Дом без ключа - Биггерс Эрл Дерр - Страница 3

Щедро расплатившись с носильщиком-инвалидом, у которого вместо правой руки был стальной крючок, Джон опустился на скамью и стал думать о том, что с ним случилось.

3 000 миль отделяло его от Бикн-стрит и ему предстояло еще 2 000 миль пути. Дернуло же его послушаться родных и пуститься в эту авантюру – ехать на Гавайские острова только для того, чтобы намекнуть мисс Минерве, что пора же, наконец, вернуться к родным пенатам. Он чувствовал себя выбитым из колеи. О, как хорошо было бы очутиться снова в родном Бостоне и снова заняться в банке обычными делами!

Резкий гудок. Джон вздрогнул. Подняв глаза, он увидел вокруг себя сказочную красоту. Утренний воздух был свеж и сух. Перед ним расстилалась гавань, мечта усталого моряка, претворившаяся в действительность. Они прошли мимо Гоат-Айленда, он слышал заглушённое эхо рожка, он видел Тамалпиа, гордо подымающую свою верхушку к сияющему небу, повернул голову и увидел Сан-Франциско, раскинувшийся по множеству горных склонов. Паром бороздил воду. Джон сидел тихо, как мышь. Целый лес мачт и пароходных труб! Да, это был тот берег, который навеял дымкой романтизма столько рассказов, восхищавших его в детстве, его – уравновешенного молодого Уинтерслипа из Бостона, не способного по своей природе на необдуманные выходки. Он различал барку из Антверпена, большой пакетбот с востока, пятимачтовую шхуну, – пережиток как будто совершенно забытых детских книг. Суда из Тринидада, суда с островов Тихого океана! Поразительная, ошеломляющая картина!

Джон провел рукой по лбу… «Не сон ли это, может быть, это декорация в театре? Ничего, ничего не понимаю», – пробормотал он.

– Простите, я не расслышала! – услышал он чей-то голос.

Джон повернулся. Рядом с ним стояла красивая девушка испанского типа и вопросительно смотрела на него.

– О, извините! – проговорил, заикаясь, Джон. – Это вышло как-то нечаянно! Не понимаю…

– Что вы не понимаете?

– Со мной произошло что-то странное! – Джон показал рукой на гавань. – Мне почему-то кажется, что я здесь уже бывал…

– Многие бывали здесь, – недоумевающе произнесла девушка. – Ах, нет, не то! Я, собственно, здесь никогда не была.

Девушка несколько отступила от него.

– Конечно, есть много людей, которые никогда не бывали здесь.

Джон чувствовал, что теперь ему следовало бы вежливо приподнять шляпу и отойти к своим вещам. Но вместо этого он сказал:

– Я из Бостона…

– Вот как?

– Видите ли, мне хотелось бы… Собственно, у меня нет никакого права утруждать вас разговором.

– О, пожалуйста! – ответила девушка, подняв на него свои великолепные черные глаза.

И тут произошло то, на что Джон никогда не считал себя способным. Виновата ли была чарующая красота пейзажа, или прекрасные темные бархатистые глаза незнакомки, ласково и несколько недоумевающе смотревшие на него, но ему так захотелось излить перед кем-нибудь свою душу, свой восторг, что он пустился с незнакомкой в разговоры, рассказал ей, чем он занимается в Бостоне, куда едет, громко восхищался красотой природы, вспомнил свое детство, когда он зачитывался рассказами из жизни в экзотических странах. Куда делась его замкнутость и чопорность?…

– Я тоже еду в Гонолулу, – просто сказала девушка.

Паром тем временем подходил к пристани.

– Как жаль, что у меня столько вещей! – произнес Джон. – Я с удовольствием помог бы вам, но, может быть, удастся найти носильщика.

– О, не беспокойтесь, пожалуйста! Я справлюсь и сама. – И бросив искоса взгляд на картонку с цилиндром, она спросила:

– Вы везете цилиндр?

– Да, конечно!

Девушка громко и звонко расхохоталась.

– Простите! Но цилиндр на Гавайских островах… ха-ха-ха!

Джон гордо выпрямился. Что это значит? Молодая девушка смеялась над ним, над Уинтерслипом? И вдруг чувство какой-то праздничной шаловливой беззаботности охватило его. Вместо того, чтобы обидеться на свою соседку, он схватил картонку с цилиндром и швырнул ее за борт. Картонка неохотно опустилась в воду. Несколько человек из толпы пододвинулось к ним. А вдруг этот сумасбродный господин выкинет еще какую-нибудь штучку!…

– Ну, наконец-то разделался с ним! – проговорил Джон.

– Зачем вы это сделали? – с укором произнесла девушка.

– А зачем он мне? Эта проклятая картонка все время стесняла меня. Теперь нам не надо ждать носильщика, я могу помочь вам нести вещи…

– Благодарю вас, я сама! Знаете, я чувствую себя виноватой. Как это странно. Пора сходить… Прощайте! – С этими словами девушка направилась к мосткам.

– Будьте добры, только на одну секунду! – вскричал Джон. – Я надеюсь, я был бы очень рад…

Но толпа уже разъединила их. Он увидел только ее улыбавшиеся черные глазки, еще момент – и девушка скрылась из виду так же безвозвратно, как его картонка с цилиндром.

Глава III. Полночь на Русском холме

Через несколько минут Джон Уинтерслип сошел на берег в Сан-Франциско. Не успел он пройти и нескольких шагов, как к нему через толпу протискался шофер-японец, узнавший в нем сразу жителя восточных штатов, и к которому он был послан с поручением от Роджера Уинтерслипа.

– Мистер Роджер Уинтерслип, – вежливо доложил японец, – к сожалению, не мог приехать встретить мистера Джона Уинтерслипа, но просит его через час пожаловать к нему в контору.

Джон проехал в дом Роджера на Ноб Хилл, принял ванну, переоделся и к назначенному сроку был в конторе Роджера. Его родственник оказался низеньким, цветущим мужчиной лет пятидесяти. Ласково приветствовав Джона, он повел его завтракать в один из известных клубов Сан-Франциско.

– Ну, как тебе нравится город? – спросил Роджер.

– Я уже влюбился в него! – просто ответил Джон.

– Да? – Лицо Роджера осветилось улыбкой. – Да, этот город не может не нравиться. История его коротка, но чревата событиями. Сравни его с другими городами, ну, скажем, с Лос-Анжелесом. Наш Сан-Франциско…

И Роджер сел на своего любимого конька.

– Писатели, – сказал он в заключение своей длинной тирады, – любят сравнивать города с женщинами. Сан-Франциско – это женщина, о которой нельзя слишком много рассказывать в кругу своей семьи. Не потому, чтобы она не была вполне пристойна – нет, но ее чулки чуточку тоньше, смех чуточку звонче, чем это допустимо в обществе – и люди не поймут ее. Кроме того, воспоминание о ней слишком приятно, чтобы его часто можно было воскрешать в своей памяти… Ах, чуть не забыл! Мой кузен Дэн Уинтерслип из Гонолулу просит тебя исполнить одно поручение.

– Меня?! Вот странно!

– Да. Такое доверие должно тебе льстить. Впрочем, его ты можешь выполнить только с наступлением темноты. А теперь я поеду показывать тебе город.

Через несколько часов Джон, опьяненный впечатлениями, сидел с Роджером в каком-то шикарном варьете и смотрел на сцену.

– Послушай, Джон! – обратился к нему Роджер. – Почему бы тебе не переехать сюда в Сан-Франциско? Вступай ко мне в дело, я ведь уже начинаю стареть…

– Не могу! Моя невеста Агата Пакер ни за что не согласится расстаться с Бостоном.

– Вот как! А ведь настоящая жена едет с мужем куда угодно. Значит, я несколько ошибся в тебе.

– В каком смысле?

– Видишь ли, в прежние времена Уинтерслипы были тем материалом, из которого выковывались пионеры. Уинтерслипы не увлекались мишурой цивилизации. В один прекрасный день они двигались в путь и исчезали на горизонте. Они умели жить полной жизнью. Впрочем, ты принадлежишь к другому поколению. Тебе не понять этого.

– Почему?

– Потому, что тебя, по-видимому, удовлетворяет тихая размеренная рысь. Тебе не знакомы непонятная тревога, внутреннее волнение, жажда деятельности и борьба… Бывало ли с тобой, чтобы ты не пошел спать из-за какого-нибудь пустяка, ну, скажем, просто потому, что ты молод и луна освещала берег, омываемый ночным морем? Приходилось ли тебе лгать, чтобы защитить, в сущности, недостойную женщину? Приходилось ли тебе объясняться в любви… гулящей девке?