Дурацкая история - Вильмонт Екатерина Николаевна - Страница 31

– Илюш, а ты не преувеличиваешь? – осторожно спросила Мотька.

– Нет, Мотя, не преувеличиваю… Я еще и не такое могу рассказать… Только я не убийца, Мотя. Я преступник, но не убийца. Когда я вроде как вернулся, дядя Шура мне и говорит: «Ему опять плохо, Илька, – это он меня Илькой зовет, – ты с ним побудь, подежурь, а мы пока за врачом смотаемся. Ты вот сделай ему еще укольчик…» И ушли… А я… Но я же тебе про это уже рассказывал…

– Ты вчера так непонятно говорил…

– Ну, они ушли, а я… мужика этого развязал и говорю: «Дядя, мне вас убить велено, но я не хочу грех на душу брать, если можете – уходите!» Он на меня поглядел и говорит: «Спасибо, парень, ты человек! И мотай от них. Иначе погибнешь». Ну, он и ушел… Только я попросил его фингал мне поставить…

– Поставил? – хмыкнула Мотька.

– Ага! И еще он ампулу разбил, у меня руки дрожали, ну, как будто я укол ему сделал…

– Ну, а дальше-то что было?

– Они к утру только вернулись, без всякого врача, конечно! И видят – трупа нет, только я с разбитой харей… Завопили, заорали, что да как, а я и говорю: «Не знаю, что я ему вкатил, только он через пять минут вскочил, набросился на меня, а потом убежал, пока я без сознания валялся». Ну они поматерили меня, еще по морде съездили, но на нет и суда нет.

– Ты, Илья, большой молодец! – прочувственно проговорила Матильда. – Ты человека спас! А как, ты говорил, его звали?

– Я не говорил! И я не знаю!

Так, подумала я, если это Кудряшонок, значит, он жив! И просто где-то затаился. А вот кого же Илюша видел в квартире в тот злополучный день? Собственно, ничего нового мы пока не узнали. Именно этот героический эпизод своей биографии он и вчера рассказывал Мотьке, только без подробностей. И в истории с перстнем мы пока не продвинулись ни на шаг. Но, похоже, Мотька думала о том же.

– Ладно, Илюш, успокойся, не нервничай! Хочешь еще мороженого?

– Ага! Спасибо! И соку…

– Нет уж, сок сам наливай, это мужское дело!

– Ну, ты скажешь!

Он разлил сок и попросил льда. Я тоже осторожненько отхлебнула спрайта. Ух, до чего же вкусно!

– Илюш, я вот тебя спросить хотела… За каким чертом ты этот перстень носишь, а?

– А что?

– Ничего… Просто… Некрасивый он, за версту видно, что фуфло…

– Правда?

– Да. И вообще, мне не нравится, когда мужчины перстни носят! Еще настоящие, драгоценные – туда-сюда… а такие…

– Понял! Вот, держи! Можешь выкинуть в помойку!

– И выкину!

Я слышала, что Матильда встала и пошла на кухню. Интересно, как она продолжит этот явно неспроста затеянный разговор.

– Порядок! Там ему и место!

– Смешная ты… Но мне с тобой… как ни с кем! Все время говорить хочется…

– Ну и говори!

– Да что мы все обо мне?

– Ну, обо мне говорить нечего! Какая моя жизнь? Родилась, выросла, живу! И все! Хотя нет, есть у меня одна заслуга!

– Какая?

– Да вот убедила тебя не носить всякую дрянь!

– Да я так… У дяди Шуры был перстень… настоящий… Вот красота-то! Думаю, даже тебе бы он понравился… Золотой, с печаткой агатовой…

– Был? – как бы невзначай поинтересовалась Мотька.

– Ага! Он его потерял… В ту ночь, на даче… Ну, когда этот мужик утек!..

Очень интересно!

– И не нашел? – ахнула Мотька.

– Нашел… С этим перстнем вообще странная история… Это я его нашел, но после пожара…

– На даче был пожар?

– Нет, пожар был в нашей квартире!

– Ничего не понимаю! Говоришь, он потерял его на даче…

– Я и сам не понимаю! Только он потерял его там, уж как бесновался, как орал… А потом я его после пожара нашел, лежит себе…

– Ты его отдал ему?

– Конечно, мне чужого не надо!

– А он обрадовался?

– Да нет… скорее испугался! Хотя по первости решил, что я его стибрил, а потом подбросил… А когда понял, что я не вру, жутко перепугался.

– Почему?

– Потому что непонятно! И страшно! Он говорил, что этот перстень какой-то… Ну, словом, несчастья приносит!

– Так на кой его держать?

– Он говорит, перстень фамильный! Вроде его сделал какой-то родственник!

Ого! Вот это поворот!

– Родственник? – замирающим голосом спросила Матильда. – Твой родственник?

– Нет! Его! Кажется, его дядя!

– Ну, выходит, и твой! Он тебе дядя, тот ему дядя! Сплошные дяди!

– И не говори! Ну все, Матильда, я уже столько тебе разболтал, что на большой срок тянет!

– Какой срок?

– Тюремный!

– Да ну тебя! Что ж я, в ментуру побегу докладывать?

– Надеюсь, не побежишь… А только страшно мне…

– Меня боишься?

– Нет, тебя не боюсь! А вообще страшно. Мне вот вчера показалось, что за мной следят…

– Кто?

– Знать бы… Понимаешь, почудилось мне, что вчера с утра за нами, когда мы с одним парнем по клиентам ездили, джип «Чероки» таскался!

«Конспираторы, – подумала я. – Даже такой лопух их засек!»

– А потом он куда-то делся…

– Может, тебе примерещилось? А?

– Может, и так… Сегодня уж точно его не было! Хотя, может, они на другую машину пересели?

– Говоришь, сегодня слежки не было?

– Вроде не было…

– Илюш, а что это за клиенты, к которым ты ездишь?

– Да я и сам толком не знаю! Дядя Шура велит – заезжай туда-то и туда-то, отдай то-то и то-то! Я кто? «Шестерка»!

– Но это что, бумаги или товар какой?

– Когда как.

– А товар… тот самый?

Ага, это то, что Илья сказал шепотом… Наркотики?

– Тот самый! Только, Матильда…

– Да понимаю я все! Илья, тебе надо с этим завязывать! Пропадешь!

– Знаю! Уж пропал! Теперь мне уже ничего не поможет…

– Я! Я тебе помогу!

– Но как?

– Еще не знаю… Но я придумаю! Ты только ничего от меня не скрывай, а я что-нибудь придумаю! Я могу, я такая…

Совсем она, что ли, от жалости спятила? Что она говорит? Как и чем она сможет ему помочь, когда он так глубоко увяз? А впрочем, может, что-нибудь и придумаем. Нам это не впервой – спасать попавших в беду… Если вспомнить братьев-близнецов Кирилла и Константина, несчастную Райку…

– Отличная ты девчонка, Матильда! Я вот сразу это почуял…

– Лучше б ты чуял, кто такой твой дядя Шура…

– Да! Это точно! Но только, понимаешь, он вернулся из-за границы, весь такой из себя… И столько наговорил слов… Надо возрождать Россию, российское предпринимательство, ну я уши и развесил. А потом пошло-поехало… Одно, другое, третье. А в результате я… В таком дерьме…

Они надолго замолчали. Потом раздался голос Ильи:

– Моть, скажи, а ты… Ты меня ждать будешь?

– Чего?

– Ну, это… Знаешь, как ждут… Из армии или из тюрьмы… – запинаясь проговорил Илюша.

У меня сжалось сердце.

– Да ты что, Илья? Даже думать не смей!

– О чем? О тебе?

– О тюрьме, дубина ты стоеросовая! Мы должны все сделать, чтобы ни о какой тюрьме даже речи не было! Тебя же вовлекли! Подставили!

– Но я ведь совершеннолетний! Мотя, ты не думай, я готов… расплатиться за свою глупость. Одно твое слово, и я… пойду в милицию!

– Да ты что, с ума сошел? Тебе ж тогда не жить! Твой дядюшка любимый тебя и в тюрьме достанет! Или на тебя все грехи повесят, так что и на вышку потянет! А мама твоя просто умрет с горя!

– Но что же делать? Дальше лямку тянуть? Петля-то все туже будет затягиваться!

Да, шуточка обернулась настоящей трагедией! Но зато теперь, если Илья нам поможет… В голове у меня начал созревать план. Впрочем, он может тоже оказаться полной ерундой, как все наши планы в этом кошмарном деле. Но сидеть дальше сложа руки мы просто не имеем права! Я тихонько вылезла из кресла, закрыла балконную дверь и бросилась к телефону. Звонила я Мотьке.

– Алло!

– Матильда, это я!

– Привет, – удивленно проговорила Мотька. – Ты где?

– Где была! Мотька, надо действовать! Я все слышала или почти все! По-моему, надо первым делом позвонить Косте, и пусть выяснит через своих, что это за родственник такой!

– Ну, можно, – как-то вяло ответила Матильда. – А подождать еще нельзя?