Китайский попугай - Биггерс Эрл Дерр - Страница 11

– Вы здешняя уроженка?

– Нет. Впервые я увидела эти места несколько лет назад, когда мы с отцом приехали в санаторий доктора Уайткомба, здесь неподалеку, за ранчо Мэддена, в пустыне. А когда я осталась совсем одна, пришлось взяться за работу. Впрочем, это я уже начала рассказывать вам историю своей жизни…

– Так и должно быть, женщины и дети мне всегда исповедуются – есть, наверное, во мне что-то пасторское. А кофе здесь отвратительный.

– Вы правы. Что закажете на десерт? Здесь предлагают два вида пирога – один яблочный, а другой кончился. Выбирайте.

– Уже выбрал. Тот, второй. Официант! Счет, пожалуйста. Разрешите, я заплачу за нас обоих.

– Ни в коем случае!

– Но после атаки, предпринятой моей отбивной на ваши брюки… Разрешите хоть часть тяжести снять с души!

– Глупости! Я в служебной командировке, мне платят суточные. А если будете упорствовать, заплачу и за вас!

Проигнорировав зубочистки, услужливо предложенные кассиршей, Боб Иден вслед за девушкой вышел на улицу. Уже совсем стемнело, и вокруг не было ни души. Цепочка разноцветных лампочек на фронтоне соседнего низкого здания извещала, что здесь можно поразвлечься.

– Куда пойдем? – спросил Боб. – Может, в кино?

– Исключается. Этот фильм я отлично помню, он мне стоил десяти лет жизни. А что вы, собственно говоря, здесь делаете? Мне ведь люди тоже исповедуются. Я знаю о вас лишь то, что вы нездешний.

– Верно, нездешний. А зачем приехал – слишком долго рассказывать. Когда-нибудь все обязательно расскажу, а сейчас я должен разыскать редактора «Эльдорадо таймс». У меня к нему письмо.

– Вилла Холли?

– Как, вы его знаете?

– Да его все знают. Пошли, он, наверное, в редакции.

Молодые люди свернули на Первую улицу. Бобу Идену было приятно сознавать, что рядом с ним идет такое очаровательное стройное создание. Он еще не встречал девушки столь непосредственной, открытой и столь уверенной в себе, не чувствующей страха перед жизнью. Неужели этот заброшенный в пустыне городишко казался ему серым и неинтересным? Да он просто прелесть!

В окне редакции горел свет и была видна фигура худощавого человека, склонившегося над пишущей машинкой. При виде гостей Вилл Холли встал и сдвинул со лба зеленый козырек, заслонявший глаза от яркого света лампы. Он оказался высоким мужчиной, преждевременно поседевшим, с печальными добрыми глазами. На вид ему было за тридцать.

– Привет, Паула! – тепло приветствовал он девушку.

– Привет, Вилл. Ты только погляди, что я нашла в «Оазисе».

Редактор улыбнулся.

– Я всегда говорил, если кому и суждено обнаружить в Эльдорадо что-нибудь заслуживающее внимания, так это тебе. Не знаю, кто вы, молодой человек, но из пустыни лучше поскорее убраться, пока она вас не поглотила.

– У меня к вам рекомендательное письмо, мистер Холли, от вашего знакомого, Флэтгейта.

– О, Гарри Флэтгейт!

Взяв письмо, Вилл Холли задумчиво повертел его в руках.

– Эхо далекого прошлого! Мы с Гарри были начинающими журналистами в нью-йоркском «Сан». Вот это был журнал!

Прочтя письмо, журналист какое-то время молча смотрел в черноту за окном, видимо вспоминая прежние годы, потом обратился к гостю:

– Гарри пишет, что у вас тут дела.

– Верно, – подтвердил Боб. – Когда-нибудь я расскажу об этом, а пока хочу просить помочь мне найти машину, чтобы съездить на ранчо Мэддена. Можно здесь взять машину напрокат?

– Вы хотите увидеться с самим Мэдденом?

– Да, и как можно скорее. Он должен быть у себя на ранчо.

Вилл Холли с интересом смотрел на гостя.

– Сам я Мэддена не видел, но слышал, что он вчера приехал из Бэрстоу. Наверняка эта молодая особа сможет вам больше сообщить о нем. Вы знакомы?

– Да как сказать, – смущенно улыбнулся Иден. – Некоторым образом нас познакомила моя отбивная, но что касается имен и фамилий…

– Ага, понятно. Тогда разрешите представить: мистер Боб Иден, мисс Паула Вэнделл. Даже в этом предбаннике ада не следует забывать о хороших манерах.

– Сердечно вам благодарен, – поклонился Боб Иден. – А теперь, раз уж мы официально познакомились, разрешите полюбопытствовать, мисс Вэнделл: вы знаете Мэддена лично?

– Ну что вы! Я слишком мелкая сошка. Просто пару лет назад кинокомпания, где я работаю, производила съемки на его ранчо. Там прекрасный дом, а особенно колоритен внутренний двор, патио. Ну прямо идеальная натура для сценария того фильма, не потребовалось никаких декораций. Обнаружив в пустыне такую жемчужину, я, естественно, постаралась ее использовать на всю катушку. И вот теперь нам надо снимать фильм, для которого опять очень подошло бы ранчо Мэддена. Несколько дней назад я обратилась к его владельцу с просьбой разрешить нам вновь снять несколько сцен в его владениях. В письме из Сан-Франциско он написал в ответ, что как раз едет сюда и с удовольствием дает согласие на мою просьбу. И вообще письмо было очень милое. Но это еще не все. – Девушка присела на край редакционного стола и продолжала: – Приехав два дня назад в Эльдорадо, я в тот же день, к вечеру, отправилась на ранчо. Ворота были распахнуты, и я на своей машине въехала прямо во двор. Когда заворачивала к подъезду, фары моей машины внезапно выхватили из темноты у двери сарая фигуру незнакомого чернобородого человека с мешком за плечами. Он застыл, как пустынный лис на дороге, ослепленный фарами, а потом отскочил в темноту. Мне пришлось долго стучать в дверь, пока не показался какой-то бледный, явно перепуганный тип. Он назвался Торном, секретарем миллионера. Я объяснила, зачем приехала, но он очень нелюбезно заявил, что сейчас увидеться с его шефом абсолютно невозможно. Я настаивала, но это ни к чему не привело. «Приезжайте через неделю», – как заведенный повторял он и наконец просто захлопнул дверь у меня перед носом.

– Значит, вы не видели Мэддена и не знаете, приехал ли он.

– Не видела, но из слов секретаря поняла, что приехал, только принять меня не может.

– И что было дальше?

– Да это, собственно, и все. Пришлось отправляться назад несолоно хлебавши. Кстати, на обратном пути недалеко от ранчо я снова заметила на дороге в свете фар того самого бородача, но, когда подъехала поближе, он уже скрылся куда-то. Разыскивать его я, естественно, не стала, наоборот, прибавила газу. Я очень люблю пустыню, но не ночью.

– Спасибо за информацию, мисс Вэнделл. А поскольку мне надо как можно быстрее добраться до ранчо Мэддена, не скажете ли, где я могу взять машину напрокат?

– Нет необходимости, – сказал журналист. – Я сам отвезу вас на ранчо, есть у меня старенький автомобиль.

– Ну что вы! – запротестовал Боб. – Не стоит из-за меня отрываться от работы.

– Смеетесь, сэр? Какая тут работа? Торчу в этой конуре, сам придумываю себе работу и растягиваю ее, как могу.

Все вместе они вышли из редакции, и Вилл Холли запер дверь на ключ. Темная безлюдная улочка тянулась в обе стороны – в никуда, концы ее терялись в пустыне.

– Это же страшная глушь! – произнес журналист. – Нет, в пустыне есть и приятные стороны, но пусть только врач мне скажет: «Теперь можете уезжать», и меня уже здесь не будет! Днем еще куда ни шло, что-то происходит, чем-то занимаешься, но вот здешние ночи, одинокие, холодные…

– Ну, Вилл, не так уж здесь все плохо.

– Да, согласен, даже совсем неплохо, особенно с тех пор, как у нас появились радио и кино, теперь я каждый вечер пялюсь на экран. Иногда в хронике или каком-нибудь фильме промелькнет кусочек Нью-Йорка, Пятая авеню, перекресток Сорок второй и множество машин, и каменные львы перед библиотекой, и женщины в меховых манто. Но моего района никогда не покажут! Паула, если ты меня любишь, сделай так, чтобы в каком-нибудь фильме были такие кадры: толпы под эстакадой, вход в метро, мелочная лавочка Перри, задворки почты и вдали золотой купол кинотеатра «Мир». Тогда я буду сидеть и смотреть, смотреть… пока в глазах не потемнеет.

– Я бы с удовольствием сделала это для тебя, Вилл, но толпы из-под эстакады и из метро не желают смотреть такое, вот в чем беда! Они-то все как один мечтают о безбрежных равнинах в пустыне, о жизни вдали от шума больших городов.