Хижина дяди Тома - Бичер-Стоу Гарриет - Страница 39

– Элиза, – говорил Джордж, – люди, у которых есть друзья, дом, земля, деньги, не могут любить друг друга сильнее, чем любим мы с тобой. Ведь у нас больше ничего нет. Меня любили мать и сестра, обе несчастные, истерзанные горем. Я помню Эмили в то утро, когда работорговец должен был увезти ее. Она прокралась ко мне тайком и сказала: «Бедный Джордж, последний твой друг уходит от тебя! Что с тобой станет?» Я обнял ее, заплакал, и она тоже заплакала. И это были последние ласковые слова, которые мне пришлось услышать. За десять лет, что протекли с тех пор, сердце мое очерствело, высохло, но потом я встретил тебя, и твоя любовь дала мне новую жизнь. С тех пор я стал другим человеком. И теперь, Элиза, я буду отстаивать тебя до последней капли крови. Тот, кто захочет отнять у меня жену, должен будет переступить через мой труп.

– Господи, сжалься над нами! – рыдая, проговорила Элиза. – Дай нам уйти вместе из этой страны – больше мы ничего не просим!

Вошла Рахиль и, ласково взяв Элизу за руку, повела ее ужинать. Когда все уселись за стол, в дверь негромко постучали. Появилась Руфь.

– Я на минутку, – сказала она. – Принесла чулки мальчику. Вот смотрите – три пары, теплые, шерстяные. Ведь в Канаде холодно. А вам не страшно ехать? – Руфь подошла к Элизе, горячо пожала ей руку и сунула Гарри мятный пряник. – Я ему много напекла таких пряников, – сказала она, вытаскивая из кармана целый пакет. – Дети любят сласти.

– Спасибо вам! Какая вы добрая!

– Руфь, садись поужинай с нами, – сказала Рахиль.

– Нет, никак не могу. Я оставила на попечение Джона ребенка и пирожки. Разве мне можно задерживаться? Пирожки у него сгорят, а малыш непременно объестся сахаром. Прощайте, Элиза, прощайте, Джордж! Счастливого пути! – И с этими словами Руфь упорхнула.

Вскоре после ужина к двери подъехал большой крытый фургон. Ночь была безоблачная, звездная. Финеас спрыгнул с передка в ожидании своих пассажиров. Джордж появился на крыльце вместе с Элизой, неся на руках ребенка. Шаг у него был твердый, взгляд смелый, решительный. Следом за ними вышли Рахиль и Симеон.

– Сойдите на минуточку, – обратился Финеас к тем, кто сидел в фургоне. – Я сначала устрою женщин и ребенка.

– Финеас, возьми вот эти две шкуры, – сказала Рахиль. – Уложи их там поудобнее. Ведь ехать придется всю ночь.

Джим вылез из фургона и заботливо высадил свою старуху мать, которая цеплялась за него, испуганно озираясь по сторонам, словно погоня вот-вот должна была нагрянуть.

– Джим, пистолеты у тебя заряжены? – тихо спросил Джордж.

– Заряжены, – ответил Джим.

– Ты твердо знаешь, что тебе надо делать, если нас настигнут?

– Сомневаться не приходится, – сказал Джим, с глубоким вздохом расправляя свои могучие плечи. – Неужто я расстанусь с матерью во второй раз?

Пока они говорили между собой, Элиза успела проститься со своим добрым другом Рахилью Хеллидэй и, забравшись с помощью Симеона в фургон, села вместе с Гарри в самую его глубь на буйволовые шкуры. Следом за ней усадили старуху; Джим и Джордж поместились на деревянном сиденье лицом к ним, а Финеас вскочил на передок.

– В добрый час, друзья! – крикнул Симеон.

– Да благословит вас бог! – хором ответили ему путники.

Фургон тронулся, громыхая колесами по подмерзшей дороге. Грохот и тряска не располагали к разговору, и наши беглецы молча ехали темными перелесками, широкими голыми полями, поднимались на холмы, спускались в долины. Часы бежали один за другим. Ребенок вскоре заснул у матери на коленях, несчастная старуха мало-помалу успокоилась, и даже Элиза забыла о своих страхах и закрыла в дремоте глаза. Один Финеас был бодр по-прежнему и коротал время, насвистывая какую-то веселую песенку.

Но часов около трех Джордж уловил вдали быстрое цоканье подков и тронул Финеаса за локоть. Тот остановил лошадей, прислушался и сказал:

– Это Майкл, его лошадь так скачет.

Джордж и Джим, не раздумывая, выскочили из фургона и замерли в напряженном молчании. Цоканье приближалось с каждой минутой. И наконец на вершине холма они увидели всадника.

– Так и есть, он! – сказал Финеас и крикнул: – Майкл!

– Это ты, Финеас?

– Я! Ну, что скажешь – догоняют?

– Совсем близко. Человек восемь-десять, пьяные, горланят, злющие, как волки.

И не успел он договорить, как ветер донес издали еле слышный топот мчащихся во весь опор лошадей.

– Садись, живо! – крикнул Финеас. – Если уж вы решили драться, так надо отъехать подальше.

Джордж и Джим в мгновенье ока очутились на своих местах. Финеас стегнул лошадей, и фургон в сопровождении Майкла загрохотал по дороге, подскакивая на кочках. Погоня приближалась. Женщины услышали ее и, выглянув из фургона, увидели вдали, на гребне холма, группу всадников, которая четко вырисовывалась на фоне розовеющего неба. Через несколько минут преследователи, очевидно, разглядели фургон с белым брезентовым верхом, и беглецы услышали их торжествующие крики. Элиза, почти теряя сознание, припала к ребенку, старуха с громкими стонами бормотала слова молитв, а Джордж и Джим сжимали в руках пистолеты. Погоня была уже совсем близко. И вдруг фургон круто свернул к подножию отвесной скалы, которая одиноко возвышалась над длинной каменистой грядой, чернея на светлеющем небе. Финеас с давних пор знал это место и спешил добраться до него в надежде, что здесь беглецы найдут спасение.

– Вылезайте! – крикнул он, разом осаживая лошадей и соскакивая на землю. – Все за мной вон на ту скалу. Майкл, привяжи своего коня к фургону, мчись к Амарии, пусть он со своими ребятами гонит сюда – побеседовать с этими молодчиками.

Фургон опустел мгновенно.

– Помогайте женщинам! – командовал Финеас, хватая на руки Гарри. – И бегите, бегите что есть сил!

Уговаривать их не пришлось. Быстрее, чем это можно передать словами, беглецы перелезли через изгородь и бросились к тропинке. Майкл спрыгнул с седла, привязал повод своего коня к задку фургона и пустил лошадей вскачь.

– За мной! – крикнул Финеас, когда при слабом свете тускнеющих звезд перед ними обозначилась тропинка, поднимавшаяся между скал.

С ребенком на руках Финеас прыгал с камня на камень, словно горный козел. Джим бежал следом за ним, неся на спине старуху мать, Джордж и Элиза не отставали от них. Верховые с криками и бранью подскакали к изгороди и спешились. Но беглецы были уже у самой вершины каменистой гряды. Отсюда тропинка шла узким ущельем. Они двигались поодиночке, и вдруг перед ними открылась расселина шириной по меньшей мере в три фуга. Финеас легко перепрыгнул через нее и опустил Гарри на поросшую кудрявым белым мхом плоскую вершину скалы.

– За мной! – повторил он. – Прыгайте, кому жизнь дорога!

И все, один за другим, перепрыгнули через расселину. Глыбы камней, окаймлявших площадку, скрыли их с головой.

– Ну, вот и добрались! – сказал Финеас, заглядывая вниз на карабкающихся по тропинке преследователей. – Они хотят изловить нас, ну что ж, посмотрим, что из этою выйдет. Тем, кто сунется сюда, придется идти гуськом между вот этими двумя скалами, и они будут у вас на прицеле, друзья. Видите?

– Вижу, – сказал Джордж, – и поскольку речь идет о нашей судьбе, мы и схватимся с ними, а вы не вмешивайтесь.

– Схватывайся, Джордж, сколько твоей душе угодно, – сказал Финеас, – но ведь полюбоваться на вашу драку не возбраняется? Смотри, они, видно, держат между собой совет, поглядывая сюда, точно куры на нашест. Ты бы лучше предупредил этих молодцев повежливее, что их здесь ждет.

Группа на тропинке, ясно различимая теперь, при свете утренней зари, состояла из наших старых знакомцев – Тома Локкера и Мэркса, двух полисменов и нескольких забулдыг, которых нанимают за бутылку спиртного на веселую охоту за неграми.