Обманутые сердца - Биггз Шерил - Страница 23

Она почувствовала, как напрягся Трекстон, чуть наклонился вперед и, положив руки на колени, уставился в пол. Линн обернулась и проследила направление взгляда Трейса. За ее спиной между двумя высокими окнами висел написанный маслом портрет, которого она раньше не заметила. Линн инстинктивно поняла, что это Томас Браггетт, хотя дети совершенно не были на него похожи. Браггетт оказался огромным сильным мужчиной, и больше годился для физического труда, чем на роль сенатора. У него были светлые волосы, а в голубых глазах отсутствовал даже намек на душевность и теплоту.

Линн снова посмотрела на Трейса и почувствовала, как ее захлестнуло отчаяние. Она физически ощутила исходящую от него враждебность, когда он смотрел на портрет своего покойного отца.

– Да, – наконец произнесла Евгения, – это правда. Но мы решили больше не вспоминать об этом, – она улыбнулась своим детям, хотя их лица так и стались мрачными. – Я не видела необходимости откладывать свадьбу Терезы и приезд сыновей.

– Возможно, мисс Сент-Круа не станет осуждать нас за несоблюдение приличий, – заметил Трекстон низким, грубоватым голосом. Он снова выпрямился и обратил на Линн суровый взгляд.

– Я не хотела… – Линн встала. – Простите, Евгения, я не хотела вызвать у вас неприятные воспоминания. А теперь, если позволите, я поднимусь в свою комнату переодеться.

– Дорогая, вам вовсе не нужно так поспешно покидать нас, – заметила миссис Браггетт.

– Мне бы хотелось прилечь, – Линн улыбнулась. – Наверно, каталась дольше обычного.

Трейс выпрямился, Тревис и Трейнор поднялись, только Трекстон остался сидеть. Все наблюдали, как Линн выходит из гостиной.

– Ну, мальчики, – через несколько секунд сказала Евгения. – Думаю, вам всем тоже пора переодеться. Уверена, на вас скопилось столько дорожной пыли, что на ней можно разбить сад. Так что разбегайтесь. В ваших комнатах все осталось по-прежнему. Я ничего не стала менять.

Тревис и Трейнор поцеловали мать в щеку и вышли. Тереза побежала распорядиться, чтобы Занна приготовила им ванны.

Евгения посмотрела на Трейса, который так и остался стоять перед камином. По глазам было видно – его мысли за сотни миль отсюда. Она перевела взгляд на Трекстона, все еще сидевшего на диване.

– А мужчины в Техасе разве не принимают ванну?

Его губы медленно растянулись в улыбке.

– Да, ма, техасские парни часто принимают ванну, но по чуть-чуть, – он ухмыльнулся и медленно встал. – Таким образом ты пытаешься намекнуть, что я грязный, или просто стараешься выпроводить?

– И то, и другое, – честно призналась Евгения. Он кивнул и вышел.

– Никогда не думала, что опять увижу это выражение в твоих глазах, Трейс, – тихо заметила миссис Браггетт, как только убедилась, что осталась наедине с сыном.

Трейс посмотрел на мать.

– Какое выражение?

– Свидетельствующее, что тебя заинтересовала женщина, вот какое.

Он покачал головой.

– Как всегда, стараешься сыграть роль свахи, верно, ма?

Евгения подошла и прикоснулась к руке сына.

– Трейс, все в порядке, его больше нет. На этот раз отец не сможет тебе помешать.

Трекстон задержался у двери в комнату гостьи. Он хмурился, черные брови сомкнулись на переносице. Сегодня утром Белль произвела на него сильное впечатление. Он решил, что это пылкая маленькая злючка, способная доставить много проблем. Трекстону еще не доводилось встречать такую женщину. И, определенно, ему не терпелось затащить ее в постель, если только она не станет посягать на его свободу.

Трекстон отошел на шаг от двери и снова остановился, услышав, как девушка тихо запела. Не веселую мелодию, чего следовало ожидать, учитывая впечатление, которое она произвела на него утром, а тихую, прекрасную и немного грустную. Трекстон всегда действовал основываясь на первом впечатлении, но теперь все больше убеждался, что первое впечатление о Белль Сент-Круа оказалось ошибочным.

– Огонь в крови, – с издевкой заметил он. – Скорее, теплое молоко.

У дверей в свою прежнюю комнату Трекстон снова остановился. На него нахлынули воспоминания о другом Трекстоне Браггетте, маленьком мальчике, который постоянно пытался сопротивляться суровому диктату отца и постоянно страдал из-за своей отваги. В двадцать лет Трекстон обручился. Он планировал жениться и уехать как можно дальше от «Шедоуз Нуар». Менее чем через год отец чуть не уничтожил его. Тогда он уехал из дома и до сих пор ни разу не возвращался. Но сейчас Томас Браггетт мертв и уже ничем не может повредить сыну.

Трекстон вошел в комнату, огляделся по сторонам и сразу же почувствовал, как начинает расслабляться. В комнате все осталось точно так, как сказала мать. Его комната. Трекстон подошел к открытому окну, распахнул скрытую дверь и вышел в галерею.

Колонна напротив была увита жасмином. Он склонился над перилами. Растение закрывало всю решетку, по которой они с Трейсом в детстве убегали из дома после того, как мама укладывала их спать. Они никогда не отваживались пользоваться наружней лестницей из страха, что отец может поджидать внизу. По какой-то причине им никогда не приходило в голову, что отец может поджидать у решетки, но этого никогда не случалось.

Достав из кармана жилета сигару, Трекстон откусил кончик и выплюнул его за перила. Сунул сигару в рот и полез в карман брюк за спичками. Достал одну, чиркнул серной головкой по неровной поверхности колонны. Тонкая спичка вспыхнула, прикрыв ее рукой, Трекстон поднес огонек к концу сигары и быстро сделал несколько затяжек, чтобы раскурить табак.

Прошлой ночью у него был долгий и тяжелый путь. Он мог бы сесть на пассажирское судно в Батон-Руж, но решил этого не делать. Морские суда считались отличным способом передвижения, но только не для Трекстона. Он никогда не путешествовал по воде, если можно было ехать другим транспортом. Однажды он чуть не погиб, путешествуя по Миссисипи, когда взорвался котел парохода. Трекстон оказался одним из счастливчиков, кому удалось спастись. И в дальнейшем он не испытывал желания рисковать жизнью. По крайней мере, на пассажирском судне.

– В сумерках поет Лорелле, поет Лорелле мне…

Внимание Трекстона привлекла распахнутая в галерею дверь… дверь в комнату Белль.

Медленно, не совсем понимая, зачем это делает, он подошел к окну. Оно было открыто, но плотные портьеры задернуты. Вдруг одна из них отодвинулась, и Трекстон оказался нос к носу с Белль Сент-Круа, которая при виде его замерла с протянутой рукой, вцепившись в ткань портьеры.

– Ах, мистер Браггетт… – пролепетала Линн, чуть не лишившись чувств. – Вы меня напугали.

Трекстон улыбнулся в полной уверенности, что она знала о его присутствии.

– Неужели?

Внезапно сообразив, что на ней ничего нет, кроме сорочки и панталон, Линн схватила штору, которую только что отодвинула, дернула на себя и прижала к груди.

– Мистер Браггетт, прошу вас, – она почувствовала, как запылали щеки. – Я не знала, что здесь кто-то есть, – Линн в отчаянии пыталась обернуть портьеру вокруг тела.

Всего лишь несколько мгновений назад, вспоминая свою первую встречу с Белль Сент-Круа, Трекстон ощущал прилив желания, но сейчас определенно этого не чувствовал. Только не к мисс Целомудрие и Скромность, кутавшуюся сейчас в портьеру. Он удивленно уставился на Линн. Что, черт возьми, произошло? Куда подевалась та маленькая фурия, только сегодня утром готовая свернуть ему шею и дать отпор любой дерзости? Трекстону был не по вкусу ее язычок, но пылкость, без сомнения, пришлась по душе. Он даже испытал непреодолимое желание уложить ее в постель.

Но это было тогда. Теперь его кровь была холодна как скованная льдом река. Трекстон нахмурился.

Может быть, дело в нем самом? Он решил попытаться еще раз. В конце концов, исходя из собственного опыта, который, кстати, был очень очень мирным, Трекстон знал: вспыльчивые женщины в постели – настоящие тигрицы, а он просто обожал страстных женщин.

Трекстон шагнул вперед, сократив расстояние между ними до шести дюймов, поднял руку и ласково провел пальцем по обнаженному плечу Линн.