Венчание со страхом - Степанова Татьяна Юрьевна - Страница 28

Катя обожала вот так мокнуть в ванне. Часами могла лежать, читать книжку, красить ногти лаком, просто размышлять. Ведь даже самой великой Агате Кристи, как рассказывают, именно в ваннах и бассейнах приходили на ум сюжеты ее детективов. Что ж, ясно почему – кровообращение в теплой воде улучшается, серое вещество начинает шевелиться. Ну, вот пусть и у нас тоже шевелится…

«Итак, – Катя повернулась поудобнее, выплеснув на кафельный пол целый поток розовой пены, – день нынешний кое-что принес. Дело Стасика Кораблина со скрипом, но все же сдвинулось с мертвой точки. Происшествие с «синяком», точнее, гражданином Синеуховым, дало надежду на установление местопребывания мальчика в ночь с пятницы на субботу, вернее, в какой-то период этой долгой ночи, когда он лазил с местной шпаной в газетный киоск на улице Победы. Ну положим, ушло у него на это полчаса. А до кражи он, как утверждают мальчишки, околачивался на Новаторах. Катя знала это место – там летом тусовались разные местные малолетки от десяти до четырнадцати: ловили головастиков в карьере, менялись фантиками от жевательной резинки, порой совершали дерзкие и опустошительные набеги на сады и огороды соседней Братеевки. В общем, там ребятки проводили время, и Стасик, видимо, там не скучал, но… Все дело-то в том, что до Новаторов он находился вне дома целых три дня, а после Новаторов и кражи еще целые сутки – последние в его жизни. И просто необходимо было точно установить, где он бродил, что делал и с кем виделся, а главное – надо было точно узнать, кто стал его спутником в ту последнюю ночь перед проливным дождем, когда мальчик почему-то забрел на свалку».

Катя вспоминала, как они с Ирой наведались в гости к Жуку – Кеше Жукову – молодому человеку одиннадцати с половиной лет, рыжему, веснушчатому, развязному и лихому обитателю семнадцатой квартиры седьмого дома по Речной улице.

– Я с Катей к малышу пойду, – сказала Ира Сергееву, когда он наконец-то изъявил желание отправиться туда, куда они так долго собирались. – Я сейчас свободна, помогу подружке. Мы с Катюшей хорошо с детьми ладим. А ты, Саня, со своими оперативными замашками еще спугнешь нам младенца.

Сергеев проворчал, что, мол, «полегче насчет оперативных замашек… профессиональную честь задеваете…», но согласился с Ирой легко и быстро. В данный момент его занимало задержание Синеухова. В логове «синяка» требовалось срочно провести обыск и выемку предметов одежды. Но сначала надо было получить на это санкцию прокурора, успев шлепнуть круглую печать прокуратуры на желтенький бланк протокола обыска до конца рабочего дня.

Младенец Кеша оказался дома и лично открыл дверь.

– Здорово! Это вы, значит, – протянул он разочарованно и пискливо. – А что же… Мне вон бабка сказала, мужик с пистолетом придет. Я жду сижу, как рейнджер, думаю, будет, а вы…

Девушки молча разглядывали Жука.

– М-да, – Ира только покачала головой. – Мы не рейнджеры, Кеш. Мы следователи.

– Из милиции? – спросил он подозрительно.

– Из нее самой.

Иннокентий Жуков как две капли воды походил на вождя краснокожих: от крупных веснушек до всклокоченных вихров цвета детской неожиданности, от цепких исцарапанных рук – ухватистых грабелек до золотисто-карих глазок-буравчиков, хитрющих и ярких, словно топазы.

Виски у него были выбриты под панка. На тонких загорелых запястьях красовались синие шерстяные напульсники. С красной застиранной майки томно улыбалась полуобнаженная Мерилин Монро, джинсы щеголяли декоративными заплатами, а кроссовки были наимоднейшие – с батарейками и сигнальными огоньками на задниках.

А кроме всего этого, на щеке у младенца Кеши наметанный Катин глаз быстро углядел след женской губной помады цвета «Gold brushed pink».

– Вы насчет Стаськи? Насчет Зеленого? А я знаю, кто его убил, – с ходу выдал этот стильный малыш и важно подбоченился. – А я знаю. Ясно вам?

– Это очень интересно, Кеша. Мы все внимательно выслушаем. Но ты позволишь нам прежде войти? – осведомилась Катя.

– Заваливайте!

Последовав столь гостеприимному приглашению, они вошли в квартиру Жуковых. Обстановка там была добротная, хотя и хаотическая: слишком много телефонов, плейеров, наушников и кассет. С кухни, где явно что-то пригорело, тут же выглянула сморщенная старушка – глухая, как тетерев. Ире пришлось долго кричать ей в самое ухо о том, кто они такие и зачем пожаловали.

А в комнате работал видик: грохотали и палили из кольтов дурацкие «Братья Блюз».

Кеша плюхнулся в кресло, поджал ножки калачиком и потянулся к пульту.

– Вы кто по званию? – спросил он строгим генеральским тоном.

– Капитаны, – ответила Катя смиренно.

– Палить приходилось?

– Приходилось, – она приврала насчет себя, но не насчет Иры.

– Как тетке из ЦРУ из «Конго»?

– Ну, у нее, кажется, лазер был, да? У нас на вооружении такой ерунды не водится. Есть более солидные вещи.

Жук мигнул, вздохнул.

– А что это у тебя на щеке, – в свою очередь, перешла в наступление Катя, – краска акварельная?

– Это? – Жук тыльной стороной ладошки небрежно стер помаду. – А это мы с одной тут лизались до вашего прихода. Любовница моя это.

Катя растерянно взглянула на Иру, но та только усмехнулась. Она вообще говорила мало, с интересом наблюдая за мальчишкой.

– С девочкой, значит, дружишь, это хорошо, – похвалила Катя.

– Да ничего, – согласился Жук просто. – Только дура она набитая. Визжит все время и всего боится. Гусениц боится, ос боится, на «борде» кататься боится, рэп танцевать не умеет. Я ее брошу, пожалуй. Наверное, прямо завтра.

– А Стасик с кем из девочек дружил? – быстро спросила Катя.

– Ни с кем, Зеленый он, – Жук поправил напульсник. – В подвале, как дикий, все в углу сидел.

– Вы, значит, в подвал с ним ходили? В какой подвал?

– Там есть один, – мальчишка уклонился от названия точного адреса. – Да нас ваши менты разгоняли уж сколько раз! Придут как дураки с фонарями, помигают-помигают: «А чегой-то вы тут делаете, а?» А мы там время проводим, музыку слушаем. «А зачем это вам одеяла?» И бац – приходим на следующий день, а дверь уже заколотили и замок здоровенный навесили. И опять, как дикий, в подъезде торчи.

– Да, как белому человеку в подвале удобнее, – согласилась Катя.

– Ну!

– Кеш, ты, я вижу, человек взрослый и самостоятельный, – она говорила как можно серьезнее. – Знаешь уже про Стасика все. Так вот, я хочу тебя спросить как умного и взрослого: а что ты сам обо всем этом деле думаешь?

Жук подался вперед, недоверчиво взглянул на собеседницу.

– Я ж сказал: знаю я, кто Стаську кончил.

Тут Ира пошевелилась нетерпеливо и спросила:

– Кеш, а где брат твой?

Мальчик только пожал плечами.

– Он что, домой не является?

– Когда как. Утром вроде был.

– А где же его вечером чаще всего застать можно?

– На Арбате, в Москве, на Канатчиках, в яхт-клубе тоже, да мало ли!

– Он что, не работает?

– Так ему ж в армию осенью идти. А там Чечня – секир башка, – Жук говорил все это как бы между прочим, небрежно и отрывисто, но было заметно, что тема эта для него больная. – Вот он и гуляет, пока молодой. Гу-ляй, пока ма-ла-дой, – пропел он, отбивая ритм кроссовкой, на которой замигал алый огонек. – А потом он – байкер. А байкеры знаете кто?

– Ну это которые на мотоциклах…

– Это Свободный Народ. А Свободному Народу нечерта слушать чужих. Так и Акела говорит.

– Акела? Волк из «Маугли»? – спросила удивленно Ира.

Жук только ухмыльнулся и запел:

– Гуляй, пока ма-ла-дой…

– Кеш, а у твоего брата какое прозвище среди Свободного Народа? – быстро спросила Катя, она кое-что начинала понимать.

– Чиль.

– Это, кажется, коршун, что Маугли помогал?

– Ага. Зоркий Глаз.

– А тебя что же Жуком зовут?

– Через год перестанут.

– А почему?

– А потому что мой срок подойдет. Меня в стаю примут.

– Инаугурация, значит… А Стасик хотел, чтобы его в стаю приняли?