В моей руке – гибель - Степанова Татьяна Юрьевна - Страница 29

Катя начала отчего-то слушать приятельницу очень внимательно.

– Год назад, – продолжала Лиза, – к Владимиру Кирилловичу в фирму их приезжали какие-то американские инвесторы. В фирме какие-то трудности начались с уплатой налогов – не могу сказать точно, но деньги им нужны были позарез. Ну, инвесторов этих тут ласкали, ублажали как могли. Развлечения а-ля рус по полной программе. В конце повезли под Кострому куда-то на кабанов охотиться. Наняли вертолет, ну и… Мужики! Владимиру Кирилловичу здоровье не позволяет так куролесить, вот он всю организацию спихнул на Димку, и Степка мой тут подсуетился. Постреляли они там этих кабанов, лосей, вошли в раж – подавай охоту на медведя. Гостей удивить надо? Никакого косолапого, конечно, не сыскали, но… На стол к банкету привезли медвежье мясо, достали где-то у охотников, эту дрянь копченую. Украсили застолье, американцы поохали, но никто из гостей, слава богу, есть не стал. И только Степка со своей нетрадиционной пищей – рад стараться. Ну получил. Мясо медвежье оказалось зараженным трихинеллой – червь такой, у хищников в теле водится. Он его и подцепил. В больнице лежал, потом вроде ничего, а потом начались какие-то осложнения на центральную нервную систему. Перевели его на обследование в Институт мозга, томографию делали, лошадиными дозами гормоналы вливали, а потом…

– Что? – Катя смотрела на руки приятельницы: та судорожно сжимала пальцы.

– Потом вроде все нормализовалось. Курс лечения он прошел, выписали его и… Я не знаю, Катя, мне порой кажется, что он стал другой, изменился. Это же осложнение на мозг было, понимаешь? Они – Владимир Кириллович и Димка – мне всего не рассказывают. Но я же… я от него ребенка хочу, понимаешь? Я должна знать, какие могут быть последствия и… – Лиза встала, отошла к окну. – С февраля месяца я Степку почти не вижу. Он все время в своей школе торчит. А началось… не поверишь – из-за платья взбесился словно. Стал вдруг настаивать, чтобы я свадебное платье купила у Мак-Куина. Помнишь был показ мод на станции «Маяковская»? Я вообще считаю, что этот Александер Мак-Куин бог знает во что дом Живанши превращает. Мне его стиль совершенно не нравится, а Степка…

– Что дурного в том, что он хотел подарить тебе платье? – Катя усмехнулась: ничего себе жалоба! Ей собираются подарить кусочек шелка стоимостью в две тысячи «зеленых», а она еще…

– Мы в бутик ходили – бог знает что там, – Лиза даже передернулась. – Ни стиля, ни линий. Словно бомба в зоосаде разорвалась. Александер тогда со шкурами и кожами экспериментировал, платья в грязи вываливал, дохлую саранчу приклеивал. Клочья шерсти, рвань какая-то звериная. А Степка прямо очаровался всем этим. Стал настаивать, чтобы я в этом перед его семьей на свадьбе… Там мех и голое тело, понимаешь? Словно для шлюхи… Я сначала подумала, что он шутит. Но нет! Скандал мне закатил, какая-то дикая вспышка просто. И тогда я… я сказала Владимиру Кирилловичу – деньги все же большие. В общем, тут, в семье, разбирались. В результате кредитку Степкину как-то там переоформили в банке: теперь, если он собирается деньги тратить, – ставят в известность отца или Димку.

– Он что, своими деньгами не распоряжается? – удивилась Катя.

– Распоряжается, но… В общем, отец и брат всегда в курсе, куда он деньги тратит и на что. А я… А теперь еще и свадьбу отложили. И я не знаю, как себя с ним вести. Он такой требовательный, такой… У него порой совершенно дикие фантазии, – Лиза запнулась. – Я не могу иногда дать то, что он хочет, а он злится… И совершенно со мной не считается. Притащил меня в этот дом, к этим идиотским фотографиям, к этой рухляди, к этой дохлой медвежьей шкуре…

Катя чувствовала: приятельница ее что-то недоговаривает. Очень многое недоговаривает. Она ведь хотела «посоветоваться». Так все-таки о чем?

– Я видела фото внизу, – сказала Катя осторожно. – Но это же всего лишь съемки старого немого фильма.

– Кто тебе про «Медвежью свадьбу» сказал? Степан? – Голос Лизы неожиданно зазвенел.

– Нет. Анна Павловна и Дима. Что ты так разволновалась, Лиза?

– Ничего! Старая ведьма. Единственное, наверное, что она еще помнит, – глаза Лизы сверкнули. – В этой семейке, Катя, женщины либо мрут молодыми, либо на старости лет совершенно выживают из ума. Заметила, ее даже смерть мужа не тронула. Все чувства уже атрофировались. Только и помнит: «Медведь утащил графиню!», «О чем умолчал Мериме?» – Лиза передразнила старую актрису.

– Ну и о чем же умолчал Мериме?

Они вздрогнули. Степан бесшумно появился из-за шторы. Видимо, он прошел через балкон и незапертую балконную дверь.

– Секретничаете? Хорошенькая тема для секретов. – Он приблизился к Лизе и приподнял ее лицо за подбородок. – Когда женщина возбуждается, это чувствуется на расстоянии. Ну же… Моя злая дюймовочка… Наверняка жалуется, что я с ней груб. Катя, а Вадим бывает с тобой по-настоящему грубым, а?

Катя поднялась с кресла. Если эти двое сейчас начнут выяснять отношения – лучше убраться.

– Димка внизу бродит как потерянный. Весь на взводе. Обаяли его и бросили. Мы с братаном чувствуем настроение друг друга. – Он обнял невесту и поцеловал ее в шею. – Потом пахнешь, дюймовочка, я ж говорил – смени мыло… И не надо вырываться, кожицу оцарапаешь. Не надо, не надо вырываться из моих медвежьих лап, – преодолевая сопротивление Лизы, он снова поцеловал ее – на этот раз в губы, – ферменты слюны… а на вкус ничего, приятно даже. Кать, кстати, мой брат напился именно из-за тебя. И что будем делать, а? Он человечек вообще-то приятный. Во всех отношениях.

Катя терялась под его взглядом. После Лизиных рассказов, после увиденного в школе она чувствовала себя с Базаровым неспокойно. Хотелось, чтобы сюда наверх поднялся Мещерский.

– Ладно, девочки, мы с Димкой люди смирные и навязываться не привыкли. – Степан отпустил свою невесту. – Ну что смотрите? Я, между прочим, за вами. Внизу все уже в сборе, только вас ждут.

– Катюш, я за тобой, – в дверях появилась знакомая хрупкая фигурка – желание Кати сбылось. – Степ, тебя к отцу просили зайти.

Мещерский озирался удивленно.

– Что это с вами?

– Ничего, – Катя направилась к двери. – Поздно уже, пора домой.

Однако, спустившись вниз, она поняла, что домой сейчас уехать не удастся. В доме вроде бы прибавилось гостей. Она узрела четверых весьма импозантных мужчин в отлично сшитых костюмах, оживленно беседовавших с Валерием Кирилловичем в гостиной. Мещерский тишком пояснил, что опоздавшие – иностранцы, какие-то боснийские сербы, вроде бы сподвижники Радована Караджича – офицер высокого ранга и его сыновья. Якобы близкие друзья старших Базаровых. У Кати сложилось впечатление, что иностранная эта делегация прибыла даже не столько на поминки по «патриарху», сколько на иное, менее траурное мероприятие.

И она не ошиблась. Не прошло и десяти минут, как почти все гости, подгоняемые Валерием Кирилловичем, рассредоточились по машинам. Оказывается, Степан приглашал всех поприсутствовать на Посвящении: несколько воспитанников его школы заканчивали обучение, и сегодня вечером им «присваивали диплом».

Стояла липкая, влажная, душная ночь. Где-то за Клязьмой рокотал гром. Долгожданная гроза приближалась. Поляна перед соснами была ярко освещена фарами припаркованных машин. К тому же перед самым жертвенником разложили два больших костра.

Церемония Посвящения уже шла полным ходом. Дюжие, освещенные красным светом пламени, обнаженные по пояс ученики школы, выстроившись в две шеренги и образовав нечто вроде живого коридора к жертвеннику, скандировали, точно солдаты на походе. Катя сначала плохо разбирала слова: «Сбросив с себя доспехи… Как боги неистовые бились… Сильные, как медведи… Разили врагов направо и налево, молниям подобно…» Это походило на грозный гимн без музыки.

Она украдкой оглядела гостей. Валерий Кириллович, еле державшийся на ногах и опиравшийся на руку своей жены, что-то шепотом объяснял боснийским сербам. Те улыбались, одобрительно качали головой. Потом двое из них разделись до пояса и тоже встали в шеренгу. На груди их Катя заметила какую-то сложную татуировку. Мещерский тянул шею от любопытства, Лиза угрюмо смотрела на огонь. Среди молодежи не было только Ивана Базарова. Он опять отсутствовал.