Печать на сердце твоем - Валентинов Андрей - Страница 19

Проход был широк, позволяя идти плечом к плечу. Згур с удивлением заметил, что рядом с ним пристроилась Улада, оставив своего воздыхателя плестись сзади. Похоже, ей стало интересно. Згур и сам с любопытством глядел по сторонам, но стены тянулись дальше, такие ровные, черные, блестящие. Разве что стало немного теплее и суше – они углублялись в самое сердце горы. Несколько раз Згур останавливался и прислушивался. Однако и впереди, и сзади было тихо. Преследователи явно медлили, и Згур внезапно понял – за ними не пойдут. Не зря стену строили! И в душе вновь на миг пробудился страх.

Так прошел час, затем два, а черный лаз тянулся все дальше. Ни перекрестка, ни развилки – ровный черный ход, сухой, чистый, словно вчера подметенный. Правда, несколько раз в стенах встречались странные отверстия, небольшие, размером с кулак. Згур поднес факел и тут же заметил, как вздрогнуло пламя. Он представил, как далеко должна быть поверхность и только головой покачал. Нет, люди такого не сделают. Тогда кто?

Шедший сзади Черемош взмолился, прося об отдыхе. Подумав, Згур махнул рукой, разрешая привал. Спать хотелось до невозможности, а в смелость бравых кметов не очень верилось. Нет, сюда не сунутся! Згур завернулся в плащ, и, погасив факел, провалился в черную бездну без снов и без мыслей.

Разбудили его голоса – негромкие, осторожные. Згур открыл глаза, но решил выждать. Свои?

– Тише, Згура разбудишь! – узнал он голос Черемоша и тут же успокоился.

В ответ послышалось знакомое фырканье.

– Ничего, и так поспит! Убери руку!

– Улада!..

– Я сказала, убери руку!

Згуру стало неловко, он хотел подать голос, но следующие слова заставили замереть и обратиться в слух.

– В Тирисе надо будет сдать его страже. Скажем, что он разбойник и убийца…

– Ты что? – чернявый явно растерялся. – Он ведь…

– Он и есть разбойник! Ты что, не понимаешь? Он был сотником, он потомственный дедич, таких судят только Кеевым судом. Представляешь, что он сделал, если все-таки бежал?

Згур усмехнулся – длинноносая умна. Жаль, что правда еще хуже…

– Но… Улада, он ведь нас столько раз выручал!

Снова фырканье.

– Он себя выручал. Себя – и свое серебро. Не говори глупостей! Я специально пообещала ему так много, чтобы он думал о награде, а не о том, как тебя зарезать, а меня продать куда-нибудь за Великую Зелень. Не спорь!

Послышался тяжелый вздох.

– Без него мы не дойдем…

– Конечно! – голос Палатиновой дочки налился ядом. – Он по крайней мере мужчина, не то, что ты! И убери руку, а то ударю!

Згур понял, что пора вмешаться.

– Чолом! – пробормотал он сонным голосом. – Кого это бить собрались?

– Чолом! – тут же бодро отозвался Черемош. – Мы тут… Насчет завтрака…

– Скорее, ужина, – прикинул Згур. – Ладно, где огниво?

С едой дела оказались плохи. Две лепешки, небольшой кусок вяленого мяса и одно яблоко. Этого едва хватило бы и на один завтрак – или ужин, но Згур настоял, чтобы все было поделено на три раза. Воды же не оказалось вообще, и Згур мысленно выругал себя за беспечность. Впрочем, мех остался при седле, и набрать воду все рано не во что.

С тем и двинулись дальше. Черный проход оставался все тем же – гладким, похожим на нору. Под ногами не было даже пыли, и лишь однажды впереди что-то блеснуло. Згур подошел, наклонился – под ногами лежал странный серебряный кружок с непонятными значками на одной стороне и круторогим быком – на другой. Он долго вертел находку в руках, пока Улада снисходительно не пояснила, что серебро – румское, и такие кружки румы используют вместо гривен. Згур вспомнил рассказ станичника. Похоже, вольные люди действительно ходили этим путем.

Следующая находка была не столь безобидной. Огонь осветил что-то странное, похожее издали на большой полупустой мешок. Однако вблизи все смотрелось иначе. Негромко вскрикнула Улада. Черемош присвистнул и покачал головой…

…Клочья ткани покрывали остатки того, что когда-то было человеческим телом. Труп не истлел, он высох, коричневая, словно дубленая, кожа, обтягивала череп, скрюченные пальцы впивались в черные ладони. Ни вещей, ни оружия, только на шее – камень-громовик на затвердевшей бечевке. Рот щерился желтыми зубами, казалось, мертвец пытается крикнуть…

Хотелось быстрее пройти мимо страшного остова, но что-то смущало. Наконец, Згур понял – кости неизвестного были сломаны. Даже не сломаны – сплющены. Словно невиданная тяжесть обрушилась на него сверху, размазав по гладкому неровному полу. Оставалось лишь догадываться, что – или кого – мог встретить несчастный в пустом подземелье.

Теперь шли осторожно, стараясь не шуметь. Однако впереди были все те же ровные стены, гладкий пол – и пустота. Час шел за часом. Сосновые ветки – самодельные факелы – подходили к концу, и Згур понимал, что скоро они окажутся в полной темноте. И вот огонек последний раз вспыхнул, словно прощаясь, и сгинул. И сразу же подступила чернота.

– Передохнем, – предложил Згур, и все присели на пол. Камни теперь не было ледяными, из недр горы шло тепло. Черемош попытался завязать разговор, но его не поддержали. Згур прикидывал, сколько они прошли. Немало – два часа до привала, и потом еще часа четыре. Сколько же этой норе еще тянуться? Хорошо, что заблудиться нельзя – ход прямой, не спутаешь.

– Сквозняк, – внезапно заметила Улада. – Откуда-то тянет.

Згур привстал – точно. Воздух шел из глубины, свежий, прохладный.

– Мы… Там выход! – радостно воскликнул чернявый. – Пришли!

Згур не стал спорить, но сам думал иначе. Ход спускался, не очень заметно, но постоянно. Значит, за эти часы они спустились очень глубоко.

– Посмотрим, – рассудил он. – Пошли!

Теперь вокруг была только тьма. Приходилось держаться рукой за стену, чтобы не столкнуться друг с другом. Прошел еще час, ничего не менялось, но свежий ветер уже был ощутим, и все повеселели. Наконец, далеко впереди мелькнул серый просвет. Черемош радостно взвизгнул, но тут же умолк. Даже до него дошло, что в таком месте лучше не шуметь.

Все ускорили шаг. Свет приближался, но Згур уже понимал – это не выход. Свет был странным – желтоватым, мерцающим. Так не светят ни солнце, ни луна, но это и не огонь костра. Это поняли и остальные. Разговоры стихли, лишь чернявый бормотал себе под нос что-то невразумительное, не иначе удивлялся.

Внезапно стена, за которую держался Згур, резко ушла влево. Проход расширился.

– Стойте!

Мерцающее отверстие было уже близко. В отличие от прохода оно напоминало ровный четырехугольник. В глубине его уже проступали неясные контуры чего-то большого…

– Я посмотрю! – Черемош положил мешок на пол и скользнул вперед. Послышался удивленный свист.

– Ух, ты! Дий Громовик! Давайте сюда!

Згур невольно усмехнулся – «ух, ты» ему понравилось. Ну, поглядим, что так поразило войтова сына!

Он подошел ближе и сам с трудом удержался, чтобы не вскрикнуть. Проход кончился, за невысоким порогом была пещера. Нет, не пещера – зал! Огромный, светящийся неярким желтым огнем. Свет шел не сверху и не с боков. Казалось, горит воздух. По залу прокатывались мерцающие волны, на миг проступали высокие ровные своды, а затем все вновь погружалось в полутьму.

Зал был пуст, под ногами блестел черный гладкий камень. Згур осторожно перешагнул порог и невольно покачал головой. Черемош прав, действительно «Ух, ты!»

Над ними нависал огромный свод, словно кто-то накрыл черный камень половинкой гигантского лесного ореха. Но скорлупа не бывает такой ровной. Ее не изготовляют из черного камня, не полируют. Правда, сходство все же было. Через весь свод шли глубокие трещины, словно по ореху ударили сверху.

– Красиво! – проговорила Улада равнодушным тоном. – Ну, и куда дальше?

Черемош покрутил готовой и радостно вскрикнул:

– Проход! Смотрите!

Згур кивнул. Проход он уже заметил. И даже не один. На одинаковом расстоянии друг от друга в стенах зала темнели ровные четырехугольные отверстия. Одно, второе …пятое. Шесть проходов, считая с тем, через который они сюда попали.