В моей руке – гибель - Степанова Татьяна Юрьевна - Страница 26

– О чем она? – Степан повернулся к Мещерскому. Тот кратко изложил инцидент на дороге.

– Сказал бы: наци, мол, мы, а то туману напустил – экстремальные условия, аутотренинг, – не унималась Катя.

– Мы не наци. Мы политикой вообще не занимаемся, – ответил Базаров, и снова она заметила в его взгляде насмешливые искры. – И ничего противозаконного ребята не делают. А эти два хмыря… Что ж, по одной паршивой овце о стаде не судят, тем более о пастухе. Ладно, пойдемте, поглядим на охотничков. Сможете их узнать?

– Нас доносить не учили!

Но Базаров снова ее не слушал. Повлек их к жилому корпусу. Там перед крыльцом собралось человек пятнадцать молодежи – видимо, они только что вернулись с какой-то тренировки в лесу: запыхавшиеся, усталые, мокрые от пота. К Базарову подскочил невысокий, гибкий, как кошка, молодец со спортивным свистком. Они о чем-то заговорили вполголоса. Катя украдкой разглядывала «школяров». Нет, не похожи они на обычных спортсменов. Те яркие, как бабочки, в своей фирменной спортивной форме. Холеные, как дорогие скаковые лошади, уверенные, сильные. Эти тоже уверенные и сильные и вместе с этим какие-то серые, безликие, точно тени: тихие голоса, незапоминающиеся черты, скупые точные жесты. Она вдруг поняла, что не сможет узнать тех, с кем ссорилась на дороге. Однако Степану, видно, никакие опознания не требовались.

По свистку ученики выстроились в шеренгу. Базаров медленно прохаживался перед строем. Ткнул своей палкой одного в грудь, второго. Те шагнули вперед.

– Снова за свое? – тихо спросил он. – Я же предупреждал вас.

– Мы… ничего не было, учитель… – бормотнул один.

– Не слышу ответа: я вас предупреждал?

– Предупреждал, но… да это ж только цыганский выблядок! – Возразивший не договорил – Базаров отшвырнул палку и сгреб его за грудки. – Да ты что… мы же… да заворовал все, сучий выкормыш, мы ж только поучить…

Страшный удар в челюсть сбил возражавшего с ног. Катя испуганно вцепилась в рукав Мещерского: Боже, только драки не хватало! Но драки не случилось, а случилась… Она даже не сумела понять, что происходит – так молниеносны и беспощадны были базаровские удары, градом обрушившиеся на нарушителей дисциплины: челюсть, грудь, нога, живот, снова грудь, рука, поднятая для защиты, хруст костей, стоны боли, хрип, выплюнутые на траву сгустки крови… Он, видимо, даже не считал их серьезными противниками, продолжал избивать методично и эффектно, словно демонстрировал приемы рукопашного боя. Неподвижная шеренга учеников молча наблюдала.

– Чтоб духу вашего тут не было. Звоните моему менеджеру, забирайте свои поганые деньги и – вон отсюда! – Базаров толкнул ногой одного из поверженных «учеников». – Вон!

И больше на них даже не взглянул. Они кое-как поднялись, заковыляли к корпусу.

– Ну, что-нибудь еще не так? – Базаров повернулся к Мещерскому и Кате.

– Ничего, – оба избегали его взгляда. – Ужасно, просто ужасно все это.

Он приблизился к ней вплотную.

– Что? Ты ж этого хотела, ну? Серег, скажи теперь ей – я не прав? Не так понял даму? Дама хотела наказать подонков. Порки добивалась – порку получила. И что же? Теперь в кусты? Нервишки пошаливают?

– Степа, ладно, хватит. – Мещерский хмурился. – Они, конечно, не такой выволочки еще заслуживают, я понимаю – ты сам тут устанавливаешь порядки, но, – бормотал он. – Пора, я думаю, ехать, а? Без четверти два, пока доберемся… Ты на своей тачке или с нами?

– Подождите, я только переоденусь. Бабка не любит, когда я в этом тряпье. – Базаров посмотрел на небо. – Настоящая баня сегодня. Жди грозы к вечеру.

Они ждали его у машины. Принесли в ведре многострадальные розы. Головки их уже начали вянуть.

– Договорились о делах? – спросила Катя. Надо же было что-то спросить – молчание становилось тягостным.

– Да. Они сделают нам крупный заказ на поставку горного снаряжения. Базаров задумал рейд тренировочный на Домбай. – Мещерский отвечал неохотно. Катя его хорошо знала, поняла так: Сережка увидел здесь что-то, что ему не очень понравилось, жалеет, что связался, но отказаться уже не может. Мягкий характер.

– У них тут под соснами какой-то чудной алтарь, – сообщила она.

– Я видел.

Она подождала объяснений, но он молчал, и Катя снова спросила:

– О какой войне он говорил? С кем? Да не молчи ты, как рыба!

– Что ты хочешь услышать? – Мещерский открыл дверь машины. – Садись. Степка, он… Ну, в общем, слова – это еще не дела. За слова не судят и не осуждают. В принципе ничего дурного они тут не делают, ребята занимаются… И никто ничего не скрывает. Степка меня даже сегодня вечером на Посвящение пригласил. Они посвящать в мастера будут окончивших школу. И никакой политики тут действительно нет, и тайны…

Катя чувствовала – что-то ты не договариваешь, что-то слишком мямлишь.

– Сереж, да скажи ты толком, чем они тут занимаются? Чему он их учит?

– Ну, он же объяснил тебе: методика выживания в экстремальных условиях. Как бы это популярно… Ну, он примеры приводил с Югославией, с Чечней. В городских условиях наши вели военные действия вполне сносно, но как только театр военных действий перемещался в горы, в лесные массивы, то… Военные не всегда могли адаптироваться к новой среде. Современный человек абсолютно утратил навыки выживания в природе. И вот тут, в школе, они и ставят себе задачей такие навыки приобрести и…

– Я готов, поехали, – Степан, одетый на этот раз в черные брюки и белую рубашку, спускался по ступенькам корпуса. – Серег, не пора машину тебе менять? «Девятка» не надоела? А то у меня корешок «Хонду» продает. Пробег небольшой, полная растаможка, и за ценой не погонится. Если нужна – мигни. – Он сел рядом с Катей назад. – Я сюда на тачке не езжу. До дачи шесть километров – утром пробежишься, в речке ополоснешься – эх! Серег, ты резину на колесах когда менял?

На Катю он ни разу не взглянул. Словно она была пустым местом. У вольера их машину остановил парень со свистком, приник к окошку со стороны Базарова, зашептал тому что-то. Катя расслышала: «Ему плохо… видимо, перелом».

– Так наложите шину. Забыли, как надо действовать? – Базаров пожал плечами. – Сам виноват – закрылся, руку подставил. Не ошибся бы в блокировке – схлопотал бы по мякоти, а не по кости. Действуйте, ну? Что, из-за всякой царапины к Айболиту бегать?

Речь явно шла о получивших наказание. Катя поняла: жаловаться на боль и травмы в этой школе не принято, все равно никто не пожалеет.

Глава 10

БОЛЕЗНЬ ХИЩНИКОВ

Необычные были эти девять дней по Базарову-старшему. Непохожие ни на одно из траурных мероприятий. И Кате они запомнились по многим причинам.

Дача Базаровых – большой, не раз перестраивавшийся дом – располагалась на обширном участке, огороженном глухим зеленым забором. В саду глаз радовало буйство красок: подстриженные куртины персидской сирени, ухоженные клумбы с ковром маргариток, левкоев, анютиных глазок, нарциссов и тюльпанов. Ухоженный садовый ландшафт дополняли посыпанные гравием дорожки, напольные фонари-подсветка, две беседки и тщательно прореженный, освобожденный от кустов кусок девственного леса – серебристые ели, липы, дубы. Перед верандой красовалась садовая мебель и зонты-тенты от солнца. У ворот стояли несколько иномарок.

Приехавших встречали на веранде суровая старушка в очках – видимо, домработница – и Валерий Кириллович. Катя видела режиссера так близко впервые и несколько робела. Но всем гостям этот ученик Фассбиндера говорил одну и ту же устало-приветливую фразу: «Спасибо, очень тронут, проходите, отдыхайте с дороги». Для Кати и Мещерского делать исключение он, естественно, не стал. Поминки не выглядели шумными и многолюдными. Совсем напротив. Обычно на девять дней приглашают близких и друзей покойного. Однако поначалу Катю удивило почти что полное отсутствие среди поминающих сверстников умершего – стариков – и засилье молодых или относительно молодых лиц.