Родео для прекрасных дам - Степанова Татьяна Юрьевна - Страница 43

– Ты ей сколько времени дала на раздумье?

– Два дня.

– Она не придет, – усмехнулась Катя.

– Тогда мы ее навестим, – Марьяна взглянула на часы. – Скоро она с работы должна вернуться. Поехали к ней домой, у меня ее адрес в деле.

Олейникова жила в Царицыне – микрорайон был уютный, зеленый. До царицынских прудов – рукой подать. А вот дом – панельная высотка с распахнутыми настежь дверями подъездов, сломанными домофонами и испещренными наскальными росписями стенами —выглядел убогим и запущенным. Сверившись с адресом, Катя и Марьяна поднялись на одиннадцатый этаж в скрипучем, так и ходившем ходуном лифте. Позвонили в квартиру – никого.

– Еще с работы не вернулась. Пробки, наверное, везде, – сказала Марьяна. – Что ж, подождем.

Сидели в машине возле подъезда. Ждали. Прошел час. У Кати затекли ноги.

– Мы в засаде или не в засаде? – спросила она.

– А как тебе больше нравится? – Марьяна курила в открытое окно, поглядывала на часы.

– Тогда я похожу, разомнусь.

Катя прогулялась по двору, решила позвонить в офис «Стройинвеста» – а вдруг все сотрудники сообща справляются с каким-нибудь внеочередным авралом? Однако она опоздала с идеей – Марьяна в машине уже набирала нужный номер.

– Никого нет в офисе-то, – заметила она сумрачно. – И время уже четверть восьмого.

– Подождем еще, – не совсем уверенно предложила Катя.

Прошел еще час. Время шло медленно и бездарно. А на душе отчего-то становилось все тревожнее.

– Где же носит эту Юлию? Давно должна дома быть, сериалы смотреть по телевизору, – Марьяна потянулась к ключу зажигания.

– А вдруг ее тоже убили? – сказала Катя. – Может быть, она все же что-то видела в ту ночь и ее убрали?

– Не каркай, пожалуйста.

– Я не каркаю, я развиваю версию до ее логического завершения.

– Вон она, слава богу! – воскликнула Марьяна.

Во двор в сгущающихся майских сумерках зарулила серебристая «Лада». Они наблюдали, как Олейникова вышла, забрала с заднего сиденья сумку с продуктами, закрыла машину и направилась к подъезду.

– Юля! – окликнула ее Марьяна.

Олейникова обернулась.

– Добрый вечер, а мы тебя ждем – что же, совсем забыла о нашем уговоре? – Марьяна вышла из машины.

– Я не забыла. Я собиралась вам позвонить, повторить – мне нечего больше добавить к тому, что я уже рассказала, – Олейникова переложила тяжелую сумку из одной руки в другую.

– Неужели? Так-таки и нечего? Совсем? Иди-ка сюда, – Марьяна открыла заднюю дверь своих «Жигулей». – Раз не хочешь, придется проехать нам с тобой в прокуратуру, милая.

– Зачем в прокуратуру?

– Мне что, через двор тебе про это кричать?

Олейникова быстро подошла. Катя слышала, как ее тонкие высокие каблучки простучали по асфальту – тук-тук. Подошла она к их машине испуганно и доверчиво. Катя даже умилилась в душе на такую прыть фигурантки – вот схватят сейчас тебя, милая, серые милицейские волки и – ам! Так и схрупают с костями. Мысль о том, что «серые милицейские волки» – это они с Марьяной, придала Катиной душе, истомленной долгим ожиданием, бодрости.

– Убили охранника «Паруса» некоего Лосева, – сказала Марьяна.

– Я такого не знаю, – Юлия покачала головой.

– Не знаешь? А вот он тебя знал. Видел, как ты среди ночи отель покидала.

– Но я же объяснила вам…

– Ничего ты нам не объяснила. Тот твой лепет про эту вашу пьяную ссору с Авдюковым меня не устраивает, – жестко отрезала Марьяна. – Прокурора он тоже не устраивает. Потому что прокурор, как и я, уверен: ты – последняя, кто видел Авдюкова живым, и значит, ты…

– Да я сбежала от него тогда, потому что не могла это терпеть! – глухо воскликнула Юлия. – Что ты пристала ко мне? Что тебе нужно? Все знать хочешь? А известно тебе, что он в ту ночь человеком-то не был?!

– А кем он был? – спросила Катя, несколько даже растерявшись от этого неожиданного всплеска эмоций.

– Скотом он был, скотиной! Если бы я только знала… Все хотите знать про нас? Интересно, да? – прошипела Олейникова. – А то, что он изнасиловал меня, подонок пьяный, в задницу, как шлюху последнюю, – это вам и вашему прокурору тоже интересно? Что с женой никогда проделывать не смел, со мной попытался – подонок, сволочь! Правильно его прикончили, правильно, правильно!

– Сядь в машину, – сказала Марьяна, – никуда мы не поедем – успокойся. Просто сядь и расскажи все по порядку.

– По порядку? – Олейникова плюхнулась на сиденье рядом с Катей. Полиэтиленовый пакет от резкого движения лопнул сбоку, из него покатились по асфальту зеленые яблоки. – О каком порядке речь? Порядок, порядочный… Я ведь тоже думала – он порядочный мужик. В годах уже, солидный, женатый. Дочь – невеста… Такие уж если любовниц заводят, так ведут себя с ними нормально, как люди. И ведь он раньше ничего такого со мной не позволял. Наоборот, внимательный был, предупредительный, подарки дарил дорогие, ухаживал. А тут словно дьявол в него вселился – приехал в «Парус» злобный, раздраженный. С женой поцапался, а на мне срывать начал, цепляться – и почему белье на мне не такое, какое ему нравится, и почему я волосы под мышками брею… Потом вроде отстал, отошел. Я подумала – ну, это так, шлея ему под хвост попала, пройдет. А он напился вдребадан. А когда пьяный – он дуреет, понимаете? Поднялись из бара в номер…

– Это вечером двенадцатого? – уточнила Марьяна.

– Да, он обниматься полез – он, когда пьет, заводится с пол-оборота. Ну, я думала, все как обычно у нас произойдет. А он… он начал ко мне сзади пристраиваться. Я говорю – нет, нельзя, я не хочу. А он насильно. Я его оттолкнула, а он меня за горло, на постель лицом вниз и… Да с проститутками так не поступают, не то что с любовницами! – Юлия задыхалась. – Варвары, скоты, животные! Думают, если они боссы, а мы их секретарши – то им по нас катками ездить можно. В общем, я съездила его по морде, вырвалась, кое-как оделась, схватила свои вещи и ушла.

– Это правда? – спросила Марьяна.

– Правда. А сказать про такую правду кому-то… это… Господи, какой стыд, – Олейникова отвернулась.

Катя смотрела не на нее – на Марьяну. Взгляд у нее был странный, когда она слушала все эти признания. Катя видела – Марьяна сразу же и бесповоротно поверила Олейниковой. Она поверила бы ей, даже если бы та в дополнение ко всему сказала им о том, что там, в двести втором номере, у Владлена Ермолаевича Авдюкова внезапно выросли перепончатые крылья и он, превратившись в упыря, вылетел в окно и промчался над залитой лунным светом гладью воды. Марьяна поверила бы всему. Потому что она готова была сейчас принять на веру любую небылицу из разряда о том, какие они все гады.

«Так мы далеко не уедем. С такой пристрастностью. С таким настроением ума», – грустно подумала Катя.

– Хорошо, спасибо за правду, – сказала Марьяна Олейниковой. – Пока все это между нами. В суде озвучишь в самом крайнем случае, если иного выхода не будет. Поняла?

– Поняла. Теперь я могу идти домой? – Олейникова растерянно смотрела на них.

– Иди. Постой, мы сейчас поможем тебе яблоки собрать.