Венчание со страхом - Степанова Татьяна Юрьевна - Страница 26

Он осторожно и медленно повернул голову, прислонился щекой к стене, зажмурился. Он руку бы отдал, чтобы разглядеть ту птицу! Но она кружила слишком высоко в том разноцветном небе. Она кричала, созывая сородичей на ожидаемую падаль.

Может, этой падалью был он сам? Некто, умиравший в том море травы? Кем же он был в эти три часа? Чьими глазами смотрел на это древнее небо – небо наших снов и смутных воспоминаний?

Тошнота подкатывала к горлу. Он наклонился к полу. Ничего, потом все уберет. Сам лично, тряпкой, чтобы никто не видел. Нельзя же свинячить в кабинете! Нет, такие дела лучше делать не здесь, а…

За окном по Колокольному переулку проехала грузовая машина. При этом звуке в Ольгине словно что-то лопнуло: его бурно вывернуло наизнанку.

Глава 13 «СИНЯК»

Вернувшись в отдел, Катя застала там суету и деловитость, точно в растревоженном муравейнике. В розыске хлопали двери кабинетов. На пороге дежурки стоял снятый с поста патруль ППС в полной экипировке – в бронежилетах и с автоматами.

Мимо Кати, кивнув ей на бегу, промчался Геннадий Селезнев – старший оперуполномоченный по тяжким преступлениям против личности. Он скрылся за дверью сергеевского кабинета.

А в соседней комнате, где сидели каменские сыщики, было полным-полно народу. Проходя мимо, Катя успела заметить там участкового Загурского и двух каких-то подростков лет двенадцати-тринадцати в американских бейсболках, надетых козырьками назад, – они горячо о чем-то тараторили.

– Что случилось, не знаешь? – спросила она Иру. Та, держа обеими руками пишущую машинку и толстое уголовное дело, как раз выходила из ИВС. Видимо, ее опознание благополучно окончилось.

– Ребят каких-то задержали. Тех, что площадь Победы вконец обворовали. Все ларьки до единого обчистили. Ну, Загурский их сегодня откуда-то наконец откопал. И еще там что-то, – Ира прислушалась. – Розыск гудит как осиный рой. Давно такого не было.

Тут, словно Мюнхгаузен на пушечном ядре, в дежурку влетел Сергеев. Глаза его блестели. А следом уже громыхали сапоги гиганта Загурского. Сергеев кивнул патрулю, и вот они все, рассредоточившись по двум дежурным машинам, лихо отчалили куда-то в неизвестном направлении.

– На операцию подались, – ехидно заметила Ира. – Сейчас схватят кого-нибудь, собак всех на него понавешают, а мы потом разбирайся!

– Не должны. – Катя забрала у нее машинку. – Первое полугодие-то закрыли. За все отчитались. И за «висяки» в том числе. Так что тут действительно что-то должно быть. Давай-ка, подружка, подождем.

Времени они зря не теряли. Пока Ира печатала обвинительное заключение по одному из своих бесчисленных дел, Катя набрала у ее коллег-следователей целую пачку приговоров по прошедшим в суде делам и накатала своеобразный дайджест. «Кровавики» ходко публиковались в газетах, их рвали буквально с руками.

– Вот, материалами у вас запаслась на год вперед, – сказала она, пряча блокнот. – Но где же Сергеев в самом деле? Мы же к Жукову ехать договаривались!

Начальник розыска объявился только через два часа. Катя заметила дежурные «Жигули» из окна и быстро спустилась вниз. Навстречу по коридору шли те самые патрульные, а между ними, шаркая ногами и беспрерывно вертя круглой лохматой головой, шествовал какой-то ханыга в рваной тельняшке и замызганных штанах. Он постоянно повторял одну и ту же фразу шепелявой скороговоркой: «Да вы че, мужики? Мужики, да че вы вяжетесь-то?»

– Идите, – цедил сквозь зубы один из патрульных, а второй предусмотрительно широко распахнул дверь кабинета начальника розыска, проталкивая туда упирающегося «матроса».

Катя хотела было проскользнуть следом, но ее засек зоркий Гена Селезнев.

– Катюша, душа моя, красавица моя, погуляй пока, – мы тут сами должны, сами – своим домком, – зашептал он, вежливенько быстро выдворяя ее восвояси. – Тут мужской разговор наклевывается. Не для твоих деликатных ушек. Потом, потом все узнаешь.

Катя, вытягивавшая шею в надежде разглядеть из-за его плеча, что там происходит, услыхала, как Сергеев, сидевший за столом, басит в телефонную трубку: «Взяли, да… похоже, он… Не знаю еще… Я же сказал – не знаю! Да… Зайцева поставим в известность… потом поставим, мы тут сами пока…»

«Да что там у них? Почему он следователя прокурорского упоминает, ведущего дело Кораблина? Неужели? – Катя злилась от досады на этих помешавшихся на своей таинственности мужиков-дураков. – Неужели ЕГО взяли? Так быстро? Этого вот синяка?»

– Сейчас сами все узнаем, – заверила ее Ира Гречко. Она вставляла в машинку чистый бланк протокола допроса свидетеля. – Мне шеф одного из тех мальчишек допросить поручил. Сейчас он нам больше, чем всему хваленому уголовному розыску, выложит!

Катя притулилась в уголке и приготовилась слушать. И в который раз ей пришлось убедиться, насколько Ира – талантливый следователь.

Мальчишка в бейсболке говорил, говорил, говорил – рот у него, похоже, просто не закрывался. Может, правда, его прежде в розыске чем-то подмазали: пообещали – скажешь, мол, все – будешь как белый человек… В общем, эпизоды по ларечным кражам ложились на протокол допроса споро и быстро. Однако, судя по всему, Ире ясно было далеко не все.

– А вот киоск «Союзпечати» – он же весь бронированный, как броненосец «Потемкин», – говорила она мягко и задушевно. – Там же кругом сплошная решетка – только окошечко для подачи денег: едва руку просунуть. Туда-то как вы забрались? Кстати, ты лазил или твой приятель?

Мальчишка опустил голову.

– Не-е, там мы шестака наняли.

– Наняли шестака?

– Ну, «шестерку». Малого одного. Он как раз в окошечко пролезал – тощий и юркий.

– Юркий, значит. А когда это было? Когда киоск брали?

– Ночью в субботу.

– А юркого этого где взяли?

– Да фиг его знает – пацан какой-то приблудный! Он нас сам на Новаторах встретил. Ну, вроде подходящий. Бизон его и нанял за пятерку.

– Бизон – это, я понимаю, твой напарник?

– Угу, – мальчишка ухнул, точно совенок в дупле.

– Ну а маленький этот, какой он был? Как его звали?

– Да фига мне как! – мальчишка дернул плечом. – Что мы, спрашивали, что ли? Бизон сказал: «Хочешь заработать?» Тот: «Ну!» Дурак он, что ли? Ну, пошли на Победу. Бизон его к окошку подсадил, заслонку вытолкнул, она из фанеры, что ль… У того голова сразу пролезла, и, значит, и весь пролезет. Он нам потом дверь открыл: щеколду отодвинул – ее изнутри рукой можно просто. Да там рухлядь одна! Газеты да шары надувные. Кассы даже не было!

– И все-таки припомни, этого малого случайно не Стасиком звали? – спросила Катя осторожно.

– Да не знаю я!

– А прежде вы его с Бизоном не встречали?

– Видел как-то раз на Канатчиках. Там с мотоциклами пацаны собираются. Ну, он крутился там как-то.

Так, это было уже кое-что, хотя и смутно. Катя вопросительно взглянула на Гречко и заметила, что ей опять-таки не все ясно.

– Ну хорошо, давай теперь вернемся к коммерческой палатке «Санга», что на станции, – продолжила Ира. – Сколько всего бутылок водки вы оттуда взяли?

– Два ящика.

– Сколько-сколько?

– Два… три…

– Однако! Три. А сколько выпили?

Уши мальчишки стали рубиновыми. Заполыхали так – прикуривать можно.

– Я водку… не-а… не пью… горькая…

– Ну и молодец, что уже не пьешь. Пора в твоем возрасте, – похвалила его Ира. – Значит, все выпил Бизон?

Мальчишка помотал головой.

– Ну а кто? Куда вы столько водки дели?

– Двадцать бутылок на станции в поезд продали проводнику. Узбек какой-то, косой. А остальное…

– Ну, куда? – не выдержала Катя.

– Богомол забрал, чтоб ему лопнуть! – выпалил мальчишка.

Ира помолчала.

– И часто он вас так обирал? – спросила она наконец.

– Всегда.

– Кражи на Победе – с его подачи дела?

– Угу.

– Это тот тип в тельняшке, что ли? – снова влезла Катя.