом! И чем больше еды на столе, тем лучше! Я знаю, что тут принято в Новый год гулять по улицам... А у нас в двенадцать все сидят за столом.

– Но ведь это скучно!

– Скучно? Да ты что! Когда в Новый год все собираются вместе... Мама, папа, их друзья... Знаешь, как бывает весело! Вернее, бывало...

– А в прошлом году как ты встречала Новый год?

– Никак. Я была больна...

– Ничего, Ася, не грусти! Мы на Новый год непременно придумаем что-нибудь эдакое!

– Да что за радость – Новый год без снега!

Мне сейчас все было не в радость, так я хотела домой! Надо будет поговорить с дедом, когда он вернется... Но я даже не могла предположить, как все обернется. Недаром говорят – не было бы счастья, да несчастье помогло! Наша школа сгорела. Не дотла, но все-таки о занятиях не могло быть и речи. И нас на две недели раньше отпустили на Рождественские каникулы! В школе немедленно начали ремонт. Узнав об этом, дед позвал меня к себе.

– Что, ребенок, радуешься? Я тебя понимаю! Когда я в Консерватории учился, бывало, как сверну на улицу Герцена, все с надеждой смотрю, не горит ли моя Консерватория! – со смехом начал он. – Ну, что будем делать?

– Дед...

– Хорошо, поедешь!

– Что? Куда?

– Но ты ведь хотела попроситься в Москву? Или я ошибся?

– Ты самый лучший дед на свете!

– Надеюсь! Мы с Ниночкой посоветовались и решили, чем ты будешь тут без дела околачиваться, лучше езжай домой. Тем более, и Юра сейчас в Москве. (Юра – это мой папа, он гидробиолог и большую часть года «болтается в морях», как говорит мама.) Ну что, рада? Вот завтра же и полетишь!

– Завтра? – ахнула я.

– Ну да, а то Нинка мне уже донесла, что ты как письмо от Мотьки получила, так у тебя сделались глаза, как у больной собаки. А больных собак надо лечить!

– Дед! – завизжала я. – Ура! А ты уже в Москву сообщил?

– Нет еще, хотел сперва с тобой поговорить, а то вдруг мы с Нинкой ошиблись? Вдруг ты поменяла всех старых друзей на Алена? – лукаво улыбнулся дед. – Кстати, отличный парень, на мой взгляд!

– Да, Ален очень, очень...

– Понимаю, он очень хороший, да?

– Да!

– Но это не любовь?

– Я не знаю...

– В таком случае вам даже полезно будет расстаться на некоторое время. Разберетесь в своих чувствах...

– Да, да, дед, только давай не будем нашим звонить?

– То есть как?

– Я им сделаю сюрприз! Обожаю сюрпризы! Представляешь, что будет с ними? Я позвоню в дверь...

– Ты любишь сюрпризы?

– Как будто ты не любишь?

– Обожаю! Помнишь, как я прилетел в Тель-Авив и ждал тебя у фонтана?

– Еще бы не помнить!

– Но как же ты доберешься до дому, если тебя никто не встретит?