Обреченный рыцарь - Лещенко Владимир - Страница 47

Файервинд тревожно осматривалась.

Она была в той же самой избушке, где творила колдовство – Обряд Дальних Дорог. Правда, изба выглядела еще более старой и заброшенной. Печурка совсем развалилась, углы заросли толстой частой паутиной – к счастью, ее хозяин отсутствовал. В окна лился тускло?голубоватый свет, как на туманном рассвете.

На ней было роскошное патрицианское платье, расшитое бисером, но ноги были босы и исцарапаны, как будто она шла сюда через лес.

– С добрыми ли вестями, гостья? – послышался голос за спиной.

Ведьма резко обернулась.

Немолодой рябой человек (человек ли?), неизвестно откуда взявшийся в избушке.

– Давно ждем тебя.

– И вам вечер добрый, – сказала чаровница шелестящим, как осенний листопад, шепотом.

– Давай сразу к делу, – рыкнул рябой и кинул насмешливый взгляд на собеседницу. – Всю ночь при полной луне я не сомкнул глаз, спасал народ от нечисти, повадившейся в ваши края… Устал, сил нет. Все, думаю, хватит! Пусть остается все как есть. И тут приходит ко мне, не поверишь, Старший Сын Всеотца. Улыбается так ласково. «Отдохни, – молвит, – деточка. Посиди, поешь. Я тебя покормлю». – Нежно так по голове гладит. – «Не, – отвечаю, – не могу я сидеть. Меня люди ждут там. Мне идти пора». – И чую, самому не хочется, ну совсем! – «Подождут твои люди. Не денутся никуда». – Стол накрывает, представь, сам накрывает. И смотрит так пронзительно в глаза и улыбается все. Садится напротив, но за руку держит. «Отдохни, – ре?чет, – дружочек. Все сделается в свое время. Будет тебе и помощница, и помощники, и победа над ужасом чужим». – Не поверишь, заплакал я. – «Дий?батюшка! – кричу. – Ты зачем ушел?то?» – «Ну?ну, – вещает и слезы мне отирает. – Время мое пришло, вот и ушел». – А сам за плечи обнимает. И так мне вдруг легко стало, спокойно. – «Время, оно свое у каждого. Ты медку поешь. Хороший медок?то, такого в Нижнем вашем мире не сыскать». – Смотрю на него, а он как живой. Каждая черточка, каждая моршинка… И глаза смеются, голубые, как небо. Улыбается. – «Ничего, детка…» – Гляжу, а рядом с ним козлик махонький. И так и норовит меня за одежду ухватить, а к нему ластится. Из миски пиво лакает и пену с него сам сдувает. Тут?то он и говорит: «Пора мне». – Обнимаю его на прощание. О шершавую щеку трусь. – «Ты когда придешь еще?» – «Приду, милый. Как буду нужен, так и приду…» Садится на козлика – тот враз вырос вчетверо, и только пыль заклубилась. Понимаешь ли, что реку?

– Нет, – честно призналась чародейка.

– Неважно. Со временем поймешь! Только предупреждаю: бойся зверя в овечьей шкуре… Или козла с человечьими повадками.

– А вы меня зачем звали? – Ведьма, казалось, поставила этим вопросом хозяина в тупик.

– Я тебя звал? – Он рассмеялся. – Ты ж сама пришла вроде.

– Я вообще?то не за этим… – нерешительно пробормотала колдунья.

– А, понимаю, за Силой. Ну, будет тебе Сила! А теперь иди.

И в следующий миг колдунья ощутила под собой шершавые доски пола.

…Вот последний гортанный выкрик – и линии, ослепительно полыхнув, погасли. А багровое покрывало развеялось, истаяв, как иней под солнцем.

Файервинд, заметно осунувшаяся, поднялась с пола.

Ее шатало.

– Помогите уж, паладины… – бросила она.

Парсифаль бросился к красавице, и та буквально рухнула ему на руки, так что тевтон еле не выронил неожиданную ношу.

– Да чего ты всполошился?! – взвыла ведьма. – Можно подумать, бабу голую никогда в руках не держал! Помоги одеться!

Одевшись кое?как с неуклюжей помощью белокурого красавчика, она схватила кувшин с водой и жадно выпила половину.

– Ну как, получилось, госпожа? – поинтересовался Гавейн.

– Завтра проверим, – пожала плечами та. – Пойду воздухом подышу – душновато тут.

И решительно шагнула к двери. Ее вновь повело, так что она с трудом сохранила равновесие.

Парсифаль торопливо поддержал ее.

Они вышли на скрипнувшее крыльцо.

Магичка жадно глотала ночной воздух. Действие чар и впечатления от странной встречи в ином мире отступали.

Как бы то ни было, но оставались и никуда не делись ни Учитель с его делами, ни метаморфусы, ни поиски треклятого Кукиша, на которые их отрядил князь Велимир.

И всем этим нужно было заниматься.

Но внезапно ей стало не до того, решительно не до того.

Острое желание наполняло ее быстро и ужасно неделикатно, совершенно не спрашивая разрешения, без хоть какого?нибудь предупреждения.

Только что она размышляла, как ей быстрее связаться с Учителем и попросить помощи в поисках пропавшего епископа, как вдруг…

Сперва проскользнуло какое?то совершенно пустячное, отвлеченное, легкое воспоминание о давнем свидании… Потом о поцелуе в хижине во время занятий чародейством…

И вот уже бесцеремонное желание успело коварно подкрасться, охватить своими цепкими щупальцами ноги, проползти огненным следом по позвоночнику, наполнить тяжелым теплом грудь, зажечь огонь внизу живота. От этого она чувствовала себя беспомощной… Желание было ужасно наглым и самостоятельным, как будто в нее вселился тот самый блудный бес, о котором так любил разглагольствовать его преосвященство Офигениус во время проповедей (и которому он сам, видать, отдал немалую дань).

Конечно, Файервинд понимала, что это всего лишь побочный эффект от некоторых заклятий. Раньше она вполне могла им управлять.

Но сейчас, похоже, вся выучка дала трещину.

Может, тому виной, воспоминание о сильных руках парня, несколько минут назад касавшихся ее тела?

Или все?таки о том поцелуе?

Они уставились друг на друга, и отблески пламени словно застыли на мгновение, вслушиваясь в тишину.

– Пошли! – решительно подтолкнула Парсифаля Файервинд в сторону деревьев и на ходу принялась стягивать сорочку.

– Ты… ты уверена, госпожа?! – только и смог выдохнуть доблестный рыцарь.

– Вот именно – госпожа! – прошипела ведьма. – А раз я твоя госпожа, то и послужи мне как следует!

Из окошка избенки бритт со смешанным чувством зависти и облегчения наблюдал, как Файервинд растворилась в лесной чаще, утащив его приятеля.

Наконец?то у Перси получится. Дай ему Бог!

Авось тогда и у самого Гавейна все выйдет с княжною. Турнир?то уже через пару дней.

Если, конечно, Велимир не отменит состязаний из?за исчезновения Ифигениуса…

Утром следующего дня все трое появились из лесу и вновь присоединились к сотне Люта, которому накануне ведьма пояснила, что им троим всенепременно надо отлучиться на ночь в лес. Порасспросить темные силы о том, где искать его преосвященство.

Красавица пришпорила коня и поравнялась с полусотником, неугомонным литвином Юстасом, который в этот момент рассказывал Алексу, своему земляку и помощнику, что нужно сделать с девушкой, коли та забрела в лесную чащу и попалась на пути дружиннику.

Небрежно смахнула капюшон своего плаща, и пышные волосы упали ей на плечи.

– О чем такие бурные споры? – спросила ведьма, не скрывая своего недовольства подслушанной беседой.

Первым нашелся Юстас:

– Э?э?э… эт… это я притчу рассказываю…

Ведьма фыркнула и натянула капюшон обратно, обескураженная подобной постановкой вопроса.

Они миновали большое лесное кладбище. Тут мертвых не палили, а зарывали в мать землю, откуда все вышли.

И от острого зрения Файервинд не укрылась непонятная тень, метнувшаяся в лес возле кладбища.

«Хм… Либо мне мерещится, либо это не опознанный мною вид нежити…»

– А кто это там был? – вдруг осведомился подъехавший спустя несколько минут Лют.

С лишними расспросами насчет результатов их ночной отлучки сотник не совался. Уже привык к исчезновениям и появлениям чародейки, как и все дружинники.

– Где? – не поняла Файервинд.

– На жальнике… – многозначительно ухмыльнулся воин. – Кладбище то есть.

Магичка внимательно посмотрела ему в глаза.

– Заяц, кажись, – наконец с такой же многозначительной улыбкой ответила она.