Обманутые сердца - Биггз Шерил - Страница 29

Белль оказалась права. Трекстон Браггетт – невыносимый мерзавец и лишен всяких манер. Очевидно, он привык обрушивать свои чары на любую приглянувшуюся женщину и ожидал, что леди немедленно бросится в его объятия. Она посмотрела на Трейса. Как могут быть такими разными братья, внешне очень похожие и выросшие в одной семье?

Линн улыбнулась Терезе.

– Я с удовольствием съезжу с тобой в город и почту за честь помочь в выборе украшений.

– Похоже, парни, нам придется ехать в одиночестве, – Трекстон не сводил глаз с Линн.

Она поджала губы. Почему Трекстон продолжает так на нее смотреть? Линн знала, что он ночью привез Белль на плантацию, но почему так странно себя ведет? Вдруг ее осенила ошеломляющая мысль – неужели Белль целовалась с ним? Не в этом ли причина, что он разглядывает ее с насмешливой, соблазнительной улыбкой на губах?

– Трекс, а разве обычно ты не один ездишь на своем коне? – скептически поинтересовался Тревис.

– При случае, не отказываюсь и от совместной езды.

Ответ вызвал удивление на лице Тревиса. Трекстон улыбнулся Линн и, несмотря на то что она отвела глаза в сторону, продолжил:

– Когда леди хорошенькая, и Плут не возражает.

Все рассмеялись, кроме Линн, которой едва удалось выдавить улыбку. Кто такой Плут?

Трекстон посмотрел на Трейса, который был не в состоянии отвести взгляд от Белль более чем на несколько секунд. Ему сразу стало стыдно, и он вспомнил о решении, которое принял несколько часов назад, наблюдая, как Белль идет к своей комнате. Если Трейс ее хочет, пусть получит. Тогда зачем он задирает ее? Почему просто не пожелал доброго утра и не оставил в покое? Трекстон начал злиться на самого себя. Что из того, что она ему нравится? Ему нравится дюжина женщин, и возможно, понравится еще дюжина прежде, чем он на какой-нибудь остановится. Что стоит отказать себе в удовольствии переспать с ней? Белль Сент-Круа, несмотря на случайные проявления характера, – леди, порядочная, воспитанная леди. А леди, в венах которых вместо горячей крови лед, его совершенно не интересовали.

Тереза переложила вожжи в одну руку, а другой поправила розовую соломенную шляпку с широкими полями.

– Белль, как давно ты не была в Новом Орлеане?

Пальцы Линн крутили зонтик из белого муслина и кружев, который лежал на плече, а взгляд блуждал по проносящимся мимо окрестностям. Луизиана и Миссисипи были так похожи, но в то же время и очень отличались. В ее родном Натчезе встречались дремучие леса, крутые горы и высокие утесы, которые резко обрывались над протекающей внизу рекой. Эти же земли были плоскими, только кое-где монотонный пейзаж нарушали небольшие возвышенности.

– Белль, ты меня слушаешь?

Линн внезапно поняла, что Тереза разговаривает с ней.

– Что? – она обернулась, глядя на нее широко раскрытыми глазами. – Ты меня о чем-то спросила?

– Да, – Тереза рассмеялась. – Я спросила, как давно ты не была в Новом Орлеане?

– Ох, извини, я тебя не слушала. Засмотрелась на окрестности, – Линн солгала только наполовину. Она, конечно, увлеклась окружающим пейзажем, но слышала, как Тереза сказала «Белль» и не сразу сообразила, что девушка обращается к ней, на мгновение позабыв, что сейчас выступает в роли Белль. В сущности, такая проблема была и в «Шедоуз Нуар», и Линн побаивалась, что Браггетты начнут принимать ее за глухую.

– Я не была в Новом Орлеане много лет. Приезжала туда с отцом и сес… кузиной сразу же после смерти матери. Папе необходимо было хоть ненадолго уехать из дома, но все это было так давно, что я почти ничего не помню. Уверена, в городе все изменилось.

Тереза кивнула.

– Я сожалею о твоей маме. Вы были близки?

– Я уже не очень хорошо ее помню, – тихо ответила Линн. – Хотя отец до сих пор сильно тоскует по ней.

– Это должно быть прекрасно, – Тереза бросила быстрый взгляд на Линн. – Ох, прости, я хотела сказать, прекрасно, когда родители так любят друг друга. Мои – нет.

– Твои родители не… – Линн призадумалась. Она никогда не отличалась умением выуживать информацию. У Белль это получалось гораздо лучше. И она всегда добивалась своего. Линн решила попробовать еще раз. – Твои родители не любили друг друга?

Тереза рассмеялась.

– Да, это действительно забавно. Между моими родителями не было никакой любви. Сомневаюсь, чтобы они вообще когда-нибудь что-то чувствовали друг к другу. Их брак был устроен.

– Он… плохо с ней обращался?

– Плохо? – Темные брови Терезы взметнулись вверх. – Он был чудовищем.

Дорога повернула, вдали показались первые дома Нового Орлеана.

– Ну вот, мы почти приехали, – сказала Тереза.

Линн не поняла, были ли слова девушки просто невинным замечанием, или та решила сменить тему. Она больше не отважилась продолжить разговор. В любом случае, ей не нравилось расспрашивать Терезу. Они проехали мимо кизиловой рощицы, и Линн посмотрела в сторону открывшейся перед ними реки.

– Ох, а я считала, что набережные Натчеза и Виксберга самые многолюдные, но это… – она рассмеялась. – Это невероятно. Там, должно быть, пришвартовались несколько дюжин пароходов.

– Скорее всего, более сотни, – заметила Тереза. – Не говоря уже о стоящих на якоре шхунах и снующих между ними лодках.

– И все подходят к причалу?

– Кто знает? Ненавижу лодки. Удивленная Линн повернулась к собеседнице.

– Почему?

– Однажды отец заставил нас совершить поездку по реке. На завтрак подали какую-то еду, которая мне не понравилась. Я не стала есть, а он разозлился и решил меня проучить. Линн нахмурилась.

– Завязал веревку вокруг моей талии и бросил меня в воду.

– Что? – Линн не могла поверить своим ушам, – бросил тебя за борт? Но почему?

Тереза пожала плечами.

– Урок заключался в следующем – либо ты ешь предложенную еду, либо терпишь последствия своего отказа.

– Но выбросить ребенка за борт?

– Таков был мой отец, – с горечью отозвалась Тереза. Неожиданно она улыбнулась и обратила на Линн сияющий счастьем взгляд. – Но теперь его нет, так что это все в прошлом.

– Да, – тихо пробормотала Линн. – Все в прошлом, – она непроизвольно вздрогнула. Могла ли Тереза оказаться той, кто… Линн отбросила эту мысль, решив, что это просто нелепо. Судя по всему, Томас Браггетт был сумасшедшим и жестоким человеком, и Линн становилось все труднее и труднее питать враждебность к неизвестной личности, лишившей его жизни. Ею двигало единственное желание добиться освобождения отца из тюрьмы. Именно эта причина побудила ее к сотрудничеству с Белль, особенно после встречи с Трейсом Браггеттом, главным подозреваемым.

Мысль о Трейсе отдалась теплом во всем теле. Он не был похож ни на одного из мужчин, с кем она встречалась до этого, – нежный, чувствительный и заботливый. За те несколько часов, что они провели наедине, он зажег в ее душе какую-то искру, чего ранее не удавалось ни одному мужчине. Линн чувствовала, что под его манерами джентльмена скрывается спокойная сила, позволяющая справляться со всеми превратностями судьбы. Последняя мысль вызвала сомнение. Могла ли эта спокойная сила и железная воля позволить ему, в конце концов, взбунтоваться против своего отца?

Линн не хотела так думать, не хотела верить, но у нее не было выбора, кроме как иметь это в виду.

Экипаж свернул в сторону набережной. Они проехали монетный двор, и несшие службу у входа солдаты кивнули, когда Тереза бросила взгляд в их сторону. Еще один военный, который в этот момент слезал с лошади, обернулся и, широко улыбаясь, помахал Терезе рукой.

– Старый поклонник? – спросила Линн, заметив, с каким энтузиазмом девушка ответила на приветствие.

Тереза рассмеялась.

– Нет, это Бретт Фортуа, друг одного из моих братьев, – она остановила коляску перед рынком, раскинувшемся под открытым небом. – Я обещала Занне кое-что купить. Скоро вернусь.

– Нет, подожди, я пойду с тобой, – Линн быстро оглянулась по сторонам, неожиданно сообразив, как близко они от отеля «Сент-Луи». А вдруг Белль решит прогуляться? Линн подняла руку, чтобы опустить на лицо вуаль, и с ужасом обнаружила – она забыла надеть шляпку. Вылезая из коляски, осторожно огляделась, но, похоже, волновалась зря. Белль будет сидеть в номере в отеле. Линн последовала за Терезой под парусиновые навесы, нависающие над прилавками продавцов, и сразу же оказалась в самом центре активной деятельности. Продавцы зазывали каждого, кто проходил мимо палаток, пытаясь завлечь покупателей красноречием и обещанием продать лучшие овощи, вкуснейшие фрукты, самую свежую рыбу. Покупатели торговались, а дети с радостью пробовали образцы, до которых удавалось дотянуться, пока родители делали покупки.