Выбери любимый жанр

Вы читаете книгу


Валентинов Андрей - Ола Ола

Выбрать книгу по жанру

Фантастика и фэнтези

Детективы и триллеры

Проза

Любовные романы

Приключения

Детские

Поэзия и драматургия

Старинная литература

Научно-образовательная

Компьютеры и интернет

Справочная литература

Документальная литература

Религия и духовность

Юмор

Дом и семья

Деловая литература

Жанр не определен

Техника

Прочее

Драматургия

Фольклор

Военное дело

Последние комментарии
оксана2018-11-27
Вообще, я больше люблю новинки литератур
К книге
Professor2018-11-27
Очень понравилась книга. Рекомендую!
К книге
Vera.Li2016-02-21
Миленько и простенько, без всяких интриг
К книге
ст.ст.2018-05-15
 И что это было?
К книге
Наталья222018-11-27
Сюжет захватывающий. Все-таки читать кни
К книге

Ола - Валентинов Андрей - Страница 4


4
Изменить размер шрифта:

– Вы же понимаете, он как ребенок…

Я кивнул, соглашаясь, и вдруг понял: что-то тут немного не так. То есть, совсем не так. Ну, скажем, пожалела барынька этого бедолагу – бывает. И к месту определить решила, с верным человеком направить, золота не пожалела. Тоже случается, конечно. Но странное дело, за весь разговор ни одного имени не помянула. Ни своего, ни идальго этого ушибленного. Не знает? Тогда откуда ей ведать, где родичи его проживают? И моего не спросила. Да как же так? А может, я первый в округе разбойник-душегуб?

– Так вы согласны?

И снова платочек безвинный терзает! Да с чего ж это ей так волноваться?

Подумал я чуток, на горемыку этого поглядел, снова подумал.

Согласился.

И тут же пожалел. Будто мне одного осла мало!

Поблагодарила барынька, платочек спрятала, слуге своему наглому кивнула.

И нет ее! Растворилась словно.

И остались мы с бедолагой идальго вдвоем. Это, конечно, если папашу Молинильо не считать, но он и за шкаф посудный сойти может.

Поглядел я на свои эскудо, в руке взвесил, даже на зуб попробовал…

Вот уж не знаешь, где счастье найдешь!

Два эскудо – деньги. И немалые – двадцать шесть реалов, а в мараведи если – то вообще, бесова уйма. Где-то столько мне причитается с каждого плавания – ежели серые волки под латинским парусом не нагонят, конечно. Это мне причитается, я ведь у Калабрийца правая рука, другим же и по полудюжине реалов за глаза хватит. Так что, считай, к Корсике на фелюге сходил. Вот если бы к золоту еще герой благородный не прилагался…

Поглядел я в окошко – пора. До «Черного петуха» еще ехать и ехать.

– Ваша милость! А, ваша милость?

Услышал? Услышал, вроде. Бороденкой свой заляпанной качнул, пустую миску на лавку поставил.

– Увы мне, увы!

И вздохнул. Грустно так, жалобно. Даже меня проняло.

– Ехать надо, ваша милость!

– Увы… Вновь не по силам мне оказался подвиг. Поистине тяжек путь странствующего идальго! Однако же мужество поистине превозмогает все препятствия, о чем засвидетельствовал жизнию своею благородный сеньор Ланчелоте, справедливо прослывший первым рыцарем всех времен…

Слушать дальше я не стал. Кликнул служанку, сунул ей медяк, и принялись мы сеньора рыцаря в путь собирать. Меч-то я сразу нашел, а вот за шлемом пришлось за стойку лезть. Шлем тоже старым оказался, мятым, словно топтались по нему – да еще и французским. Смех, а не шлем! Такие лет сорок тому носили, а то и все полвека. Я понадеялся было, что это все, да где там! Ко всему еще полагалось копье – тяжелое, с треснувшим древком. Оно все это время в углу простояло, я его даже не заметил – за оглоблю принял. Взялся я за это копьецо – и тут же занозу в ладонь вогнал.

А когда я узнал, что у сеньора рыцаря имеется еще и конь, то только вздохнул. Если латы таковы, то коняга, не иначе, самой Бабьеке[16] бабушка двоюродная.

Как выяснилось – нет. Приличный конек оказался. Упряжь, правда, чуть ли не из мочалы, а так – ничего. Во всяком случае, если и старше меня, то не намного. Только маленький очень. Сеньор рыцарь даром что тощий, зато длинный, с собственное копье ростом – брас с четвертью, не меньше[17]. Ну, ничего, сюда приехал, значит и отсюда сподобится.

Ну, все? Кажется, все!

– Ваша милость, пора!

И снова вздох – такой же тяжкий. Борода-мочалка дрогнула.

– Стоит ли тебе, о юный эскудеро, пускаться в столь опасное странствие? Поверь, я не сомневаюсь в твоей смелости и честности, однако же путь странствующего рыцаря поистине труден…

Я невольно оглянулся, пытаясь найти того, кому предназначена эта тирада. Не нашел. Оставалось признать очевидное: юный эскудеро – это я.

– А посему мой долг предупредить тебя, о отважный оруженосец…

Слушать дальше не стоило. Я не без труда приподнял благородного идальго за плечи…

– …Что путь мой отмечен не столько славою, сколько горестями, кои нет у меня делить охоты с теми, кто не принимал обета странствия.

На двор я его все-таки выволок. И даже на коня взгромоздил. Служаночка тем временем копье подтащила, я ее за ухо потрепал. А вот и мой Куло. Отдохнул, Задница, аж бока залоснились!

Все из-за тебя, зараза!

Ну, едем?

– Однако же ежели ты и вправду решился разделить со мною и все трудности, и славу…

Едем!

Договорил он уже за воротами. Что именно – я даже и не понял. Что-то про того самого сеньора Ланчелоте. Чем-то ему это сеньор ко двору пришелся. Не иначе, родич.

Оглянулся я, вздохнул. Хорошо! Отдохнул, жару переждал, за поясом золотишко позвякивает. Если бы еще не этот…

Ладно, раз уж так выпало!

– Меня Начо кличут, ваша милость. Начо Бланко, а еще Начо Астурийцем.

Вначале показалось – не понял. Задумался, шлем свой мятый-давленый поправил.

– Поистине, Начо, Астурия – земля истинных идальго! И горд я тем, что предки мои – тоже оттуда, из славного города Овьедо…

Поглядел я на него – уже совсем по-другому. То-то мастью он такой светлый, почти как я! Астурийца узнать легко. Меня ведь потому Бланко прозвали – Белым, то есть.

– Сам же я родом из Эстремадуры, из селения Охоно, что возле берега славной реки Тахо. Зовут же меня Алонсо Торибио-и-Ампуэро-и-Кихада…

Я чуть не подавился. Это что, мне все запоминать придется?

– …Однако же с недавнего времени принял я имя Дон Саладо, как и надлежит странствующему рыцарю…

Я покосился на его шлем. Дон Саладо! Хорошо еще, не Дон Сомбреро![18]

В общем, познакомились!

Так и ехали мы рядом,
Я да он, да конь впридачу,
Да осел паскудный Куло.
Рвался к подвигам мой рыцарь,
Погонял конька-беднягу.
Мой осел спешил к кормушке
Я один не торопился.
Я не рыцарь, я – пикаро,
Мне спешить – так только к плахе.
Прожит день – и слава Богу.
(А срубил деньгу – тем паче!).
Всех монет не переловишь,
Но за пригоршню эскудо
Можно стать и эскудеро.
А что дальше – жизнь покажет.

ХОРНАДА II.

О том, как мы бросили вызов нескольким злобным великанам.

– Великаны же из них всех поистине наиболее зловредны! – уверенно заключил Дон Саладо, тыча в горячее небо длинным костлявым пальцем. – Однако же, Начо, колдуны тоже весьма и весьма опасны. Но – по-иному.

– Вам виднее, рыцарь, – вздохнул я, дожевывая последний кус ветчины. – Кто бы спорил, я не стану.

И действительно, спорить с доблестным идальго оказалось совершенно бессмысленно. Это я понял быстро. Как и многое другое.

– Есть еще вино, сеньор, – напомнил я. – Неаполитанское «греко». Вы бы глотнули – жарко!

Жарко! Это еще слабо сказано. Хорошо еще, мы наткнулись на эти деревья, каким-то чудом выросшие прямиком у дороги. Какой-никакой, а тенек, значит, и перекусить можно. И выпить.

На «греко» это я его раскрутил еще в «Черном петухе» (чем я барыньки хуже?). Двадцать мараведи за кувшин – помереть можно! Тем более, моему идальго, кажется, было совершенно все равно, что есть и что пить. Ему все равно, но мне-то нет. Оно конечно, но двадцать мараведи! Тем более, чуть ли не последние его мараведи.

Щедр оказался борец с великанами. И добр. И даже покладист – в некоторых вопросах. А вот во всем остальном…

– И пусть не говорят, Начо, что странствующие рыцари безрассудны, – между тем продолжил он, отхлебнув из кувшина и явно не почувствовав вкуса (а зря!). – Это совсем не так. И пусть не удивляет тебя, что я принимаю отнюдь не каждый вызов…