Драконоборец - Точинов Виктор Павлович - Страница 27

Лукин тяжело заворочался, боком, полупарализованным крабом подполз, скорее даже скатился, к корме (только жилет не дал снова уйти с головой под воду). Вынул из вшитых в боковой кармашек брюк ножен охотничий нож…

Сил не осталось, он долго водил лезвием по проводам, потом по тросу – последние нейлоновые волокна лопнули и проработавшее меньше секунды чудо техники навсегда легло на дно Прошкиного озера.

Лодка немедленно выпрямилась, лишь чуть западая на корму. Он встал на четвереньки, кривясь от боли, затем сел на банку и взглянул на трос, закрепленный на изуродованном транце.

Трос и прикрепленный вдоль него провод опять уходили под углом в воду без малейшего натяжения, но там, в десятке метров, на воде покачивалось…

Лукин медленно, старческими движениями, взялся за трос, выбрал слабину и стал осторожно подтягивать лодку к добыче.

Только сейчас он понял, что до самого конца не верил в удачу.

Не верил, даже когда тварь тащила и топила лодку, даже когда сдавливал педаль; не верил, потому что невозможно поймать чудо, мечту, легенду… А если можно – никакая это не легенда и не мечта.

…Ни Водяным Хозяином, ни Чертушкой тварь не была, по крайней мере никаких человеческих черт у нее не просматривалось. Верующие в реликтовых ящеров тоже могли спать спокойно – к пресмыкающимся монстр Светлоозера не имел отношения. Это оказалась рыба. Но не акула и не сом-людоед, даже не гигантская щука (а Лукин до самого конца считал, что сражается именно с ней).

Но это была рыба.

Рыба, про которую он не вспомнил в своих выкладках. Может потому, что встречающийся повсюду хищник слишком мелок, с трудом дорастает до трети метра, дальше прибавляя в высоту и толщину, и никогда не нападает, пусть и в виде исключения, на животных и птиц – не трогает даже лягушек и самых крошечных утят.

Перед Лукиным брюхом вверх плавал окунь.

Самый обычный окунь, легко становящийся добычей юных рыболовов – обычный во всем, кроме размеров. Ошибки быть не могло, хотя виднелись лишь брюхо и часть бока – красные брюшные плавники (здесь, правда, на концах серо-зеленые) и характерные полосы не позволяли усомниться.

Но вот размеры…

Размеры Лукина потрясли, он ждал экземпляр, вес которого надо считать на центнеры – способный пусть не проглотить целиком, то хотя бы утащить на дно взрослого мужчину. Но тут…

Длина доступной для обозрения части брюха чудища оказалась почти вдвое больше лодки – метров семь-восемь, при том, что голова и хвост не видны, круто уходят под воду… И счет здесь шел уже на тонны. Но несмотря на гигантские размеры добычи, он почувствовал внутри холодок разочарования.

Окунь… Обычный окунь-переросток… Стоило потратить двадцать три года на поиски небывалого и чудесного, чтобы найти вот это – нажравшегося гормональной химии и вымахавшего с катер размером окунька…

Не хотелось удивляться, охать и ахать, заглядывать в пасть чудовищу и пытаться отколупнуть ножом огромную чешую – ну окунь, ну большой, ну громадный, не ихтиозавр ведь и даже не айдахар на худой конец…

А потом разочарование сменилось тревогой, потому что окунь не щука, всегда предпочитающая одиночество, потому что…

ПОТОМУ ЧТО ОКУНИ ОХОТЯТСЯ ВСЕГДА СТАЯМИ, ЧЕРТ ИХ ЗАБЕРИ ! ! ! ! !

Он внимательно оглядел озеро, мигом позабыв про боль, и…

Впереди, где цепочка луд тянулась частым гребнем, на мелководном промежутке между их вершинами он увидел движущийся по воде бурун с расходящимися в стороны усами. Такой след, только послабее, оставляет плывущая чуть ниже поверхности крупная рыба…

А может с ним сыграло дурную шутку воображение, подстегнутое еще не ушедшим из крови адреналином – до луд было довольно далеко, волны над ними гуляли более высокие, а сидел Лукин близко от поверхности воды.

Как никогда он хотел сейчас ошибиться…

То, что слышалось как шум крови в ушах, на деле оказалось еле слышным стрекотанием вертолета – вдалеке Лукин увидел крохотную железную стрекозу и вяло удивился – впервые в районе озера пролетал аппарат тяжелее воздуха…

Он отогнул жилет – взрывчатка и гранатный запал на месте, он попробовал дотянуться до кольца зубами – получилось, хоть шея и отозвалась резкой болью. Лукин удовлетворенно кивнул и начал размеренно грести, не глядя по сторонам и ни на что не обращая внимания: ни на нарастающую, холодящую боль в груди, ни на усиливающийся стрекот вертолета…