Выбери любимый жанр

Выбрать книгу по жанру

Фантастика и фэнтези

Детективы и триллеры

Проза

Любовные романы

Приключения

Детские

Поэзия и драматургия

Старинная литература

Научно-образовательная

Компьютеры и интернет

Справочная литература

Документальная литература

Религия и духовность

Юмор

Дом и семья

Деловая литература

Жанр не определен

Техника

Прочее

Драматургия

Фольклор

Военное дело

Последние комментарии
оксана2018-11-27
Вообще, я больше люблю новинки литератур
К книге
Professor2018-11-27
Очень понравилась книга. Рекомендую!
К книге
Vera.Li2016-02-21
Миленько и простенько, без всяких интриг
К книге
ст.ст.2018-05-15
 И что это было?
К книге
Наталья222018-11-27
Сюжет захватывающий. Все-таки читать кни
К книге

Овернский клирик - Валентинов Андрей - Страница 3


3
Изменить размер шрифта:

– Я… это… лучше за хворостом ходить, – упоминание об очередной книге подействовало на Пьера отрезвляюще, и через мгновенье мы остались с Ансельмом наедине.

– Итак, мы с тобой договорились, брат Ансельм? Устроим диспут?

Он кивнул, думая явно не об этом.

– Отец Гильом, говорят, отец Сугерий поссорился с Абеляром именно из-за Святого Дионисия?

Есть! А я все ждал, когда он заговорит со мной об Абеляре? Вот уже полгода его добросовестные соседи докладывали отцу Сугерию, что в келье молодого монаха хранится рукопись великого еретика. Аббат решил не вмешиваться, я – тоже. В конце концов, слава Абеляра столь велика, что Сен-Дени уже начинает потихоньку гордиться, что этот великий грешник когда-то пребывал в наших стенах.

– Это отчасти так. – Я невольно улыбнулся, вспомнив то, на что намекал Ансельм. Господи, как давно это было! Тогда я только осваивался здесь и отец Сугерий казался грозным и недоступным…

– Рискну напомнить тебе, брат Ансельм, что Сен-Дени основано в память Святого Дионисия. Считается, что наш патрон – тот самый первый епископ афинский, которого Апостол Павел встретил на ареопаге после своей проповеди.

Я взглянул на Ансельма и заметил легкую, еле заметную усмешку. Парню было весело. Он знал! Он знал это и многое другое, и сейчас, похоже, просто экзаменовал меня. То ли на искренность. То ли на что-то еще…

– Но Абеляр… Не рискую называть его «брат Абеляр», ибо наш орден отверг его…

Усмешка Ансельма стала заметнее.

– Абеляр нашел в трудах Беды Достопочтенного пассаж о том, что покровитель Сен-Дени – не епископ афинский, а всего лишь какой-то Дионисий Коринфский, который, признаться, ничем особым не знаменит…

– И что «Ареопагитика» написана не Дионисием, а каким-то сирийским монахом пять веков спустя, – негромко закончил Ансельм. – Извините, отец Гильом, но это здесь столь трогательно скрывается…

– В Риме над этим смеются? – решился я.

Ансельм кивнул, и на мгновенье меня посетила не самая удачная мысль. Нет, молодой итальянец не мог быть соглядатаем Курии. Соглядатаи не приходят среди ночи и не требуют свидания с аббатом. Соглядатаи не будут откровенничать с такими, как я…

На этот раз приближение Пьера можно было угадать без особых трудов. Парень продирался сквозь кусты с изрядным шумом. И я, уже не в первый раз за этот идиллически спокойный вечер, почувствовал тревогу.

– Там… Отец Гильом!

Вид у Пьера был не просто растерянный – парень казался чуть ли не вне себя. Итак, не разбойники – тут нормандца не испугать. И не посланец из Сен-Дени. Я вздохнул и встал. Кажется, то, чего боялся отец Сугерий и чего я сам был не прочь избежать, все-таки случилось.

– Этот… Мул. С колокольчиками…

Пьеру явно не хватало слов, но он героически пытался говорить на латыни. Итак, мул с колокольчиками. А на муле…

– В шляпе! Отец Гильом! В шляпе!

Ансельм тоже встал, на его смуглом лице не было и подобия улыбки. Он тоже понял. Да, не зря отец аббат отправил нас троих подальше от Сен-Дени, в забытую Богом часовню Божьей Матери на Полях. Отправил от греха подальше – и, выходит, напрасно. Не пронесло.

– В шляпе! – с ужасом повторил Пьер. – Его… Его Святейшество[3]!

Тон парня был столь искренним, что в первое мгновение я представил себе невозможную картину – Наместник Христа верхом на муле у ворот Нотр-Дам-де-Шан. Но затем опомнился – Папа Римский, конечно, пребывал там, где ему и положено, – в Риме, а в гости к нам пожаловал кое-кто другой. Правда, в этой ситуации я предпочел бы, пожалуй, встретиться с Его Святейшеством. Говорят, он тоже рыбак…

2

Перед глазами тускло блеснул перстень. Я приложился с большому темно-красному рубину и выпрямился. Джованни Орсини, Его Высокопреосвященство, Кардинал Курии и легат Его Святейшества в диоцезах Галлии, то есть в Королевстве Французском, глядел на меня с доброй, благожелательной улыбкой. Он был молод – моложе меня лет на семь – и неожиданно красив. Почему-то я представлял его злым согбенным старцем с потухшим взором.

– А вот и вы, брат Гильом! Надеюсь, рыбалка была удачной?

Тонкие красные губы по-прежнему улыбались, темные глаза светились добротой, и на миг мне стало по-настоящему страшно. Плохо, когда во Францию внезапно присылают из Рима легата с чрезвычайными полномочиями. Плохо, когда этот легат направляется прямиком в Сен-Дени. Но совсем плохо, когда легатом оказывается тот, с кем я давно знаком, хотя и заочно. С того самого дня, когда рукопись моей книги о Святом Иринее Лионском попала в Рим.

– Так-так. Ужинать мы не будем, но на завтрак обязательно отведаем ваших карпов… Кто сии юноши, брат Гильом? Познакомьте нас.

Пока я представлял кардиналу ополоумевшего при виде красной шляпы Пьера и внешне невозмутимого Ансельма, растерянность постепенно уходила. Ведь я знал, что так и будет. Джованни Орсини обязательно захочет повидать меня. Правда, я не мог и предположить, что легат Святого Престола вместо того, чтобы вызвать меня обратно в аббатство, решит сам поехать в Нотр-Дам-де-Шан. Впрочем, Орсини молод и любопытен, а значит – нетерпелив. А может, есть и другая причина.

Кардинальская свита – пятеро крепких парней в темных ризах из дорогой материи – уже деловито наводила порядок. Из келий выбрасывали накопившийся там за долгие годы хлам, дабы устроить Его Высокопреосвященству достойный ночлег.

– Итак, брат Гильом, рад вас наконец увидеть. Дабы не ввергать вас в гордыню, скажу сразу, что поехал в сии места не только ради вас, но и ради здешних вод, кои, по уверениям отца Сугерия и отца Эрве, целебны… А они действительно целебны, брат Гильом?

– Воистину так, Ваше Высокопреосвященство.

Это придумал наш приор – отец Эрве. Старику полегчало в этих местах, и он уверовал в целебность здешних родников. Никто не стал спорить. Отец Сугерий, всегда зревший в корень, распорядился широко распространить слух об этом чуде, а заодно привести старую часовню в порядок в ожидании паломников.

– К вечерне мы несколько запоздали, но, думаю, ее все-таки следует отслужить… Однако сперва давайте побеседуем.

Кардинальская свита уже заняла часовню, деловито осматривая все углы. Интересно, что они там ищут? Затаившегося ассасина с кривым кинжалом или припасенную ради подобного случая гадюку в алтаре?

Кардинал благожелательно кивнул мне, приглашая стать по левую руку. По правую пристроился огромного роста детина с мрачной физиономией. Мне вдруг показалось, что под ризой у него спрятан кинжал. Этого не могло быть, но кинжал почему-то представился мне так, словно я увидел его воочию, – в темных ножнах, из лучшей дамасской стали, с небольшим золотым кольцом на рукояти…

Мы неторопливо направились по тропинке, ведущей к разрушенным еще в давние годы воротам. Старый граф де Корбей потрудился основательно – от них остались лишь фундаменты каменных столбов.

– Вы получили мой ответ, брат Гильом? Я послал его еще три месяца назад.

– Получил, Ваше Высокопреосвященство. И прочитал со всем вниманием и почтительностью.

Мы переписывались уже несколько лет. Прочитав мою книгу, Орсини тут же обвинил меня во всех смертных грехах, а заодно – в «покушении на ересь». Я не удержался – и ответил. Тогда он написал мне лично…

– Очень хотелось бы побеседовать. Боюсь, на пергаменте я не всегда высказываюсь точно… Кстати, брат Гильом, вы сами решили спрятаться здесь или это идея отца Сугерия?

– Спрятаться? – Я изобразил на лице наивозможнейшее удивление и даже остановился, разведя руками. – Ваше Высокопреосвященство! Я лишь скромный монах, посланный нашим высокоученым и высокочтимым аббатом для рыбной ловли.

– Так…

Улыбка исчезла, темные глаза блеснули.

– Брат Гильом! Мне бы очень хотелось, чтобы вы были со мной столь же откровенны, как и я с вами. Или по крайней мере, так, как вы откровенны в своей полемике.