Полдень, XXII век - Стругацкие Аркадий и Борис - Страница 31

Женя молча полез в пакет с продуктами. Шейла поискала глазами, куда бы все это девать, и вывалила содержимое ящика в кучу упаковочной бумаги. Запах усилился. Женя вытащил буханку хлеба.

– Какую кнопку ты нажала? – грозно спросил он.

– Вторую сверху, – робко ответила Шейла, и ей сразу стало казаться, что она нажала вторую снизу.

– Я уверен, что ты нажала четвертую кнопку, – объявил Женя. Он решительно сунул буханку в окно справа. – А это хлебная кнопка!

Шейла хотела было спросить, как можно объяснить странные метаморфозы, происшедшие с мясом и картошкой, но Женя, оттеснив ее от машины, нажал четвертую кнопку. Раздался какой-то лязг, и стали слышны частые негромкие удары.

– Видишь, – сказал Женя, облегченно вздохнув, – режет хлеб. Хотел бы я знать, что там сейчас делается внутри.

Он представил, что там сейчас делается внутри, и содрогнулся.

– Почему-то не загорается лампочка, – сообщил он.

Машина стучала и фыркала, и это длилось довольно долго, и Женя начал уже искать глазами, на что бы нажать, чтобы она остановилась. Но машина издала приятный для слуха звон и принялась мигать красной лампочкой, не переставая жужжать и стучать. Женя посмотрел на часы и сказал:

– Я всегда думал, что приготовить гуляш легче, чем нарезать хлеб.

– Пойдем лучше в кафе, Женя, – боязливо сказала Шейла.

Женя промолчал. Через три минуты он обошел машину и заглянул внутрь. Он не увидел там ровным счетом ничего такого, что могло бы послужить пищей для размышлений. Ничего такого, что могло бы послужить просто пищей, он тоже не увидел. Выпрямившись, он встретился глазами с женой. В ответ на ее вопрошающий взгляд он покачал головой.

– Там все в порядке.

Он ничем не рисковал, делая это заявление. Оставались еще две неисследованные кнопки, а также масса всевозможных перестановок и сочетаний из четырех.

– Ты не могла бы ее остановить? – спросил он Шейлу.

Шейла пожала плечами, и некоторое время они еще стояли в ожидании, глядя, как машина мигает лампочками – белой и красной попеременно.

Потом Шейла протянула руку и ткнула пальцем в самую верхнюю кнопку. Раздался звон, и машина остановилась. Стало тихо.

– Хорошо как! – невольно воскликнул Женя.

Было слышно, как за окном ветер шумит в кустах и стрекочут кузнечики.

– А где ящик? – испуганно спросил Женя.

Шейла оглянулась. Ящик стоял на полу среди тарелок.

– А что? – спросила она.

– Мы не вставили на место ящик, и теперь я не знаю, где нарезанный хлеб.

Женя обошел машину и заглянул в оба окна – справа и слева. Хлеба не было. Он со страхом поглядел на черную глубокую щель в машине, где раньше был ящик. Машина ответила угрожающим взглядом красной лампочки. Женя стиснул зубы, зажмурился и сунул руку в щель.

В машине было горячо. Женя нащупал какие-то гладкие поверхности, но это был не хлеб. Он вытащил руку и пожал плечами.

– Нет хлеба.

Шейла, нагнувшись, заглянула под машину.

– Тут какой-то шланг, – проговорила она.

– Шланг? – спросил Женя с ужасом.

– Нет-нет, это не хлеб. Не имеет с хлебом ничего общего. Это действительно шланг.

Она вытянула из-под машины длинную гофрированную трубку с блестящим кольцом на конце.

– Глупый. Ты же не подключил к машине воду. Понимаешь – воду! Вот почему гуляш вышел таким…

– Н-да, – сказал Женя, косясь на останки гуляша. – Воды в нем действительно немного… Но где же все-таки хлеб?

– Ну не все ли равно? – сказала Шейла весело. – В общем-то конфуз, но хлеб – это не проблема. Смотри, вот я подключаю шланг к водопроводу.

– А может быть, не стоит? – с опаской произнес Женя.

– Глупости. Исследовать так исследовать. Будем делать рагу. В пакете есть овощи.

На этот раз машина, побужденная к действиям нажатием первой кнопки сверху, работала около минуты.

– Неужели рагу тоже вываливается в ящик? – неуверенно пробормотал Женя, берясь за ручки.

– Давай-давай, – сказала Шейла.

Ящик был до краев наполнен розовой кашей, лишенной запаха.

– Борщ украинский, – грустно сказал Женя. – Это похоже на…

– Вижу сама. Ну и срамотища! Даже инструктора стыдно вызывать. Может, позовем соседа?

– Да, – сказал Женя уныло. – Ассенизатор здесь подойдет больше. Пойду позову.

Ему очень хотелось есть.

– Войдите! – произнес голос Юры.

Женя вошел и, пораженный, остановился в дверях.

– Надеюсь, супруги с вами нет, – сказал Юра. – Я не одет.

На нем была плохо выглаженная сорочка. Из-под сорочки торчали голые загорелые ноги. На полу по всей комнате были разложены какие-то странные детали и валялись листы бумаги. Юра сидел прямо на полу, держа в руках ящик с окошечками, в которых бегали световые зайчики.

– Что это? – спросил Женя.

– Это тестер, – ответил Юра устало.

– Нет, вот это все?..

Юра огляделся:

– Это УСМ-16. Универсальная стиральная машина с полукибернетическим управлением. Стирает, гладит и пришивает пуговицы. Осторожнее! Не наступите.

Женя посмотрел под ноги и увидел кучу черного тряпья, лежащего в луже воды. От тряпья шел пар.

– Это мои брюки, – пояснил Юра.

– Значит, ваша машина тоже не в порядке? – спросил Женя.

Надежда получить консультацию и завтрак испарилась.

– Она в полном порядке, – сердито сказал Юра. – Я разобрал ее по винтикам и понял принцип действия. Вот подающий механизм. Вот анализатор – его я не стал разбирать: он и так в порядке. Вот транспортный механизм и система терморегулирования. Правда, я не нашел пока шьющего устройства, но машина в полном порядке. Я думаю, вся беда в том, что у нее почему-то двенадцать клавиш программирования, а в проспекте было сказано – четыре…

– Четыре? – спросил Женя.

– Четыре, – ответил Юра, рассеянно почесывая колено. – А почему вы сказали «ваша машина тоже»? У вас тоже есть стиральная машина? Мою мне привезли всего час назад. Доставка на Дом.

– Четыре, – повторил Женя с восторгом. – Четыре, а не двенадцать… Скажите, Юра, а вы не пробовали закладывать в нее мясо?

Сергей Иванович Кондратьев вернулся домой в полдень. Все утро он провел в Малом Информарии: он искал профессию. Дома было прохладно, тихо и очень одиноко. Кондратьев прошелся по всем комнатам, попил нарзану, встал перед пустым письменным столом и принялся придумывать, как убить день. За окном ярко светило солнце, чирикала какая-то птичка, а в кустах сирени слышалось металлическое стрекотание и пощелкивание. Видимо, там копошился один из этих многоногих деловитых уродов, отнимающих у честного человека возможность заняться, скажем, садоводством.