Операция «Миф» - Безыменский Лев Александрович - Страница 48

При поступлении из Лондона сообщения о том, что герцог Гамильтон отказался признать свое знакомство с Гессом, у Гитлера вырвалось восклицание:

— Какое лицемерие! Теперь он его не хочет знать!

В разговорах о полете Гесса в штабе Гитлера под большим секретом передавалось, что Гесс взял с собой в Англию меморандум об условиях мира с Англией, составленный им и одобренный Гитлером.

Суть меморандума сводилась к тому, чтобы Англия предоставила Германии свободу действий против Советской России, а Германия, со своей стороны, соглашалась гарантировать Англии сохранение ее позиций в колониальных владениях и господство в средиземноморском бассейне.

В этом меморандуме, кроме того, подчеркивалось, что союз «великой континентальной державы Германии» с «великой морской державой Англией» обеспечит им господство над всем миром.

Стало также известно, что с февраля 1941 года Гесс интенсивно занимался разработкой политических и экономических предложений, которые должны были лечь в основу переговоров с англичанами. В разработке этих предложений принимали участие руководитель зарубежной организации национал-социалистской партии Боле, министерский советник имперского министерства хозяйства Яквим, генерал Карл Гаусгофер и брат Гесса Альфред Гесс, являвшийся заместителем Боле.

Арестованный Гитлером адъютант Гесса Пинч был доставлен в гестапо в Берлин. В гестапо от Пинча потребовали заявления, что он заметил у Гесса признаки психического расстройства в дни, предшествовавшие его полету.

После того как Пинч дал в гестапо подписку о том, что он сохранит в тайне все факты, связанные с полетом Гесса в Англию, он был освобожден по приказу Гитлера, как ему сказали в гестапо.

После освобождения Пинч, который имел чин генерала, был разжалован в солдаты и послан на фронт, в штрафную роту, очевидно, с расчетом избавиться от свидетеля по столь щекотливому делу. Но Пинч продолжал здравствовать, и Гитлер в декабре 1944 года соблаговолил произвести его из солдат в лейтенанты.

Жена Гесса арестована не была, а осталась в своем поместье, и Гитлер приказал выплачивать ей значительную сумму денег. Она поддерживала переписку с находящимся в Англии Гессом. Письма передавались через Мартина Бормана.

Начало войны на Востоке

… По дороге в юнкерскую школу Гюнше заехал в ставку Гитлера «Вольфшанце» навестить своих друзей из личной охраны Гитлера, в которой он служил с 1936 до 1941 года — до момента перевода его на службу в войска лейбштандарта.

В ставке Гюнше, встретившись с Шаубом и другими приятелями, выразил свое удивление по поводу грандиозного и фундаментального устройства ставки по сравнению со ставками на западе. Гюнше в связи с этим спросил, не собирается ли фюрер зимовать здесь. Все засмеялись. Шауб с важной миной сказал:

— Зимовать? Что вы! Против России мы ведем «блицкриг». Рождество мы наверняка, как и раньше, будем праздновать в Оберзальцберге.

Гитлер, узнав о приезде Гюнше с Восточного фронта, вызвал его в свой блиндаж. Гитлер принял его в комнате для совещаний. Когда Гюнше вошел, Гитлер большими шагами ходил взад и вперед по комнате, тихо насвистывая какую-то песенку. Он был в прекрасном настроении. Подав Гюнше руку, Гитлер спросил:

— Ну, Гюнше, как поживаете? Как дела Дитриха и моего лейбштандарта?

Гюнше доложил, что настроение эсэсовцев отличное, что война в Советской России пришлась им по вкусу, но что русские оказывают упорное сопротивление.

— Это мы скоро сломим, это — временное явление, — ответил Гитлер, — я приказал сосредоточить у Москвы танковые армии, насчитывающие свыше 2000 танков. Москва будет атакована и падет, и война будет выиграна.

Гитлер говорил Гюнше, что он не ставит себе задачу территориально завоевать всю Россию; прежде всего нужно уничтожить живую силу и захватить жизненно важные районы. Когда будет достигнут Урал, он остановится. Остальная часть России вымрет от голода. Если за Уралом русские попытаются собрать какие-либо силы, то на этот случай у него имеется мощная авиация.

«Я, как преобразователь Европы, отвечаю за то, чтобы в этой стране был установлен новый порядок, согласно моим законам!» — сказал в заключение Гитлер.

При последних словах его лицо покрылось краской. С поднятой по-фашистски рукой Гитлер отпустил Гюнше.

Битва под Москвой

В ноябре 1941 года положение немецких войск, застрявших под Москвой, становилось под ударами русских с каждым днем все более критическим. В сводках с Восточного фронта, которые Линге докладывал Гитлеру, все чаще стало упоминаться об упорстве противника. Линге, хорошо изучивший настроения Гитлера, замечал, что Гитлер стал очень раздражительным. Его раздражительность и придирчивость особенно проявлялись на военных совещаниях, где он обрушивался на Гальдера [111] , Браухича [112] и Кейтеля [113] . Эти совещания происходили ежедневно в 12 часов дня в блиндаже Кейтеля в ставке «Вольфшанце».

В первые дни декабря из комнаты для совещаний раздался голос Гитлера, разговаривавшего по телефону с Гудерианом, который командовал танковой армией на подступах к Москве. Гитлер кричал:

— Гудериан! Держитесь во что бы то ни стало! Я посылаю вам подкрепление! Я мобилизую все, что можно! Твердо надейтесь на это! Только держитесь, держитесь!

Вскоре после этого поступили сводки об отступлении Гуде-риана. Офицеры из личной охраны стали поговаривать о том, что Гитлер недоволен своим генеральным штабом.

Совещания об обстановке на Восточном фронте становились все более бурными. Гитлер кричал, стучал по столу кулаком и упрекал генералов в неумении воевать. Генералы стали часто выбегать из комнаты совещания в коридор блиндажа, чтобы прийти в себя от ругани Гитлера. Однажды во время совещания в коридор выбежал командующий армейской группировкой «Север» фельдмаршал Лееб. Он стал в волнении бегать взад и вперед по коридору. В комнате, выходящей в коридор, находились в это время адъютант Кейтеля Габриэль и Линге, дожидавшийся, как обычно, Гитлера. Лееб остановился у двери комнаты и обратился к Габриэлю:

— Что же делать, если фюрер мне больше не верит?

Поражение под Москвой и безуспешная блокада Ленинграда вызывали обострение отношений также между войсками СС и армией. Эсэсовцы упрекали армейцев в отсутствии настоящего наступательного духа и в руководстве школьными методами. Армейцы, в свою очередь, жаловались на то, что эсэсовские войска экипированы и вооружены лучше армейских частей и занимают особое положение в вооруженных силах. Они обвиняли друг друга в высокомерии.

Стойкая оборона Ленинграда, который Гитлер хотел взять измором, доводила его до белого каления. Он в ярости кричал:

— Этот город я сровняю с землей, а его население истреблю! Ленинград никогда не возродится! Это — моя священная клятва!

Успокаивая себя, Гитлер в эти дни часто повторял:

— Победы переносить может всякий. Поражения — только сильный!

Командующий сухопутными войсками Браухич после поражения под Москвой в ставке фюрера больше не появлялся. Говорили, что он болен, но никто этому не верил. На докладе об обстановке на фронте для сотрудников ставки Шмундт [114] двусмысленно заявил, что Браухич находится в отпуске по болезни и фюрер взял на себя непосредственное командование сухопутными войсками.

После битвы под Москвой

Весной 1942 года, после совещания у Гитлера в «Вольфшан-це», погиб таинственным образом министр вооружения и боеприпасов Фриц Тодт. Самолет министра, поднявшийся с аэродрома под Растетбургом, на высоте около 30 метров взорвался. Тодт и экипаж самолета сгорели. Причина взрыва самолета осталась невыясненной. В ставке Гитлера ходили неясные слухи о том, что это было делом вражеской разведки.