Китайский попугай - Биггерс Эрл Дерр - Страница 28

– Здесь живет доктор Уайткомб, очень интересная женщина и замечательный человек, – сказала Паула. – Мне бы очень хотелось, чтобы вы познакомились и понравились друг другу.

Дверь в дом тоже не была заперта. Молодые люди вошли в большую гостиную, может, не столь роскошную, как у Мэддена, но гораздо уютнее и обставленную с большим вкусом. У окна в кресле-качалке сидела седовласая женщина. Ее спокойное, мягких очертаний лицо и добрые умные глаза с первого же взгляда вызывали симпатию.

– Хэлло, милый доктор, как вы поживаете? – ласково обратилась к женщине Паула. – Я привезла к вам гостя.

Перестав качаться, женщина встала с кресла, и ее улыбка, казалось, осветила всю большую комнату.

– Рада видеть вас, молодой человек. – Она протянула Бобу руку.

Боб не мог прийти в себя от удивления.

– Так это… это вы доктор Уайткомб? – только и мог он произнести.

– Я, конечно, – рассмеялась женщина, – но сразу видно, что вы в моей помощи не нуждаетесь. Выглядите вы великолепно.

– То же самое я могу сказать о вас. – Боб, видимо, пришел в себя.

Доктор Уайткомб улыбнулась:

– Мне пятьдесят пять лет, и тем не менее приятно слышать комплимент из уст молодого человека. Садитесь, пожалуйста, и будьте как дома. Вы где остановились?

– Здесь, по соседству, на ранчо мистера Мэддена.

– Ах вот оно что. Слышала я, что мистер Мэдден приехал в наши края. Признаться, не очень-то он приятный сосед. То ли такой нелюдимый, то ли просто нос дерет. Такие совсем не подходят к нашим местам. Мы тут, в пустыне, все держимся вместе, общаемся, дружим.

– Я слышал, что именно вы тут для многих местных жителей стали настоящим другом.

Доктор Уайткомб пожала плечами.

– Как же иначе? Ведь люди для того и живут, чтобы помогать друг другу. Вот и я всю жизнь делала, что могла, и жалею лишь о том, что не могла сделать больше.

Доброта этой женщины и исходящая от нее благожелательность, казалось, заполняли все вокруг. Боб, как и все в ее присутствии, и в самом деле почувствовал себя легко и свободно.

– Если не возражаете, я покажу вам свое хозяйство. Мне удалось добиться того, что мертвая доселе пустыня расцвела. Хорошо, если так напишут обо мне, когда я умру. Видели бы вы эти места, какими они были до моего приезда! А у меня всего имущества – ружье да кот. Впрочем, кот вскоре сбежал, не захотел тут оставаться. Первый дом я построила собственными руками. Отсюда до Эльдорадо пять миль, и каждый день я пешком ходила туда и обратно. В те годы еще никто не слышал о мистере Форде.

Показав дом, хозяйка повела своих гостей во двор, с гордостью демонстрируя чистые и ухоженные подсобные помещения, а потом они направились к маленьким домикам, где жили подопечные доктора Уайткомб. При виде милого доктора люди выходили из домиков, выглядывали из окон, приветливо здоровались. Вокруг расцветали улыбки.

– Эти люди приехали сюда со всех концов страны, – шепнула Паула Бобу. – Больные, несчастные, разуверившиеся во всем на свете. Доктор Уайткомб вдохнула в них новую жизнь.

– Ну к чему такие слова, – поморщилась миссис Уайткомб, услышав последние слова девушки. – Я всего-навсего приветливо приняла их тут, предоставив жить, как им нравится. Мир вокруг стал таким жестоким и враждебным, и для каждого человека очень много значит и проявленное к нему участие, и просто теплое, дружеское слово.

Боб был немало удивлен, увидев в дверях одного из домиков Фила-Лихоманку, погруженного в разговор с Мартином Торном. Так вот к кому в такую рань отправился секретарь Мэддена! А еще говорил, что общество Мэйдорфа ему чрезвычайно неприятно. Услышав голоса, оба поспешили скрыться в доме.

Пауле и Бобу не хотелось расставаться с гостеприимной хозяйкой этого оазиса доброты и заботы о человеке, но нельзя было более злоупотреблять временем доктора Уайткомб. Хозяйка проводила их до ворот и радушно пригласила заглядывать чаще.

Взяв в свои руки крепкую рабочую ладошку этой необыкновенной женщины, Боб произнес с удивившим даже его самого чувством:

– Спасибо вам, доктор! Обязательно загляну. И знаете, похоже, я постепенно начинаю немного понимать притягательность этого края. И его красоту.

– Пустыня стара как мир и мудра, – улыбнулась доктор Уайткомб. – И прекрасна, надо только научиться понимать ее, а это дано не каждому. Двери моего дома всегда открыты. Помните об этом, мой мальчик.

Развернув машину, Паула Вэнделл поехала в нужном ей направлении. Какое-то время молодые люди ехали молча.

– У меня такое чувство, будто я навестил свою старую любимую тетушку, – сказал наконец Боб. – Я так и ждал, что она сунет мне на прощание сладкий пряник.

– О, это совершено необыкновенная женщина, и никто лучше меня не знает об этом, – подхватила Паула. – Если бы не она… В ее окне я увидела первые проблески света в беспросветной пустыне, в ее доме почувствовала тепло после леденящего холода, в котором пришлось жить. Доктор Уайткомб – замечательный человек!

Вы знаете, я поняла – не все выдающиеся люди обязательно живут в крупных центрах.

Меж тем машина прокладывала себе путь по чуть заметной дороге среди совершенно голой и безлюдной пустыни, теперь уже раскаленной от солнца. Далекие горы и более близкие холмы обволакивало марево. Суровый край, подумал Боб, то невыносимая жара, то ночной пронизывающий холод. И люди здесь разные… Вспомнив о неприятных людях на ранчо Мэддена, он задумался о том, что будет делать по возвращении туда, а вслух произнес:

– Вы меня так и не спросили, мисс Вэнделл, зачем я сюда приехал.

– Не хотела я вас расспрашивать, – отозвалась девушка. – Ждала, пока вы не решите сами рассказать мне обо всем. Как это только что сказала доктор Уайткомб? Для человека много значит проявленное к нему участие.

– Есть у меня такая потребность, и наверняка я скоро обо всем расскажу вам, но пока просто не вправе. Но мне хотелось бы кое о чем порасспросить вас, можно?

– Валяйте, – улыбнулась девушка.

– Вы сказали нам с Холли, что, когда в среду вечером приезжали на ранчо Мэддена, вам показалось, там что-то не в порядке, не так, как должно быть…

– Да, у меня появилось такое чувство.

– И очень возможно, чувство вас не обмануло, мисс. А тот человек с черной бородкой… Как думаете, есть ли шанс вновь встретить его?

– Разве что случайно.

– А если случайно вы все-таки встретите его, можно просить вас сообщить мне об этом? Или моя просьба чересчур нахальна?

– Нисколько, я обязательно сообщу вам. Но мало надежды вновь увидеть его. Боюсь, он из тех бродяг, что сегодня здесь, а завтра, например, уже в Аризоне. Тогда, вечером, он с такой прытью заковылял прочь…

– Тем более желательно отыскать его. Извините, я ничего толком вам не могу сказать, это не моя тайна.

– Да не волнуйтесь, я все понимаю и отнюдь не настаиваю, чтобы вы мне тут же раскрыли ваши тайны.

– Ох, с каждой минутой я открываю в вас все больше достоинств, – с непритворным восхищением вымолвил Боб.

Объехав – и кажется без толку – большой кусок пустыни в поисках подходящей натуры для нового фильма, Паула Вэнделл решила, что на сегодня достаточно. Время пролетело незаметно. Было около четырех, когда они остановились у ранчо Мэддена. Боб неохотно вышел из машины и не торопился прощаться. Подойдя к окошечку со стороны водителя, он долго смотрел на девушку, будучи не в силах оторваться от ее глаз – прекрасных, ласковых и спокойных.

Паула сама положила конец затянувшемуся прощанию, бросив ласковое, но решительное «до новой встречи». Боб, спотыкаясь, направился в дом.

Как и предполагал Боб, конец дня прошел в томительной скуке. К вечеру жара немного спала, подул легкий прохладный ветерок. Мэдден по-прежнему пребывал в отвратительном настроении, но разрешил ему воспользоваться маленькой машиной, чтобы съездить в Эльдорадо «немного поразвлечься».

По правде сказать, ничего интересного в Эльдорадо Боб не нашел. За окном гостиницы «На краю пустыни» ее владелец, зевая, листал толстую воскресную газету. Мэйн-стрит, еще не успевшая остыть от дневной жары, была пустынна. Оставив машину у гостиницы, Боб направился в редакцию. Вилл Холли очень обрадовался его приезду.